Джо Холдеман - Миры неукротимые Страница 14

Быстрее было бы доехать на лифте до четвертого уровня и пойти прямо к Дэну, но я снова обошла кругом дрожжевую ферму и ступила в темную неизвестность агро-отсека. Это меня немного развеселило.

Дэн лежал в постели, еще не спал, а смотрел телекуб, на экране которого мужчина и женщина катались на коньках. Я узнала музыку, под которую они танцевали: кажется, что-то германское, смутно напоминающее польку-бабочку.

– Старое?

Сэм кивнул:

– Кажется, зимние Олимпийские игры 2012 года.

– Программа поиска?

– Угу.

Это была развлекательная программа, в которой давались пяти, десятисекундные отрывки из различных передач. Своеобразное развлечение заключалось в том, чтобы включить программу поиска, получая на экране мелькающую мозаику из спорта, искусства, драмы, секса, шоу и телевизионных игр. Сэм переключил на другой канал.

– Хорошо поплавала?

– Нормально. Мне бы не мешало сбросить лишний вес.

– Что, предложений не поступило?

– От тех, кого бы ты хотел видеть у нас дома, нет. – Я заглянула в пакет с вином и достала из мойки свой бокал. – Был один субъект, который показал мне палец, но я его не захотела. Он был похож на Будду средних лет, с обритым наголо черепом.

– А, это Ради – полное имя, кажется, Радимачер… не помню. Джон его знает, он из Материального.

– Может, я бы его поцеловала. Но он мог неправильно это истолковать.

– Что? – Дэн оторвался от экрана, на котором старомодный автомобиль запылал ярким пламенем.

– Хочу сказать, что, по крайней мере, хоть кто-то проявил ко мне интерес. Мальчишки, одна мелюзга, их мужчинами-то не назовешь.

– После десяти бассейн превращается в ярмарку подростковой плоти. Разве ты этого не знала?

– Так вот ты где пропадаешь по ночам! А я-то, наивная, думала, что он всю неделю работает как проклятый.

Телекуб высветил сцену, удивительно похожую на ту, что я видела в бассейне: голая молодежь играет в волейбол на пляже. Дэн убавил звук.

– Ты не можешь говорить о том, что сказал Гарри? Или не хочешь?

– Не могу. Он… у него не было времени закончить разговор, и он хотел, чтобы я воздержалась от обсуждения, пока у меня не сложится полного представления о предмете.

– При данных обстоятельствах он имеет на это право. – Дэн разлил вино по бокалам. – Ужасный стыд. А какой сюрприз! Полный!

– Ты не знал, что он болен?

– Полагаю, об этом не знал никто, кроме Тани Севен да нескольких врачей. Он даже Элиоту не сказал. – Дэн отпил большой глоток и задумчиво посмотрел в бокал. – Слишком много тайн. Он достаточно тебе сказал, чтобы ты поняла, почему я не обсуждал… определенные вещи с тобой? Я и Джон?

Меня так и подмывало сказать «нет» и посмотреть на его реакцию.

– Кажется, да.

– Прекрасно. Я на это надеялся. – Он допил вино и уронил свой бокал на пол. – Завтра рано вставать.

– Ново-Йорк?

– Сначала нужно кое с кем встретиться.

– С кем?

– Да из Гражданской инженерии, ОГИ. И с архитектором тоже. Тебе нужен свет?

– Нет. – Я нажала на кнопку выключателя. – Посмотрю немного «кубик».

Я оставила его в режиме поиска с выключенным звуком и принялась потягивать вино. Ночь одинокого пьянствования. На экране мелькали: игра на гитаре, гимнастика, совокупление, сезонный показ мод, еще одно совокупление и удручающе мрачные болота, освещенные тусклым лунным светом. Я вспомнила возникший у меня в отсеке вопрос:

– Дэн, зелень растет в темноте?

– Зеленые насаждения? Некоторые. Я видел, как фитопланктон светился сине-зеленым светом в луче корабельного прожектора.

– Я спросила – растет, а не светится. Что-то мы сегодня плохо слышим друг друга. Так как, растут они в темноте?

– Ага, большая часть. «Генная» стадия фотосинтеза. Именно тогда происходит процесс превращения углекислого газа в углеводы.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста. – Минуту спустя он уже лежал, обняв меня и прижавшись всем телом. – В темноте много чего растет…

– Господи, Дэниел! – Ладно, сама напросилась. – Дай мне хоть раздеться.

Глава 7

Маневрирование

О большей части разговора во время встречи с Парселлом, в особенности о том, что касалось Берриган, О’Хара никому не говорила, разве что туманно намекала на секретность полученной информации. И. хотя все, что происходило в комнате 4404, автоматически записывалось на пленку, данные были спрятаны от человечества на двести лет. Это не составляло труда. Комната 4404, комната Кабинета была единственным «внутренним» помещением на корабле, которое запиралось на собственный, так называемый воздушный замок. От остальной части «Нового дома» ее отделяли четыре сантиметра вакуума. У нее был свой источник энергии; половину этой энергии поглощали таинственные охранные системы.

30 сентября 2097 года (16 Бобровникова 290). Парселл сидит один за столом в форме подковы, находящимся в центре полукруглой комнаты. Стол рассчитан на двадцать четыре человека, концы подковы обращены к кафедре. С потолка льется режущий глаза белый холодный свет, слишком яркий для того, чтобы комната выглядела уютной. Голографические окна открываются на абстрактный звездный пейзаж.

Парселл читает небольшую книгу. Это старинный экземпляр, с бумажными страницами, в кожаном переплете. Поднимает глаза на входящую О’Хара.

О’Хара: Доброе утро, Гарри.

(Она резко оборачивается, испуганная громким звуком захлопнувшейся двери и завыванием воздушного замка.)

О’Хара: Каждый день что-то новенькое.

Парселл: Вакуумная изоляция. Для безопасности. Включили только вчера.

О’Хара: А-а… Вот почему мне пришлось снять кольцо.

Парселл: Некоторых инженеров не в состоянии остановить даже металлоискатели. Я знаю, они могут сделать магнитофон, содержащий всего два микрограмма металла. А ты свой не взяла?

О’Хара: Магнитофон? Нет, оставила… и стерла тот наш разговор. Прослушала пару раз и стерла.

Парселл: Хорошо. Как я понимаю, ты готова принять нашу, скажем так, установившуюся традицию двуличия?

О’Хара: Не принять. Я, конечно, сохраню вашу тайну. Но смогу ли полностью влиться в эту среду, стать частью ее, пока еще не знаю.

Парселл: Как это не знаешь? Это все равно что достигнуть возраста половой зрелости и решить избежать его. Обратного пути нет.

О’Хара: Я могу стать сторонним наблюдателем.

Парселл: Уйти из политики?

О’Хара: В этой жизни есть много вещей, которыми я могла бы заниматься.

Парселл: Это бы меня удивило. Да и не только меня – Результативную Комиссию тоже.

О’Хара: Комиссия совершает ошибки. Одна из них была допущена в Ново-Йорке, а ведь там людей было в десять раз больше. Соответственно выбор был гораздо обширнее.