Роберт Сойер - Факторизация человечности Страница 14

Но Хизер не отгородилась от воспоминаний о том, что случилось с Мэри.

Потому что…

Потому что, вероятно, самоубийство не было для неё чем-то немыслимым.

Нет, конечно, Хизер никогда не раздумывала о том, чтобы самой свести счёты с жизнью — по крайней мере, не всерьёз.

Нет, такого никогда не было. Но самоубийство уже входило в её жизнь в прошлом.

Она нечасто об этом думала.

Фактически, она не думала об этом многие годы.

Были ли те воспоминания подавлены? Вытащил ли их наружу недавний стресс?

Нет. Определённо, нет. Она, разумеется, могла вспомнить об этом в любой момент, просто решила этого не делать.

Это было очень давно, когда она была молодой. Молодой и глупой.

Хизер было восемнадцать, она только что закончила школу и впервые в жизни покинула городок Вегревилл в Альберте, чтобы пересечь половину континента и оказаться в гигантском космополитичном Торонто. В тот первый суматошный год она перепробовала много нового. И она посещала первый вводной курс астрономии — она всегда любила звёзды, хрустальные шарики в небе над бескрайними прериями.

Хизер без ума влюбилась в преподавателя этого курса, Джоша Ханекера. Джош был на шесть лет старше, худой аспирант с тонкими руками хирурга и берущими за душу бледно-голубыми глазами; у него был самый нежный, самый добрый характер из всех, кого она встречала.

Конечно, это не была любовь — не настоящая. Но в то время она казалась настоящей. Ей так хотелось быть любимой, быть с мужчиной, экспериментировать, набираться опыта.

Джош казался… не безразличным, нет, но, каким-то неуверенным по отношению к явному вниманию к нему Хизер. Они познакомились в начале учебного года в сентябре; через пять недель, к канадскому Дню Благодарения, они уже были любовниками.

И всё было именно так, как она надеялась. Джош оказался чувственным, нежным и заботливым, и после секса он мог говорить с ней часами — о человечестве, об экологии, о китах, о дождевых лесах и о будущем.

Они встречались бо́льшую часть учебного года. Никаких обязательств — Джош, похоже, их не хотел, да и Хизер, положа руку на сердце, тоже. Ей хотелось расширить свой опыт, а не пустить корни.

В феврале Джошу нужно было уехать. Канадский Национальный Исследовательский Совет содержал сорокашестиметровый радиотелескоп на озере Траверс в Алгонкин-Парке — огромной территории первозданных лесов и докембрийских скал в северном Онтарио. Джош должен был провести там неделю, помогая обслуживать оборудование.

И он уехал. Однако второй астроном, который был там с ним, заболел: аппендицит. Воздушная «скорая» забрала его из обсерватории и отвезла в больницу в Хантсвилле.

Джош остался, но потом началась пурга, из-за которой никто не мог добраться до обсерватории. Неделю он оставался один на один с засыпанным снегом гигантским телескопом.

Это не было проблемой — у него была еда и вода на двух человек на весь срок их запланированного пребывания. Однако когда дороги, наконец, расчистили, и люди из Торонто добрались до обсерватории, они нашли Джоша мёртвым.

Он покончил с собой.

Официально Хизер никак не была связана с Джошем, и полиция не сообщила ей о случившемся. Она узнала обо всём из статьи в «Торонто Стар».

Там говорилось, что он убил себя из-за ссоры со своим возлюбленным.

Хизер знала, что у Джоша есть сосед, с которым они снимают квартиру. Она несколько раз видела Барри — студента факультета философии с коротко остриженной бородой.

Но она представления не имела, насколько Джош и Барри были близки, и какой — ну, если не пешкой, то определённо осложняющим фактором в их небезоблачных отношениях она была.

Нет, она нечасто об этом думала.

Но, несомненно, это оставило след. Возможно,  когда у её собственной дочери оказались скрытые демоны и скрываемые проблемы, когда её собственная дочь покончила с собой, для неё это стало меньшим сюрпризом, чем для большинства матерей.

А если это не было огромным, немыслимым шоком, то она и не могла подавить воспоминания о смерти Мэри… как бы сильно ей этого ни хотелось.

За много километров от неё Кайл лежал в постели в своей однокомнатной квартире и тоже пытался заснуть.

Ложная память.

Или подавленные воспоминания.

Было ли в его жизни что-то настолько травмирующее, настолько болезненное, что если он мог, то предпочёл бы выбросить это из памяти?

Конечно, было.

Обвинения Бекки.

Самоубийство Мэри.

Две худшие вещи, что случились с ним.

Да, если бы подавление было возможно, он подавил бы эти два воспоминания.

Если только… если только, как сказала Хизер, даже это не было достаточно немыслимо, чтобы включить механизм подавления.

Он рылся в памяти, пытаясь вспомнить примеры других вещей, которые он мог бы захотеть подавить. Он понимал, насколько невозможная это задача: пытаться вспомнить то, что он, возможно, запретил себе вспоминать.

Но потом его осенило — было такое в его детстве. Нечто, о чём он никогда не задумывался. То, что стоило ему его веры в Бога.

Кайл воспитывался в среде Объединённой церкви Канады, нетребовательной протестантской деноминации. Но с годами он отдалился от неё и теперь появлялся в стенах церкви только на свадьбах и похоронах. Да, в моменты спокойных раздумий он признавал возможность существования некоего Творца, но с того самого дня, когда ему было пятнадцать, он был неспособен верить в доброго Бога, о котором проповедовала церковь.

Родители Кайла в тот вечер куда-то ушли, и он решил не ложиться спать как можно дольше. При отце он не решался баловаться с дистанционкой, но сейчас принялся скакать по каналам, надеясь отыскать в вечернем телеэфире что-нибудь возбуждающее. Однако, наткнувшись на документальный фильм о живой природе, он остановился. Никогда не знаешь, когда в таком фильме попадёт в кадр полуголая африканка.

Он смотрел, как львица подкрадывается к стаду зебр, собравшемуся у водопоя. Рыжеватая шкура львицы была почти незаметна в высокой жёлтой траве. Зебр было больше сотни, но её интересовали лишь те, что стояли с краю. Ведущий говорил приглушённым тоном, как комментаторы в отцовых трансляциях гольфа, словно слова, добавленные много позже съёмки, могли как-то повлиять на разворачивающееся на экране действие. «Львица выслеживает отставших, — говорил ведущий. — Её цель — самая слабая особь в стаде».

Кайл заинтересовался; это было гораздо реалистичнее старых зернистых эпизодов программы «Дикое королевство», которые он как-то смотрел раньше.

Львица продолжала скрадывать стадо. Фоновые звуки состояли из стука копыт зебр по затвердевшей под солнцем земле, шелеста травы, птичьих криков и жужжания насекомых. Короткие тени обнимали ноги животных, словно пугливые дети, цепляющиеся за мать.