Луи Тома - Запоздалое раскаяние Страница 14

- Двадцать пять... тридцать...

Выражение ее лица показывало, что такого рода проигрыш был следствием тяжелого порока. Чем больше называлась сумма, тем больше появлялось у нее смущения, а повышение суммы замедлялось.

- Тридцать четыре тысячи... тридцать шесть... тридцать семь...

Наконец она воскликнула испуганным недоверчивым тоном:

- Неужели около тридцати тысяч?

Между этими смехотворными суммами и тем, что действительно было нужно Жаку была такая огромная разница, что он предчувствовал, сколь велик будет ужас старой дамы, когда она узнает это.

- Нет, успокойся. Не больше двадцати тысяч.

Чтобы относительную величину суммы еще больше уменьшить он употребил новое выражение:

- Меньше двухсот новых франков.

- Господи, спаси и помилуй! Ты мспугал меня, мой мальчик!

Она развеселилась.

- Один момент я подумала: мой сын сошел с ума! Но, мой бедный юноша, какой черт в тебя вселился...

Сегодня после обеда, она будет за меня молиться, подумал Жак. Он продолжал ее успокаивать.

- Это произошло случайно, я больше так не сделаю.

- Но двадцать тысяч франков - это большие деньги!

- Не заботься об этом. Все уже почти в порядке. Я не должен был тебе говорить об этом.

Он поспешил уйти. Его к этому вынудило возвращение Матильды, которая насытившись его конфетами, пришла попрощаться и взяла с него обещание скоро снова придти.

- Только не между четырьмя и шестью часами! - крикнула ему вдогонку мать. - В это время я бываю в церкви.

Она крикнула ему еще что-то из окна, когда он уже удалялся от дома. Он не мог гордиться собой, как и из-за своей неудачи, так и от чувства угрызения совести, что нарушил покой матери, которая этого не заслуживала.

- Неужели он не в состоянии вести себя, как взрослый?

Как поступил бы другой мужчина на его месте? Оставить Элен, засучить рукава и еще раз начать с нуля? Это бывает в фильмах и романах, но вряд ли в жизни. Между теорией и практикой огромная пропасть.

Чтобы больше не думать - еще один способ сдаться - он с ожесточением работал всю вторую половину дня. В шесть часов он почти выдохся.

- Я скоро освобожусь, - сказал он Элен, которая отправлялась домой. Я приеду немного позже.

К семи часам он закончил свою работу. Персонал с фабрики разошелся. Его охватило сильное желание увидеть Жаннину, обнять ее, побыть возле нее.

Разве она утром не сказала ему, что весь вечер будет дома?

Он поднял трубку и сначала позвонил Элен.

- У меня что-то не ладится... Да, глупая ошибка. Я хочу сегодня вечером распутаться с этим.

- Возьми книгу домой, ты сможешь после ужина снова заняться.

- Мне удобнее здесь, где все под руками. Где-нибудь поблизости я малость перекушу.

Он хотел было позвонить Жаннине, что намеревается к ней зайти, потом передумал. Ему захотелось ее увидеть. И удивить своим приходом. По пути к авеню Виктора Гюго он купил гусиную печенку, курочку в желе, маленький торт и шампанское. Теперь любовники могут устроить хороший ужин. Несмотря на свои заботы он почувстовал себя почти радостно и нетерпеливо, как гимназист при легкомысленной проделке. В половине восьмого он явился к своей подруге с полными руками свертков и счастливой улыбкой на губах. Когда он позвонил, Жаннина открыла дверь и, увидев его, замерла, стоя с открытым ртом.

- Ах, это ты!

- А кто же еще может быть?

- Не знаю... Ты говорил мне что не придешь. Когда зазвонил звонок, я никак не предполагала...

Он пошел на кухню, подтрунивая над ней.

- Наверно ты ждала кого-нибудь другого?

- Но ты глупец! Почему ты не позвонил?

- Я хотел тебя удивить.

- Возможно это было удивление.

- Ты останешься ужинать?

- Пришлось соврать, чтобы освободиться. Я захватил все необходимое.

Он положил все съестные припасы на кухонный стол, а шампанское убрал в холодильник.

- Это нам должно понравиться.

Ощущение, что он говорил в пустоту заставило его обернуться. Жаннины в кухне не было. Он услышал, как она говорит по телефону из соседней комнаты.

- Хелло! Дайте мне комнату 34...

- Да, спасибо.

Она приложила палец к губам, когда он появился на пороге.

- Хелло, это Жаннина Тусси... Прошу извинения, мадам... Да, к сожалению, задержалась. Я позвоню вам потом... До свидания, мадам.

Она положила трубку и объяснила ему.

- Клиентка. Мы договорились встретиться к восьми часам. Я не знала, что ты придешь.

- Комната 34, это в отеле, не правда ли?

- Вернее, в меблированных комнатах.

Она снова повеселела, пропала вся ее неловкость, появившаяся при его неожиданном приходе.

- Пойдем к столу, я вижу гусиную печенку.

Он обнял ее.

- Сначала аперитив.

Обнимая ее теплое, упругое тело, которое игриво поворачивалось в попытках освободиться, он почувствовал сильное властное желание. Словно какое-то эротическое море затопило его, подняло на волны и понесло далеко, далеко... Женнина нежно вздыхала от его ласк.

Много позже вернулись они к действительности на приведенной в беспорядок постели. Их удовлетворенные тела лежали на смятой простыне. Одежда и подушки валялись разбросанными на ковре.

Жак нежно поцеловал в щеку молодую женщину. Она положила свои оголенные руки за голову.

- Так хорошо еще никогда не было, - робко прошептала она. Затем, как бы стыдясь своего признания, она вскочила с кровати и воскликнула:

- Я голодна как волк.

Жак оделся, она же накинула только красный халат. Вскоре ее домашние туфли зашлепали по плиткам кухни.

- Разве это не настоящее счастье?

В данный момент Жак только мог согласиться с этой фразой. Но нужно ли было ему такое счастье без всех дополнений? Без милой квартиры, без удобств, хорошей еды и материального обеспечения? Так же ли он себя бы чувстовал в убогой комнате отеля, в бедности, в нужде?

- Есть, есть!

Стол был накрыт на кухне. Только Жаннина на кухонный стол постелила скатерть. Чтобы поднять настроение Жак выстрелил пробкой из бутылки шампанского.

Как эхо зазвонил телефон.

- Я подойду, - сказала Жаннина.

- Хелло!

Из трубки послышался женский голос так ясно и отчетливо, словно говорящая была в комнате.

- Хелло! Это говорит мадам Меллерей.

9

У Жака был огромный аппетит. Он взял кусок гусиной печенки и свежего хлеба, затем приложил губы к пенящемуся шампанскому.

Вдруг он вспомнил, что Роджер должен вечером звонить по поводу "часового распорядка дня" и, так как Жаннина не возвращалась, пошел к ней в комнату. Она только что положила трубку, ее пальцы еще касались телефона.

- Это звонил Роджер?

Жаннина покачала головой. Она была смертельно бледна. С трудом она еле слышно проговорила: