Роберт Рид - Хорошая гора Страница 14

Ду-эйн бросила взгляд на пассажиров. Рит спал, а из остальных никто не обращал на них внимания. Тем не менее молодая женщина зашептала так тихо, что Опал едва мог расслышать ее слова:

— Нет. Я занимаюсь не биологией, нет.

— В самом деле? — продолжал допытываться он.

Ду-эйн не обязана была отвечать, но, видимо, чувствовала потребность кое-что объяснить.

— Я не могу, — слегка улыбнувшись, заявила она.

— Я не хочу устраивать вам допрос, — солгал Опал. Жизнь молодой женщины была тесно связана с работой. Это чувствовалось по ее лицу, манерам. По ее озабоченному, радостному молчанию.

— Забудьте о моих вопросах, — пробормотал он.

Рядом с колеей стоял огромный гриб — колонна, покрытая сверху плодовыми телами, излучающими яркий пурпурный свет. Это был обыкновенный вид, название которого Опал уже позабыл. Глядя на этот призрак гниения и смерти, Опал заметил как можно более холодным тоном:

— Непохоже, что мир скоро прекратит свое существование.

— Оно и не прекратится, — ответила Ду-эйн.

Опал слегка шмыгнул носом и понял, что плачет. Это походило на своеобразную манипуляцию, которую он мог бы попытаться применить. И не добился бы успеха. Но его слезы были такими же искренними, как и все, что он делал. Опал испытывал невероятную душевную боль, и было достаточно малейшего повода, чтобы она проявилась даже на людях.

— Подобная катастрофа уже случалась, — уверила его молодая женщина.

— Я тоже об этом слышал.

— Но это правда. На освещаемой солнцем стороне мира всегда растет новый континент. Вода внизу постоянно лишается свободного кислорода. Старая древесина сжимается и разламывается, через отверстия и трещины поднимается метан.

— А пожары? — спросил Опал.

— Сильные пожары бывали и раньше. — Женщина улыбнулась, словно очарованная увлекательным романом, полным вымышленных трагедий. — Эти пожирающие мир пожары происходили семнадцать раз.

Не шестнадцать и не пятьдесят тысяч.

Опал несколько минут думал над точностью приведенных ею цифр. Потом спросил:

— Откуда вы знаете? Точное число.

— Не могу, — ответила она.

— Не можете сказать мне?

— Нет.

Сдерживая закипающий гнев, Опал устремил пристальный взгляд на лицо женщины.

— Место, куда вы направляетесь, — начал спрашивать он, — эта вот гора?..

— Да?

— Ваши коллеги, ученые, обнаружившие эту особенность, не думаю, что они употребляли старое слово «гора», потому что теперь подобная особенность рельефа может простираться в любом направлении. К небу или к ядру мира.

Ду-эйн избегала взгляда его наполненных слезами глаз.

— Хотите знать, что я думаю? Этот объект назвали в соответствии с его составом. Еще одно качество, присущее данному слову. Мифическая гора гораздо тверже и прочнее, чем любая древесина. Я прав?

Молодая женщина снова уставилась в окно. Леса как такового уже не было, лишь иногда попадались случайные гигантские грибы, между которыми простирались безжизненные участки. Теперь через окно были видны самые яркие звезды, а благодаря движению червя создавалось впечатление, что они не только сверкают, но и прыгают. Ду-эйн стояла так близко к Опалу, что могла дотронуться до него. Она часто и неглубоко дышала, лицо ее становилось ярче, а пустая местность за окном чернела.

Опал затаил дыхание.

Затем очень тихо его спутница произнесла два слова — «большой пожар» и прикоснулась двумя пальцами к пластиковому окну.

— Он приближается! — объявила Ду-эйн.

СЕРДЦЕ ВЕЩЕЙ

Когда черви, подобные тому, в котором они путешествовали, были маленькими, над ними издевались самыми ужасными способами. По крайней мере, так могло показаться человеку, не интересующемуся суровой действительностью современного мира. Новорожденное существо отбирали у матери, затем прорезали его в нескольких местах насквозь и не позволяли ранам затягиваться до тех пор, пока они не превратятся в постоянные отверстия для первых сфинктеров. С ростом червя размер сфинктеров увеличивался. Диета червей строго контролировалась, а профессиональные дрессировщики оценивали их склонности и возможности использования. Умных и спокойных червей готовили к перевозке пассажиров. Многие из кандидатов не выдерживали адаптирования желудочно-кишечного тракта или дополнительных хирургических операций. Осуществлялись, например, следующие изменения: в тело прямо за головой вставляли надувные пузыри. В них жили смотрители. Последняя в ряду полость была оснащена резиновой дверью, ведущей в узкий и удивительно сухой пищевод.

Опал стоял под светильником и громко звал Брейса. Послышался чей-то голос. Спустя несколько мгновений старый смотритель вышел из одного из небольших помещений, потирая сонное лицо, и спросил, что случилось.

Отчаянно жестикулируя, Опал объяснил, в чем дело.

Сначала смотритель не поверил ему. На обветренном лице отразилось сомнение, а скривив губы, старик дал понять, что не придает значения услышанному. Однако по узкому пищеводу уже бежала одна из кучеров, выкрикивая ту же самую новость.

— Где мы сейчас? — спросил у женщины смотритель.

Она назвала число и букву. Для Опала это прозвучало сущей абракадаброй.

Но старик мгновенно все понял.

— Остановимся в Кингс-Кроссинг, — распорядился он. — Станции уже нет, но с высоты хребта мы сможем увидеть, насколько плохи дела. А также что есть хорошего.

Опал не мог представить себе ничего хорошего. Смотритель повернулся к нему.

— Сэр, мне нужно знать… — В голосе звучала твердость. — Остальные пассажиры что-нибудь заметили?

— Только одна. Женщина…

— Ничего не говорите, — подумав мгновение, велел старик. — А я попытаюсь узнать по радиотелефону последние новости… и тогда скажу пассажирам несколько слов…

Брейс замолчал. Как он мог сейчас кого-либо подбодрить?

Повисло напряженное молчание, затем послышался глубокий медленный рокот. От этого звука большое горло червя задрожало.

— Что это? — был вынужден спросить Опал.

— Вероятно, сердце червя, — ответил смотритель. Он наклонил голову, задержал дыхание и прислушался. — И можно слышать, как работают ее легкие. Вот почему мы живем здесь, сэр, — чтобы наблюдать за нашей малышкой.

Опал кивнул.

Затем смотритель прикоснулся к грубой розовой стенке. Погонщик сделал то же самое. Оба воспользовались этой паузой, чтобы сдержать слезы.

Ду-эйн отошла от окна и сидела теперь на своем пледе, читая книгу при свете электрического фонарика. Все остальные тоже сидели, в том числе и Рит. Перед ним была развернута старая карта. Он посмотрел на Опала, но ничего ему не сказал.