Елизавета Абаринова-Кожухова - Золотая стрела Страница 14

— В корчму. A завтра попрошу водяного, чтобы провел меня к этой, как ты сказала, Черной трясине. — И, заметив протестующий жест княжны, добавил: — Но я буду осторожным, ты не беспокойся.

За разговорами они довольно быстро прошли по сквозной «грядке», менее заросшей кустарником, чем та, ставшая роковою для Марфы, миновали опавший клен, а когда тропинка вывела их на дорогу, уже почти стемнело.

— Ну, теперь тебе туда, а мне сюда, — сказала Марфа. — Спасибо за все, Иван-царевич.

— Тебе спасибо, — ответил Покровский. — Только какой уж я Иван-царевич. Скорее, Иванушка-дурачок.

Княжна рассмеялась и крепко расцеловала своего избавителя — видимо, чтобы надежнее закрепить чудесное превращение.

Совещание в зале Беовульфова замка напомнило Дубову знаменитую картину «Совет в Филях», о чем детектив не преминул тихонько сообщить Надежде Чаликовой.

— A Беовульф — прямо вылитый Кутузов, — смешливо шепнула Надя в ответ.

Сам же «Кутузов» тем временем брал осадой короля Александра. Впрочем, «крепость» не была столь уж неприступной, и Беовульф, чуя это, усиливал натиск:

— Поверьте, Ваше Величество, все наши славные рыцари только и ждут, когда будет кинут боевой клич. Но мы слишком разобщены, да еще всякий со своим гонором.

— В том-то и наша беда, — вздохнул король. Он сидел в глубоком кресле у тлеющего камина и довольно рассеянно слушал речи Беовульфа.

— Увы, это так, — подлил себе немного вина славный рыцарь. — Вот скажи мне кто угодно, дескать, нужна твоя помощь в благородном деле, но придется встать под начало какого-нибудь, ну, скажем, Дионисия. Нет, ну я, конечно же, глубоко уважаю Дионисия и всегда готов признать его лучшие качества, но чтобы сражаться под его началом — ни в жизнь! И сам Дионисий то же самое, и все остальные! A вот ежели поход возглавите Ваше Величество, так это уже совсем другое дело — всяк рад служить своему Королю и Повелителю!

— Но я же мало смыслю в военных походах, — тихо промолвил Александр. Да и вообще, ничего у нас не получится…

— Конечно, не получится, если ничего не делать! — громогласно заявил Беовульф. — И вообще, нам надобно поспешить, чтобы взять их тепленькими. Пока эти упыри не прислали подкрепления.

— Ну хорошо, допустим, мы войдем в замок и восстановим законную власть, с сомнением проговорил король. — A что дальше? Сможем ли мы оказать достойное сопротивление, если Белая Пуща все-таки пришлет свои отборные дружины? — Александр вздохнул. — Поймите, господин Беовульф, если бы это касалось только меня или только вас, то я не раздумывая сказал бы «да». Но приходится думать еще и о том, как любое событие обернется для моих подданных. — И, погрустнев, добавил: — Бывших подданных.

Тут уж не выдержала Надя:

— Стыдитесь, Ваше Величество!.. Вася, не удерживайте меня, я знаю, что это вмешательство, но молчать не могу. Главное же не военная сила, а воля к свободе! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!

— Замечательно! — во всю глотку загромыхал хозяин. — Вот под этим вот боевым кличем мы и отправимся в поход за правое дело!

— Ну ладно, я согласен, — обреченно развел руками король. — Что вы собираетесь делать?

— Перво-наперво пошлю гонцов к своим соседям, благородным рыцарям, деловито заговорил Беовульф. — Думаю, к завтрему все соберутся. И под вашим мудрым руководством, — церемонно поклонился хозяин в сторону Его Величества, — будем думать, с какой стороны нам лучше наступать на королевский замок…

И тут Дубов со всех сил хлопнул себя по лбу:

— Замок! Боже мой, какой же я дурак!..

— Не вы один, — утешил его Беовульф. — A в чем, собственно, дело?

— За всеми сегодняшними хлопотами я совсем забыл о Покровском. Ну, об Иване-царевиче. Ему же было дано указание в случае удачи проводить расколдованную княжну в королевский замок. — Василий даже поежился, вспомнив о недавней поездке к Виктору.

— Да уж, туда им идти никак нельзя, — озабоченно покачала головой Надя.

— Вряд ли Иван так быстро расколдовал Марфу, — несколько успокоившись, заговорил Дубов. — Но предупредить его непременно нужно. Попросим Гренделя, он же обещал повести нас к тому месту, где заколдовали Марфу.

— Точно! — радостно подхватил Беовульф. И уже тише продолжал: — Жаль, что сам я лично не смогу туда пойти — нужно готовиться к приезду доблестных рыцарей. Но вы с Гренделем запросто можете туда прогуляться… Эй, Грендель! — гаркнул хозяин, так что у гостей аж уши заложило. Грендель же в это время рассеянно прохаживался в дальнем конце залы с отрешенно-задумчивым выражением на лице.

— A? Что? — обернулся он. — A я тут стихи сочиняю… — И поэт нараспев прочитал:

— Уж нет ни боли, ни тревогиВ душе, исполненной тоски.Мы разошлись, как две дороги,Не слившись, будто две реки…

— Это он все о той змеюке, о госпоже Глухаревой, — вполголоса пояснил Беовульф, украдкой смахнув сентиментальную рыцарскую слезу. — Все никак не забудет ее, бедняга.

— Господин Грендель, мне вновь нужна ваша помощь, — заговорил Василий, когда поэт дочитал свой новый шедевр.

— Да-да, я все слышал, — откликнулся Грендель. — Ну что же, сходим. Прямо с утра и отправимся.

A Беовульф тем временем развертывал перед Александром грандиозную картину:

— Представляете, Ваше Величество, собираются здесь, в этой самой зале, все наши благородные рыцари — ну, как всегда, свары, старые дрязги, никто друг друга слушать, конечно, не хочет. И тут распахиваются вон те двери, и въезжаете вы на белом коне и говорите: «Друзья мои, доблестные рыцари, отложите в сторону свои разномыслия, и вперед за свободу!». И все как один преклоняют колена и, целуя свои булатные мечи, отвечают: «Веди нас, наш славный и законный король, на грозную битву за справедливое дело!»

— Ну, насчет белого коня это уж как-то немного слишком, — с сомнением покачал головой Александр. — Я ж не Калигула все-таки.

— Ну ладно, можно и без белого коня, — нехотя согласился Беовульф. Тогда так: открывается дверь, и на пороге вы — весь в белом… — Беовульф аж сладко зажмурился, представляя себе в подробностях сию восхитительную мизансцену.

Уже начало смеркаться, когда черная карета, запряженная рысаками, прогрохотала по каменному мосту и, миновав мощные ворота Белопущенского кремля, остановилась перед входом в Военный приказ. Подскочившие стрельцы с низкими поклонами отворили дверцу, и из кареты вышла высокая светловолосая дама в темном платье. A уже на крыльце ее лично приветствовал воевода Селифан: