Айзек Азимов - Стальные пещеры Страница 14

– Хуже некуда, – проворчал Бейли.

– Мне известно, что при основании Космотауна подразумевалось, что земляне создадут у себя объединённое общество, так хорошо зарекомендовавшее себя на Внешних Мирах. Поэтому нам казалось, что первые вспышки недовольства – это всего лишь проявление страха землян перед чем-то новым, непривычным… Однако, – продолжал Р. Дэниел, – время показало, что это не так. Несмотря на полное содействие Всеземного Правительства и правительства большинства городов, мы наталкивались на постоянное сопротивление, и добиться нам удалось немногого. Естественно, нас беспокоит положение на Земле.

– Из чистого альтруизма, я полагаю, – вставил Бейли.

– Не совсем, – ответил Р. Дэниел. – Хотя очень любезно, что вы так хорошо о нас думаете. По нашему убеждению, здоровая и обновлённая Земля принесёт пользу всей Галактике. По крайней мере, таково мнение жителей Космотауна. Должен, однако, признать, что на Внешних Мирах имеются силы, противостоящие этому.

– Как? Разногласия среди космонитов?

– Разумеется. Кое-кто считает, что обновлённая Земля станет опасней и агрессивней. Эту точку зрения разделяют те миры, которые расположены ближе к Земле и где ещё хорошо помнят первые несколько столетий межпланетных путешествий, когда они находились в политической и экономической зависимости от Земли.

– Старая песня, – вздохнул Бейли. – Неужто их это в самом деле беспокоит? И когда им надоест попрекать нас тем, что произошло тысячу лет назад?

– Люди устроены по-особому, – заметил Р. Дэниел. – Во многом они не столь разумны, как мы, роботы, поскольку их цепи в меньшей степени запрограммированы. Говорят, что это имеет свои преимущества.

– Может, и имеет, – ответил Бейли сухо.

– Вам лучше знать, – продолжал Р. Дэниел. – Как бы то ни было, наши постоянные неудачи на Земле сплотили ряды противников сближения с вами. Они утверждают, что земляне отличаются от космонитов и поэтому не могут усвоить традиции последних. И если навязать им роботов, говорят они, Галактика окажется в опасности. Они постоянно помнят о том, что население Земли насчитывает восемь миллиардов человек, тогда как число обитателей всех пятидесяти Внешних Миров не превышает пяти с половиной миллиардов. Жители Космотауна, в особенности доктор Сартон…

– Так он был учёным?

– Он был доктором социологии, специализировался в робототехнике. Весьма талантливый человек.

– Ясно. Продолжайте.

– Так вот, доктор Сартон и его сторонники опасались, что наши постоянные неудачи положат конец развитию Космотауна и всему, что с ним связано. Он пришёл к выводу, что пора, наконец, постараться понять психологию землян. Говорить об их внутреннем консерватизме, повторять избитые фразы о «неменяющейся Земле» или о «непостижимом уме» землян – значит лишь уклоняться от решения проблемы.

Доктор Сартон считал, что это говорит наше невежество и что ни присказками, ни снотворным от землян не отделаться. Те космониты, говорил он, которые поставили задачу переделать Землю, должны отказаться от изоляции Космотауна и смешаться с землянами. Они должны жить как земляне, думать, как думают те, быть, как они.

– Космониты? Но это же невозможно! – воскликнул Бейли.

– Вы совершенно правы, – согласился с ним Дэниел. – Несмотря на эту теорию, сам доктор Сартон был не в силах поселиться в городе, и он знал это. Он бы не вынес его громадных размеров и такого скопления людей. Даже если бы под угрозой оружия его и вынудили жить среди вас, внешняя среда так довлела бы над ним, что он никогда бы не проник в сокровенные тайны, которых искал…

– Не забывайте, как космониты трясутся над свои здоровьем, – прервал его Бейли. – Из-за одного этого они побоятся поселиться у нас.

– И это тоже. Внешние Миры не знают, что такое болезнь в земном смысле. А неизвестность всегда пугает. Доктор Сартон понимал все это и тем не менее настаивал на глубоком изучении землян и их образа жизни.

– Похоже, что он сам загнал себя в угол.

– Не совсем. Все эти трудности касаются лишь людей-космонитов. Роботы – совсем другое дело.

«Дьявольщина, всё время забываю, что он робот», – подумал Бейли, и в слух сказал:

– Вот как?

– Да, – ответил Р. Дэниел. – Мы, естественно, более гибки. По крайней мере в этом отношении. Нас легче приспособить к жизни на Земле. Если внешне робот будет исключительно тонкой копией человека, земляне примут его и позволят ближе изучить свою жизнь.

– И вот вы… – осенило вдруг Бейли.

– …и есть такой робот, – подхватил Дэниел. – Целый год доктор Сартон разрабатывал проект и конструкцию новых роботов. Я первый и пока лишь единственный экземпляр. К сожалению, моё образование ещё не закончено, так-как из-за убийства доктора Сартона меня решили использовать раньше намеченного срока.

– Значит, не все ваши роботы такие, как вы? То есть, они всё-таки больше походят на роботов, чем на людей?

– Разумеется. Внешний вид робота зависит от его назначения. Именно поэтому я и являюсь точным подобием человека. Другие роботы отличаются от меня, хотя все они имеют человеческий облик. И, уж конечно, они выглядят лучше, чем те невероятно примитивные модели, которые мы встретили в магазине. Неужели все ваши роботы такие?

– Более или менее, – ответил Бейли. – Вам это не нравится?

– Конечно, нет, – сказал Р. Дэниел. – Трудно заставить поверить людей в ум робота, пока внешне он лишь грубая пародия на человека. Разве ваши заводы не могут выпускать лучшие образцы?

– Я уверен, что могут, Дэниел. Но мы предпочитаем знать, когда имеем дело с роботом, а когда нет.

Бейли посмотрел роботу прямо в глаза. Они были ясными в влажными, как у человека, однако Бейли показалось, что взгляд их был слишком упорным и малоподвижным, в отличие от живого человеческого взгляда.

– Надеюсь, что со временем пойму эту точку зрения, – спокойно сказал Р. Дэниел.

Какое-то мгновение Бейли казалось, что он уловил сарказм в его словах, но тут же отбросил эту нелепую мысль.

– Во всяком случае, – продолжал Р. Дэниел, – доктор Сартон ясно себе представлял, что это одна из проблем С/Fе.

– Це-фе? Что это такое?

– Химически символы, обозначают элемент углерода и железа, Илайдж. Углерод составляет основу человеческой жизни, а железо – жизни робота. Поэтому символами С/Fе легко обозначить культуру, сочетающую в себе лучшие качества обоих на равной, но параллельной основе.

– Це-ферум… Это пишется через чёрточку или как?

– Нет, Илайдж. Между символами принято проводить диагональную линию. Тем самым предпочтение не отдаётся ни тому, ни другому, но подчёркивается слияние обоих.