Александр Усовский - Эра негодяев Страница 14

— Его, родимого. Чует мое сердце, пришло время Одиссею покинуть Итаку… Тем паче — с Пенелопой он своей в контрах навсегда? Так, кажется, Тетрис докладывал?

— Так точно. В разводе. И наглухо.

— Ну, вот и славно; то есть ничего хорошего в разводе, конечно, нет, но, случись что с твоим крестничком — плакать по нему на одного человека народу будет меньше. Ладно, ступай, готовь пакость для внутреннего ворога.

— Есть!

Левченко вышел из кабинета генерала и направился к себе. Что ж, с протечкой надо бороться незамедлительно и всеми силами — но что-то подсказывало подполковнику, что выявление инсайдера, как сейчас стало модно называть подобного 'крота', будет не столь легким, как кажется, и вряд ли с помощью старой, как мир, технологии им удастся вывести предателя на чистую воду. Главное — подозреваемый уж как то слишком явно был в наличии, и только большого картонного листа с надписью 'Предатель' у него на спине не хватало для полноты картины. Уж чересчур ясно все указывало на майора Маслова — тот был чужак, никто из офицеров Управления его не знал, и любое подозрение почти автоматически ложилось бы на него. А не для того ли его сюда и поставили, чтобы он какое-то время послужил громоотводом? — вдруг подумал Левченко. Уж слишком явная фигура для обвинения… Нет, тут что-то поглубже и пострашней. Что-то серьезно подгнило в Датском королевстве…

В первый день рано задождившего в этом году октября в шумной забегаловке 'Патио-Пицца', стоящей в ста метрах от выхода из метро 'Октябрьское поле', за столиком в курящей части зала, сидело двое мужчин.

Один из них, благообразный и явно не здешний, одетый дорого, но неброско, представлял из себя ходячий символ успешности — и 'паркер', который он вертел в пальцах во время разговора, и шелковый носовой платок, которым он время от времени протирал свои очки в золотой оправе, и изящные итальянские полуботинки, и отличные, неестественно белые и оттого явно искусственные зубы — не хуже, чем у звезд Голливуда — все это говорило знающему человеку очень и очень много.

Его визави, напротив, представлял из себя законченный тип неудачника — скверно пошитый костюм из дешевой ткани, ботинки, рубашка и галстук производства Юго-Восточной Азии, желтые и уже довольно редкие зубы, неряшливый зачес плохо мытых волос, уже неспособных прикрыть изрядную плешь — в общем, классический аутсайдер, вышвырнутый из жизненной гонки более успешными конкурентами.

Но — и любой наблюдательный человек с удивлением подметил бы эту странность — хозяином за столом себя чувствовал именно отечественный лузер. Его же собеседник, несмотря на весь свой европейский лоск, выглядел чуток пришибленным и серьезно испуганным — хотя из всех сил старался этого своему партнеру не показывать.

Отечественный неудачник, пригубив из бокала, продолжил:

— Так вот, мой дорогой друг. Все, что я вам сообщил в первую нашу встречу — как вы, я думаю, уже убедились — вполне соответствует действительности. Службы этой ни в одном из реестров специальных органов, не важно, открытых ли, закрытых — нет; и, тем не менее, она существует. Более того — она активно работает. И не только по поддержанию связи со своей агентурой, щедро представленной в Восточной Европе. Я вам намекну — Балканы…

Собеседник плохо одетого мужчины неуверенно спросил:

— И что там будет?

— Пока не знаю. Знаю лишь одно — три отдела в последнее время пополнились офицерами, бывшими там в последнюю войну; естественно, все они официально в отставке и живут на пенсию в разных задрищенсках — тем не менее, каждый день ровно в девять утра садятся за свои рабочие столы.

— И что они готовят… за этими своими столами?

— Ничего хорошего для ваших хозяев — это я знаю точно.

— Хм, господин… Ульянов, нам желательно точно знать, к чему именно готовиться. В противном случае я не уполномочен выплатить вам требуемую сумму…

— А мне насрать, уполномочен ты или не уполномочен. Если сегодняшняя наша встреча закончится вхолостую — все, больше я вас не знаю!

— Хорошо, хорошо, не горячитесь, господин Ульянов. Я постараюсь убедить свое руководство, что ваша информация стоит пяти тысяч. Но, вы сами понимаете, хотелось бы знать подробности… Может быть, вы сможете выслать нам какие-то данные по электронной почте?

— Нет. Никаких документов, никаких концов, никакой электронной почты. Сейчас отследить можно всё, кроме вот такого нашего разговора — и то, если рядышком нет заинтересованных людей. Это я вам как специалист докладываю. Лучше всего так, как сейчас, приватный разговор за бокалом пива. Встретились, поболтали за 'праздроем' или 'хейнекеном' о делах наших скорбных, разбежались. В случае чего — ваше слово против моего слова. И ничего подписывать я никогда не стану — хватит, наподписывался. Я взялся информировать вас, чтобы элементарно обеспечить свою старость — и на хрена мне нужны будут ваши деньги в тюрьме или в могиле?

Собеседник отечественного неудачника протестующее замахал руками.

— Согласен, согласен. Так вы говорите, эта служба, которой нет, собирается активно действовать в Югославии, Албании и Боснии?

— Думаю, шире. Думаю, что охватит близлежащие страны — во всяком случае, шестеро оперативных работников готовятся к отправке в Македонию, Грецию и Болгарию. По версии для отдела кадров и финансового отдела — возобновить связи со старой агентурой. На самом деле, думаю, для организации активного противодействия вашей маленькой победоносной войне. Вы же думаете, что она будет именно такой?

Иностранец поджал губы, давая понять собеседнику, что этот вопрос — отнюдь не его дело. Затем спросил сухо:

— А нельзя ли узнать фамилии, под которыми эти офицеры выедут за границу?

Отечественный неудачник ухмыльнулся.

— Ну, парень! Выехать-то они выедут под одними — и я знаю, под какими — а вот какие паспорта у них окажутся уже на украинской границе — не говоря уж о румынской — я даже не догадываюсь!

— Хорошо. Чтобы получить свои деньги, вы должны сообщить мне фамилии этих людей. Хотя бы первые.

— Запомните?

— Может быть, я все же запишу? Эти русские имена…

— Нет! Доверьтесь своей памяти. Кулешов Андрей Валентинович, Токарь Евгений Петрович, Кузьмич Николай Семенович, Полежаев Максим Николаевич, Сердюк Вадим Леонидович, Гонт Александр Валерьевич.

Собеседники замолчали; нахрапистый неудачник с явным удовольствием отхлебнул пива, его визави несколько минут шевелил губами — старался запомнить столь неудобные для запоминания имена и фамилии.

— Запомнили? — человек в дешевом костюме решил поторопить своего собеседника.