Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны Страница 14

Он не стал тратить время на поиски подходящего сравнения, а бойко продолжал: «В любом случае, это можно было бы предположить. Что касается Вестинга, это предположение не соответствует действительности. Он коллекционирует нормы и принципы. Он не отбрасывает их в сторону, когда они отслужат свое, а накапливает их, вдыхает в них собственную жизнь, заботится о них и балует их. И мановением руки появляется монстр — сначала грудной ребенок, который разрывается от плача, привлекая к себе внимание, затем взрослый идол, которому угодно приказывать: Ты не должен, ты не имеешь права, тебе это не позволено…»

Веккер выпалил эти слова второпях набирая темп речи. Теперь он остановился, задумчиво смотрел в находящийся рядом с ним иллюминатор и сказал: «Просто я спрашиваю себя, почему он это делает. Должно быть он преследует определенную цель!»

Анне наблюдала за геологом, покачивая головой. Он не только преувеличивал сверх меры, но и, казалось, пошел на поводу у идеи фикс.

— То, что Вестинг порой немного педантичен, может соответствовать истине. Но я хотела бы знать, какой смысл Вы с этим связываете. Речь идет о черте характера, которая, вероятно, образовалась на основе долголетнего опыта. Не забывайте, что он уже был астронавтом, когда Вы еще были в пеленках.

— И пока я охотился на сусликов в термическом городе, он руководил четвертой американской экспедицией на Марс. — Веккер кивнул. — Она, как известно, имела большой успех — и вознаградила шестерых членов команды отпуском в психушку.

Анне удивленно посмотрела на него.

— Что это значит?

— Черта характера или тактика? Могу себе представить, когда кто-нибудь влазит в корсет из принципов, повышает требования к самому себе и другим до безрассудства — лишь из-за тщеславной цели…

Веккер остановился и прикусил губу.

Мгновение в кабине было слышно лишь жужжание пропеллера.

— Извините, — сказал он. — Я не то хотел сказать.

Их взгляды перекрестились.

— А может, все же, то?

Он положил ладонь ей на руку и повторил почти заклинающе: «Я прошу Вас забыть, что я сказал. Это не соответствует моему истинному мнении о Вестинге».

Анне знала, что в этот момент он был убежден в этом. Одновременно она чувствовала, что ему будет нелегко впредь остерегаться от подобных измышлений. Она не сомневалась в том, что его постепенно зарождающееся недоверие постепенно пропадет; сам Вестинг об этом позаботится. Но это требовало времени. Между тем, это могло привести к новым недоразумениям, заблуждениям, легкомысленным высказываниям и стычкам. Разве она ничего не могла с этим поделать?

Тень вертолета двигалась по серебристо-серой ледяной пустыне; далеко впереди показались конусообразные возвышенности. Веккер отключил автопилот. Он принял управление почти играючи, и теперь опять с безмятежным выражением гордости первооткрывателя на лице.

Еще несколько минут полета! Их не хватит, чтобы начать новое наступление. Разве не было возможности, поспешно подвигнуть Веккера на то, чтобы он хотя бы в последующие дни был сдержанным, чтобы он сдерживался даже в том случае, когда Вестинг попытается со своей стороны продолжить вчерашний бесконечный спор? — Нет, такая возможность была!

Анне медлила недолго. Время поджимало.

— Веккер!

Геолог вопросительно обернулся.

— Веккер, Вы… — Анне постаралась изобразить запинающуюся интонацию.

— Что, извините?

— Вы же знаете, что в мои обязанности входят не только задачи медика?

От смеха, на его щеках сразу же появились морщинки.

— Вы кроме того вынуждены держать наготове аптечку психологической помощи — на случай, если наша команда разладится.

Когда он увидел выражение ее лица, он запнулся. «Ваш вопрос о том, хочу ли я намеренно помешать экспедиции, был лишь риторическим, не правда ли? Или Вы серьезно так думаете…?»

— Все-таки Вы усложняете мне работу. — Анне подчеркнуло «мне», и добавила с выражением сожаления: «Именно Вы?»

Он неуверенно молчал.

— А я то вообразил себе, что именно Вы напротив… Вы напротив; напротив… заинтересованы в том, чтобы я…

Его шея и его щеки слегка покраснели.

— Будьте немного сдержаннее, когда речь идет о Вестинге, — попросила она. — Ради меня.

Вестинг все еще молчал. Затем он кивнул.

— Я обещаю.

Анне облегченно вздохнула.

Но немного позже, когда у нее прошло напряжение, ей показалось, что она зашла слишком далеко. Во всяком случае, его реакции указывали на это. Видела ли она его когда-нибудь смущенным? Сказалось ли на нем тогда как-нибудь, когда она прекратила его намеки и галантные дерзости одним скучным движением или когда она поставила его на место одним ироничным словом?

Она вспомнила о своем опасении перед началом разведывательного полета, он мог бы использовать возможность признаться в любви в своей темпераментной манере. Но он вел себя корректно — возможно, с твердым намерением, но, возможно, лишь потому что он интенсивно занимался своими геологическими проблемами. Она сама провоцировала то, чего следовало избегать: чтобы между ними возникла атмосфера пристрастности.

Или она напрасно думала об этом? Она осторожно откинулась в сторону, чтобы видеть лицо Веккера. Его глаза были направлены на «Пацифику», которая только что появилась на горизонте. Пряди волос свисали на лоб, губы были слегка открыты, скулы под бледной кожей расслаблены. Ничего не указывало на внутреннее движение.

Но имена эта быстрая смена волнения и невозмутимости, серьезности и беспечности, которую она уже часто наблюдала у него, беспокоила ее. И несмотря на его обещание она предчувствовала, что он еще не раз подкинет ей проблем.

Вертолет зашел на посадку. Анне нахлобучила гермошлем и повесила камеры через плечо. Леонид Бронстайн вышел на посадочную платформу. На фоне открытой шлюзовой камеры можно было различить Роберта Вестинга. Когда заглох мотор и Веккер дал знак, Бронстайн открыл люк. Он протянул руку, чтобы помочь Анне вылезти.

— Успешно?

В ее голосе прозвучали нотки скепсиса.

Анне ответила утвердительной улыбкой.

— Поздравляю! — раздалось в ее наушниках.

Она подошла к Вестингу, который ждал в камере. Холодный свет неоновой лампы падал через стеклянное забрало скафандра на его лицо и придавало ему застывшее выражение. Когда она почти дошла до него, по ее коже пробежал озноб, словно в нее вонзились тончайшие иголки и в височной области сконцентрировалось тупое давление. Анне остановилась. У нее закружилась голова. Она снова почувствовала волнующий зуд на кончиках пальцев.