Леонид Воронов - Разоблачение Страница 14

Телепатические контакты совершенствовались, становились все более содержательными, а малыши привыкали к своему положению и их беспокойство сменялось интересом и нетерпением. Совершенствовались и способности Игнатия. Он научился проводить групповые телепатические сеансы с детьми, а затем стал практиковать дистанционную связь с ними. Однако этой связи мешала защитная и экранирующая системы. За пределами здания контакт исчезал полностью, и это доказывало, что система достаточно надежно маскирует младенцев.

В редкие свободные часы Игнатий купался в бухте. Однажды он попытался вызвать своих друзей-дельфинов. Его мысленный зов был услышан, и с этих пор телепатические диалоги с дельфинами происходили часто, тем не менее, дельфины предпочитали непосредственный контакт, и Игнатий часто с ними общался.

В одну из таких встреч Игнатий в очередной раз передал им зрительные образы здоровых младенцев, что, как всегда, привело их в восторг. Затем Игнатий сообщил дельфинам, что скоро на остров придет яхта с продовольствием, и что на ней прибудет его брат Глеб, по которому он очень соскучился. Кант дал понять, что с удовольствием проведет судно по фарватеру, и что семья будет рада познакомиться с его братом.

Капитан Доминго хорошо изучил извилистый вход в бухту Конораса, тем не менее, всегда нервничал, когда яхте приходилось по нему двигаться.

За четыре мили до острова капитан вышел на связь, и сообщил Шварцу, что через час яхта войдет в бухту.

На этот раз яхту сопровождала стая дельфинов. Они появились за шесть миль до острова, и не отставали от судна, то описывая круги вокруг яхты, то выстраиваясь перед самым форштевнем. Они совершали изящные синхронные прыжки, и всячески демонстрировали свое расположение. Все свободные от вахт собрались на палубе, чтобы полюбоваться захватывающим представлением. За полмили до входа в бухту поведение дельфинов изменилось: их построение напоминало эскорт мотоциклистов вокруг лимузина. Два дельфина двигалось с правого борта, два с левого, один был в кильватерной струе, и один в десяти метрах от форштевня. Некоторое время капитан наблюдал поведение дельфинов, затем приказал рулевому держать курс на дельфина. На малом ходу "Амфитрита" двигалась по фарватеру. Доминго не отдавал рулевому никаких команд, и лишь следил за курсом.

После постановки судна на якорь капитан Доминго прибыл на берег, и в беседе со Шварцем рассказал ему о странном поведении дельфинов.

— И как вам наш новый лоцман, капитан? — с улыбкой спросил Шварц.

— Вы не поверите, профессор, он вел нас точно по створам!

— Позвольте вам возразить, Хуан, дельфин вел вас точно по фарватеру, а у вас есть хороший повод поощрить вашего старпома, которому удалось так точно установить створы на скалах.

Глеб сильно вырос и возмужал за этот год. Это был высокий и плечистый юноша, который первым ловко спрыгнул в подошедший катер, и бросился в объятия отца.

— И, ты стал похож на вождя краснокожих! — закричал он на Игнатия.

— Тогда обними меня, мой бледнолицый брат!

Шварц любовался сыновьями, и был счастлив. "Как быстро прошло время, — думал он, — давно ли эти парни были младенцами, а теперь я едва достаю до подбородка Глеба, да и Игнатий почти сравнялся со мной. Вот также быстро вырастут и эти младенцы. Но кто же они для меня? Тоже дочери и сыновья? Этот вопрос застал его врасплох.

Пока Шварц разбирал почту, Игнатий познакомил Глеба со своими питомцами. Младенцы выглядели обыкновенными младенцами, и их невнятный лепет большого впечатления на Глеба не произвел, поэтому Игнатий не стал надолго задерживаться в палате. А вот купание с дельфинами привело его в полный восторг, и он признался Игнатию, что готов был прыгнуть за борт, когда эти дельфины начали свое представление вокруг яхты. Игнатий ретранслировал дельфинам то впечатление, которое они произвели на его брата, и тогда дельфины превзошли себя, демонстрируя полноту своего счастья.

Вечером братья гуляли по окрестностям лагеря и все никак не могли наговориться. Игнатию хотелось рассказать о младенцах, и он не утерпел.

Глеб был удивлен, когда узнал об устойчивых телепатических контактах Игнатия с этими крошками, и стал относиться к ним с некоторым уважением.

— Ты знаешь, Глеб, некоторых из них я узнал.

— Что значит узнал?

— Среди них есть профессор Таубе, наши бабушка и дедушка, Лео Бергман.

— Они сами тебе сообщили?

— Ну что ты, они пока этого не знают, я догадался по их воспоминаниям.

— Скажи, брат, а мои мысли ты можешь воспринимать?

— Пока только две.

— И какие же?

— Ну, я заметил, что ты чертовски рад меня видеть.

— Аналогичную мысль на твоей плутовской физиономии удалось прочитать даже мне. Но ты не сказал о второй мысли.

— Ты влюблен в девушку, и это очень заметно.

— Угадал или прочел, я хочу показать тебе ее фото, а потом ты скажешь, как ты к этому относишься.

— Если ты хочешь показать мне ее, то дай мне свою руку, я надеюсь, что смогу ее увидеть.

Глеб с готовностью протянул свою руку брату.

— О, она японка. Наоми, правильно? Очень красивая. Я очень рад, что у моего брата такой изысканный вкус, и такая неотразимая внешность, что даже эта нимфа вынуждена была это заметить. А я вынужден признать, что она сделала правильный выбор.

— Ошибаешься, выбор сделал я, но если бы ты знал, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы она обратила на меня внимание, а потом добиться ее расположения, то не стал бы иронизировать на эту тему.

— Я склоняю голову перед твоим упорством и твоим долготерпением, которое достойно быть увековеченным в стихах, а своей прекрасной Наоми ты можешь передать, что твой маленький брат был бы счастлив иметь такую замечательную сестренку. Глеб, я по тебе очень скучал, у меня сегодня праздник, пойдем к отцу, и будем праздновать!

— О, мне есть чем тебя обрадовать, тебе там письмо и подарок.

В чемодане у Глеба нашелся подарок и для Генриха. Одну за другой Глеб торжественно извлек из чемодана три изящные бутылки с темно-красной жидкостью.

— Вишневая настойка! — воскликнул Шварц.

— Конфуций! — воскликнул Игнатий, развернув книгу.

— Придется мне немного поделиться этим прекрасным напитком со своими подросшими сыновьями.

— Каждому по бутылке, — преувеличенно серьезно отчеканил Игнатий, распечатывая письмо от бабушки и дедушки.

О возможности идентификации младенцев по их воспоминаниям Игнатий отцу не говорил. Сначала он сам не был уверен, что распознал их, а потом он узнал Марту. В разговоре с Игнатием Шварц никогда не упоминал имя своей покойной жены. Игнатий помнил Марту, но не считал возможным обсуждать эту тему с отцом. И вот оказалось, что родившаяся девочка и есть Марта. Игнатий понимал, что, скорее всего девочка и не будет похожа на настоящую Марту, но чувства отца передались и сыну. Игнатий тосковал по женщине, которую никогда в своей жизни не видел, но хорошо помнил.