Джон Кристофер - Когда пришли триподы Страница 14

Я передал трубку папе и пошел к себе. Там был Энди, за моим компьютером. Он спросил, не возражаю ли я, я ответил – нет, но подумал, что он мог бы спросить и раньше. Попытался читать, но щелчки клавиатуры отвлекали, так что в конце концов я снова спустился в гостиную. В то же время из кухни вышла Марта за порцией вечерней выпивки.

– Ильза передает привет, – наливая ей, сказал папа.

– Она звонила? Жаль, что ты не позвал меня. Я хотела спросить ее о тарелке, которую мы купили в Бате в прошлом году. Не думала я, что моя память может стать хуже, но это происходит.

– Нас прервали. И она сказала, что в пятый раз пытается связаться с нами. Линии перегружены. – Он помолчал. – Она сказала мне кое-что, чего я не знал; у них там нет цензуры. В Америке полиция и войска получили приказ без разговоров стрелять в людей в шлемах – убивать на месте.

– Пора и нам делать то же, – сказала Марта.

– Швейцарцы считают, что со дня на день мы будем… Марта…

– Что? – она подняла голову от журнала.

– Ильза считает, что мы должны прилететь к ней в Швейцарию.

– Вздор. Правительство теперь серьезно берется за дело, и все скоро наладится. Лучше Ильзе прилететь сюда. Если ее отец держится так долго, значит он не умирает.

Они какое-то время спорили, но Марта взяла верх. Это меня не удивило – Марта всегда побеждала в таких спорах. А что касается отца, то я чувствовал, что его беспокоят вовсе не триппи, а отсутствие Ильзы. Если она вернется, для него это не хуже, чем лететь к ней. Он сказал, что постарается связаться с ней. Марта сказала, что лучше вначале позвонить в аэропорт и узнать расписание.

Он довольно быстро дозвонился до аэропорта, и я слышал, как он спрашивает расписание рейсов на Женеву. Разговор казался обычным, но вдруг он повесил трубку.

– Ну, как? – спросила Марта.

– Полеты в Швейцарию и из нее прекращены.

– Вероятно, временно, пока все не наладится.

По лицу папы я видел, что есть еще кое-что.

– Служащий аэропорта сказал еще… Не специально, а как заключение разговора. Он сказал: «Да здравствует трипод».

Из всех неприятностей совместной жизни с Энди мне особенно не нравилось то, что он встает рано. Он старался не шуметь, но это было еще хуже – наполовину проснуться и слушать, как он тихо ходит, осторожно закрывает дверь, идя в ванную, еще осторожнее открывает ее, возвращаясь. Ночью я долго не спал, думая о триппи и шапках, и эти утренние тихие шаги раздражали меня больше обычного. Я размышлял, нет ли возможности переселить его в свободную комнату на половине Марты, впрочем, без особого оптимизма, когда он окликнул:

– Лаури!

Он стоял у окна. Я раздраженно спросил:

– Что?

– Самолеты.

Я услышал негромкий звук и пошел к окну. У нас хороший обзор, и я увидел два истребителя, вылетающих из-за холмов за Тодпоулом. От удовольствия видеть их я забыл о своем раздражении: такие стремительные и прекрасные сравнительно с неуклюжими треножниками. Какое значение имеют несколько человек, охваченных трансом, когда на нашей стороне такая сила?

– Фантастично! – сказал я.

– Там еще.

Он указал на юг. Навстречу первым двум летела тройка. На соединение, решил я. И думал так, пока не начали взрываться ракеты. Это продолжалось недолго. Один из двух вспыхнул оранжевым и красным пламенем, а второй улетел на запад, атакующая тройка преследовала его.

– Что это? – шепотом спросил я.

Но я уже знал. Все пять – «Харриеры» со знаками военно-воздушных сил. Которая сторона в шапках, а которая свободна, я не знал, но одно было несомненно: армия тоже разделилась на наших и не наших.

Приказ передали по радио: телевизионные передачи прекратились. Все свободные граждане должны оказывать помощь властям в борьбе с носящими шапки. Полное сотрудничество с полицией и армией, которые получили свободу действий в наведении порядка. Ситуация сложная, но свободные граждане, борющиеся за свою свободу, победят. Тем временем использование морского и воздушного транспорта только по специальному разрешению. Население должно оставаться дома, избегать пользоваться автомашинами, кроме крайних случаев, и слушать правительственные радиопередачи.

Заявление повторили, а затем радио смолкло. Мы снова поймали эту станцию, но слышался лишь гул помех. Но следующая станция работала, диктор с йоркширским акцентом восторженно говорил, что победа свободных людей всего мира близка. Все должны быть готовы принести в жертву все, даже свою жизнь, если понадобится. Скоро человечество узнает мир и гармонию, которых оно тщетно искало с начала своей истории. Да здравствует трипод!

Папа и Марта пили виски. Марта и раньше частенько выпивала, но папа никогда, только по праздникам.

Он налил еще и сказал:

– Будет трудно день – два, может, с неделю. Продовольствие станет проблемой. – Он протянул ей стакан. – Последний приказ был оставаться на месте. Придется, но мне это не нравится.

– Мне тоже. Делай, что тебе говорят, – таков путь овец на бойню.

– Но у нас нет выбора. Мы не можем выбраться из страны – триппи контролируют Хитроу, но даже если бы аэропорт был свободен, полеты все равно запрещены. Здесь по крайней мере лучше, чем в городе.

– Мне никогда не нравилось принуждение, – сказала Марта.

– А кому нравилось? – раздраженно ответил он. – Но приходится смотреть фактам в лицо.

Она осушила свой стакан.

– Смотреть им в лицо – и рассчитывать. Особенно учитывать те, что на твоей стороне. Нам говорят, что нельзя вылетать из аэропортов и отплывать из портов. Если бы у нас было летное поле и частный самолет, никто не остановил бы нас.

– Но у нас нет… – Он замолк. – Ты имеешь в виду – «Эдельвейс»? Мы до него не доберемся. Между нами и рекой не менее полудюжины застав.

– Надо попробовать, чтобы проверить.

– Но даже если доберемся и выйдем в море, куда мы направимся?

– Я имею в виду одно место. Оно далеко от всей этой суматохи, и у меня там дом.

Он молча смотрел на нее.

– Гернси, – в конце концов сказал я.

Папа продолжал молчать. Марта спросила:

– Ну? Почему бы нет?

– Это нарушение.

– Именно так говорит собака овце, которая выходит из ряда.

– Ну, если завтра или послезавтра дела пойдут еще хуже… подумаем.

– Бывают времена, когда раздумывать, а не действовать – худшая политика. – Как обычно, голос ее звучал твердо и решительно. – Действовать надо немедленно.

Он долго смотрел на нее, потом кивнул в знак согласия.

– Утром?

– Начну собираться немедленно. – Она поставила стакан.

Когда она вышла, папа налил себе еще. Он смотрел на фотографию в серебряной рамке – Ильза, смеющаяся, в летнем платье. Он уступил, понял я, потому что у Марты характер сильнее, а не потому, что согласился с ней. И, может, потому что не хотел признаться в истинных причинах своего нежелания оставить дом. Я подумал, что знаю эту причину. Это был и дом Ильзы; оставить его – значило оборвать связь с Ильзой, может быть, последнюю.