Джек Финней - Меж трех времен Страница 14

— Н-нет, — протянул в ответ собеседник. Отрицание было вежливым, неохотным, и он тут же добавил: — В сущности, я не вполне уверен. Прайен, Рюбен Прайен… Звучит как будто знакомо. — Собственная осторожность его позабавила, и он рассмеялся. — Может быть все-таки, что я вас знаю. Напомните какие-нибудь детали.

Однако Рюб мало чем мог помочь: для него самого картина была более чем расплывчатой.

— Ну, Оскару Россофу, которого я знал, было, пожалуй, за тридцать. Немного за тридцать… тогда, несколько лет назад. — И вдруг припомнилось еще кое-что: — У него были темные волосы и стриженые усы.

— Что вам сказать? Сейчас я усов не ношу, но раньше носил. Регулярно подстригать их — такая морока… Да, у меня темные волосы, и мне сейчас тридцать семь. Рюб Прайен, Рюб Прайен… Так и кажется, что вот-вот вспомню. Где это было?

Слова пришли сами собой:

— Мы оба были участниками Проекта.

Только Рюб, хоть убей, не мог бы объяснить, что именно он имел в виду. Тон собеседника мгновенно стал ледяным.

— Какого проекта? Слушайте, что это значит? Вы уже второй, кто звонит мне по поводу какого-то проекта…

— Второй?! А кто был первым?

— Сначала я хотел бы понять, что происходит.

— Пожалуйста, мистер Россоф, умоляю! Мне совершенно необходимо знать, кто был первым!

Россоф поколебался и все же ответил нехотя:

— Он сказал, что его фамилия Макнотон. Джон Макнотон. Из Уинфилда, штат Вермонт.

— Большое, большое вам спасибо, — торопливо откликнулся Рюб. — Не стану вас больше задерживать, извините за беспокойство…

Он нажал на рычаг. Чуть помедлив, опять взялся за трубку, вызвал справочную, узнал код Вермонта, соединился со справочной штата. И услышал:

— К сожалению, абонент Джон Макнотон у нас не значится…

Словно справочная могла увидеть его и словно он предугадывал, что ответ будет именно таков, Рюб кивнул и, вновь потянувшись к телефонной книге, стал искать страницу, где перечислены агентства по прокату автомашин.

4

На следующее утро, в начале десятого, он свернул с автострады на боковую асфальтированную дорогу. Еще десять миль, и еще поворот — на дорогу совсем узенькую, извилистую, обросшую с обеих сторон сорняками, некогда мощеную, а теперь выщербленную, местами очень основательно, — покрытие отсутствовало целыми глыбами. На то, чтоб одолеть последние одиннадцать миль, ушло больше получаса. И наконец очередной поворот вывел прямо на Мейн-стрит — главную улицу города Уинфилда, штат Вермонт.

Рюб медленно проехал первый квартал, пригнув голову к рулю, чтобы ориентироваться получше, потом свернул на стоянку. Вышел из машины, нащупывая в кармане мелочь для счетчика, но все до одного указатели оказались в положении «занято», хотя на стоянке больше никого не было, да и впереди на три квартала он заметил лишь два пикапа. «Ну и черт с ним, — подумал он, — скорее всего, здесь не окупается даже сбор выручки…»

Он вышел на улицу и осмотрелся: во всю длину Мейн-стрит, на протяжении всех пяти кварталов, никакого движения и ни единой души. Безмолвный тротуар под утренним солнышком — лишь его собственная короткая тень пересекает бетон до бровки мостовой; направляясь к центру, он не слышал ничего, кроме звука своих шагов.

Наконец неподалеку впереди появился человек в джинсах, клетчатой рубашке и старомодной фуражечке с козырьком — он вынырнул из какой-то лавчонки и забрался в красный пикап на толстенных шинах. Молодой, плечистый, но уже отяжелевший, толстобрюхий, с висячими усами на мексиканский манер. С грохотом хлопнул дверцей, звук несколько раз эхом отразился от противоположных стен улицы — и опять тишина, пока толстобрюхий не завел мотор и не уехал.

Рюб миновал магазин мужской одежды — вывеска уверяла, что здесь продается именно одежда, хоть одна из двух витрин была заполнена рабочими ботинками и сапогами на застежках и без. Затем шли два бара — заглянуть внутрь не удалось: бары оказались закрыты. Потом лавочка, где в витрине лежала фанера, лежала так давно, что внешний слой вздулся мелкими пузырями. Большинство строений были двух-, изредка трехэтажными; в окнах верхних этажей попадались вывески: врач, адвокат, хиромант. Угловые дома отличались от остальных домов улицы закругленными, нависающими над тротуаром эркерами, и каждый эркер имел крутую конусную крышу.

На перекрестках Рюб заглядывал в боковые улочки и всякий раз убеждался, что там нет ничего, кроме стареньких деревянных домишек. Некоторые крылечки были когда-то затейливо украшены, но украшения обломились и сохранились лишь частично. Все домики до единого давно не знали свежей краски — правда, кое-кто из владельцев обшил стены серенькой или зеленой дранкой. Попался и дом, где окна завесили одеялами — одно шерстяное, другое — вылинявшее лоскутное. Лужаек возле домов не было и в помине, только проплешины, где росли сорняки и виднелись пятна зимней грязи со следами колес. Иногда на этих «лужайках» попадались брошенные как попало машины. Впрочем, кое-где сохранились подъездные дорожки, грунтовые или гаревые. Все машины были старые, большие, американского производства и все — выцветшие, щербатые, а то и покореженные. Правда, на Мейн-стрит двумя колесами на тротуаре стоял еще один пикап. Издали было заметно, что это единственная новая машина на весь Уинфилд.

Рюб увидел два крошечных кинотеатрика — афиш нет, стекла выбиты, у входа крупными буквами: «Закрыто». На следующем углу — бакалейная лавка: дверь распахнута, и у самого входа витрина с десятками сортов виски, джина, водки и бренди. Все в мелкой расфасовке по полпинты, и витрина заперта на висячий замок. Рюб, войдя, обратился к пожилому продавцу:

— У вас есть справочник с адресами жителей?

Продавец затряс головой, глаза его смеялись:

— Такого вообще не существует.

— Ну а ратуша здесь есть?

— И ратуши нет. Была, да прикрыли. Мы и городом-то больше не считаемся, просто поселок. А кого вы ищете, приятель?

— Джона Макнотона.

Продавец опять покачал головой, решительно и удрученно:

— Нет тут никакого Макнотона.

Вернувшись на перекресток, Рюб вновь осмотрелся. Неподалеку от него находился небольшой сквер. Тротуары в городишке когда-то были выложены брусчаткой, но за ней давным-давно никто не следил, и многие камни вспучились по зиме, а иные просто выпали. Площадь вокруг сквера была когда-то заасфальтирована, однако асфальт пошел трещинами, обнажая грязные проплешины, и в память о находившейся здесь когда-то стоянке кое-где сохранились следы белых разметочных линий.

Что же теперь? Кофе, конечно кофе! Еще через несколько шагов — заведение под вывеской «Ларрисплейс». Рюб подошел к дверям, понял, что открыто. Владелец в переднике стоял за стойкой, и в заведении был один-единственный посетитель. Рюб взгромоздился на табурет, заказал кофе, мельком глянул на него, а тот вдруг уставился на Рюба, как на привидение: