Джек Вэнс - Галактический следопыт Страница 14

«Только не это вино. Это „Медлин-Эстергази“ с Сент-Вильмина».

Дерби нетерпеливо отмахнулся: «Мы разгрузились в здешнем космопорте и взяли на борт новый товар в обрешетке. Получателем груза значилась компания „Истагам“ в Твиссельбейне на планете Тамар».

«В Твиссельбейне? И там вы встретились с Казимиром Вульдфашем? Или он представился Кармином Дарублем?»

«Ни с кем таким я не встречался. Звездолет разгрузили, после чего я отправился в „Сады наслаждений“ на окраине города и там познакомился с темноволосой красавицей по имени Элиджано, с чудесным вкрадчивым голосом. Она только что приехала в столицу из глубинки — по меньшей мере, так она сказала. Я в нее влюбился, одно последовало за другим, и через два дня я проснулся без гроша в кармане, а Элиджано улетучилась. Когда я сумел вернуться, наконец, в космопорт, мой корабль уже улетел, и я остался на мели.

Ко мне подошел какой-то субъект и спросил, не хочу ли я быстро заработать деньги. „Как быстро, и сколько денег?“ — спросил я. Это была моя вторая ошибка. Первую я допустил в „Садах наслаждений“. Субъект назвался Бангхартом и сообщил, что промышляет контрабандой. Что ж, мне нужны были деньги, и я принял его предложение. Мы погрузили в трюм старой космической посудины обрешеченные контейнеры без маркировки — примерно такие же, какие мы увезли с Маза, только гораздо тяжелее. Я знал, что вся эта афера была как-то связана с компанией „Истагам“, хотя Бангхарт ничего мне не объяснял.

Так что мы взлетели на этой развалюхе, и через некоторое время оказались на орбите планеты, окруженной оранжевым нимбом. Бангхарт назвал эту планету „Дис“ — что бы это ни значило. Мы разгрузили трюм при лунном свете, на острове посреди болота».

«У планеты Дис нет оранжевого нимба», — заметил Хетцель.

Гидион Дерби пропустил его слова мимо ушей: «Бангхарт приближался к этой планете с великой осторожностью и, насколько я понимаю, ожидал какого-то сигнала, потому что мы опустились на поверхность внезапно, как падающий камень, с ночной стороны. Так что мы очутились на острове посреди болота и всю ночь разгружали трюм вручную, а у нас над головами висела великолепная, огромная полная луна, зеленая, как крыжовник».

«У Диса нет никакой луны», — заметил Хетцель.

Дерби кивнул: «Мы были здесь, на Мазе. Когда трюм опустел, Бангхарт приказал мне остаться и охранять груз, после чего мне должны были поручить другое задание. Я жаловался — но вежливо и осторожно, потому что мне было нечем подкрепить свои аргументы. „Да, господин Бангхарт, — сказал я в конце концов. — Будет сделано, господин Бангхарт. Буду охранять груз, как зеницу ока“. Драндулет улетел. Я был уверен в том, что меня убьют, и поэтому залез на дерево и спрятался среди ветвей.

Сидя на дереве, я принялся размышлять. Глядя на луну — большую, пузатую и зеленую — я понимал, что снова нахожусь на Мазе. Доставленные ящики несомненно содержали оружие для гомазов. Шансы на спасение в этой ситуации были невелики. Если бы меня поймали гомазы, меня бы тут же прикончили без разговоров. Если бы меня поймал патруль Триархии, меня посадили бы на верхний этаж Прозрачной тюрьмы.

В тусклом зеленом лунном свете невозможно было разглядеть окрестности. Я сидел на дереве, пока не взошло солнце, после чего спустился на землю. День случился пасмурный, было почти так же сумеречно, как ночью, но я заметил тропу, ведущую через болото — через самые топкие места были перекинуты бревна.

Я все еще колебался. Бангхарт приказал мне охранять груз, а я его страшно боялся. Я до сих пор его боюсь. Даже больше, чем раньше. Но в конце концов я решил пойти по тропе. Я шел по ней часа два, пережил несколько незначительных приключений, но ничего страшного не случилось, и в конце концов я выбрался на сухой берег топи. Вдоль берега тянулась каменная ограда. К тому времени мне уже ничто не казалось странным. Тропа вела к воротам ограды, а там меня ждал человек. С этого момента моя история становится совершенно безумной. Я не сошел с ума, прошу заметить — просто со мной случилось что-то невероятное. Человек этот был высок и прекрасен, как Аватар Гисрод: в белой мантии и в белом тюрбане с вуалью из мелкой белой сетки, расшитой узором из черных жемчужин. Судя по всему, он ожидал моего появления. „Доброе утро, сударь! — сказал я ему. — Не могли бы вы указать мне дорогу в ближайший цивилизованный населенный пункт?“

Красавец ответил: „Разумеется. Идите сюда“. Он подвел меня к походному шатру: „Подождите минутку внутри“.

Я объяснил, что предпочел бы ждать снаружи, но он только молча указал на шатер. Я туда зашел и потерял сознание. Надо полагать, Красавец наполнил его снотворным газом, пока меня ждал». Гидион Дерби скорбно вздохнул.

«Я очнулся в просторном помещении без окон и дверей, на полу шириной двенадцать шагов и длиной четырнадцать с половиной шагов. Потолок был настолько высок, что я едва мог его разглядеть. Судя по всему, я лежал без сознания не меньше двух или трех дней — мой подбородок уже покрылся щетиной, я все еще был в полуобморочном состоянии и очень хотел пить. У стены стояли стол со стулом и кушетка, сколоченные из неокоренных бревен — в моем положении, конечно, не приходилось критиковать качество и стиль меблировки. Я еще не все рассказал, но что вы об этом думаете?»

«Я еще не думал — я только слушаю. Пока что не вижу никакой связи между различными этапами ваших злоключений».

Дерби не сдержал мрачную усмешку: «Вот именно. Где все это началось? Когда я покинул университет? Когда я впервые оказался на Мазе? В „Садах наслаждений“? Когда я связался с Бангхартом? Или такова была моя судьба изначально? Важнейший вопрос!»

Хетцель покачал головой: «Возможно, мне не хватает проницательности…»

На этот раз Дерби не проявил нетерпение: «Суть дела в том… нет. Сначала следует закончить рассказ. Исключительно нелепая история, как вы считаете?»

Хетцель снова наполнил бокалы: «В том, о чем вы говорите, может быть какая-то закономерность, но она еще не очевидна ни вам, ни мне».

Дерби пожал плечами, всем видом показывая, что ему в любом случае все равно: «Я осмотрелся. Помещение освещалось двумя высоко подвешенными лампами. Стены были обшиты белым пластиком, пол покрыт серым композитным материалом. На одном конце этой странной камеры было что-то вроде маленькой сцены или подиума, высотой и шириной метра полтора, с двумя дверцами по бокам, заделанными вровень со стеной. На столе стоял кувшин. Я решил, что в нем вода, и выпил все, что в нем было. У воды был странный привкус; уже через несколько минут у меня начались колики, и я согнулся пополам. Убежденный в том, что меня отравили, я приготовился к смерти. Но я не умер — меня только рвало, раз за разом, пока я не ослабел настолько, что больше не мог ничего выдавить. Тогда я забрался на кушетку и заснул.