Фрэнк Херберт - Дюна Страница 14

«Нет, — подумала она, — это должно быть был правительственный дом времен старой Империи, стоимость в те времена не имела значения. Лето поступил мудро, выбрав для резиденции это место. Оно уважается арраканцами, чтящими традиции. И этот город был меньше, его легче было держать в порядке и оборонять».

Снова раздался грохот вдвигаемых в дверь ящиков. Джессика вздохнула.

Прислоненный к коробке, справа от нее, стоял портрет Герцога. Перевязочная бечевка свисала с него, как потрепанная декорация. Кусочек бечевки все еще был зажат в руке Джессики. Возле портрета лежала черная бычья голова, насаженная на полированную доску. Блестящая голова смотрела в потолок, как будто животное было готово взреветь в этой наполненной эхом комнате.

Джессика сама удивилась, какое побуждение заставило се первыми распаковать эти вещи: голову и портрет. Она знала, что в этом действии было нечто символичное. Ни разу с того дня. как посланцы Герцога забрали ее из школы, она не чувствовала себя такой испуганной и неуверенной в себе.

Голова и портрет. Они усиливали ее чувство замешательства. Она пожала плечами и посмотрела на щель окна высоко над ее головой. Здесь все еще был ранний день, но небо в этих широтах было холодным и темным, чем теплоголубое небо ее родной планеты. Тоска по дому сжала ей грудь. Как он далеко, Келадан.

— Ну, вот мы и здесь.

Это был голос Герцога Лето.

Она круто повернулась и увидела, как он выходит из-под арки, ведущей в столовую. Его черная рабочая одежда с красными ястребиными клювами на груди была пыльной и помятой.

— Ты, наверное, совсем потерялась в этом уродливом месте, — сказал он.

— Какой холодный дом, — сказала она.

Она посмотрела на его высокую фигуру, темную кожу. Глаза его напоминали о древесном дыме, но само лицо было лицом хищника: тонким, помимо резких углов и плоскостей. Внезапный страх перед ним стиснул ей грудь. Он стал таким далеким и неукротимым с тех пор, как подчинился приказу Императора.

— Холодно всему городу, — сказала она.

— Это грязный, пыльный, гарнизонный городишко, — согласился он. — Но мы его изменим. — Он оглядел холл. — Это зал для встреч. Я приглядел семейную квартиру в южном крыле. Там гораздо уютнее.

Он подошел к ней и коснулся ее руки, любуясь ее величавостью.

И снова он подумал, откуда же она родом? Из ветви королевских изгнанников? Она казалась более царственной, чем все члены императорской семьи.

Под его упорным взглядом она полуотвернулась, показывая ему свой профиль. И он подумал, что в ее красоте нет ничего такого, что выбилось бы из гармонии. Лицо правильной овальной формы под облаком волос отполированной бронзы. Широко расставленные глаза цвета утреннего неба Келадана — зеленые и ясные. Ее нос был маленьким, рот большим и ярко-красным, фигура у нее была хорошей, формы стройные: она была высокой и худощавой.

Он вспомнил, что сестры в школе звали ее костлявой, как сказали ему его покупатели. Но подобное сравнение было слишком упрощенным. Она внесла в род Атридесов царственную красоту. Он был рад, что Пол был похож на нее.

— Где Пол? — спросил он.

— Где-то в доме, берет уроки у Уйе.

— Возможно в южном крыле, — сказал он. — Мне кажется, я слышал голос Уйе, но у меня не было времени посмотреть. — Он посмотрел на нее и заколебался. — Я пришел сюда, чтобы повесить ключи от келаданского замка.

Она задержала дыхание, подавляя импульс броситься к нему. Повесить ключи здесь была завершающая определенность. Но время и место были неподходящими для изъявления чувств.

— Я видела наше знамя над домом, когда мы въезжали, — сказала она.

Он посмотрел на портрет.

— Где ты собираешься его повесить?

— Где-нибудь здесь.

— Нет. — Слово показалось жестким и решительным. Оно сказало ей, что она может прибегать к различным трюкам, но открытый спор бесполезен. И все же она решила попробовать, да же если жест головы говорил ей о том, что ей не удастся его перехитрить.

— Господин мой, — сказала она, — если ты только…

— Ответ остается «нет». Я спокойно уступлю тебе во всем, но в этом — нет. Я только что был в столовой, где имеется…

— Нет, господин! Пожалуйста.

— Выбор следует сделать между твоим пищеварением и моей родовой гордостью, дорогая. Он будет висеть в столовой.

— Да, мой господин.

— Ты можешь и впредь следовать своей привычке обедать в своей комнате, когда это возможно. Я буду требовать, чтобы ты была на своем месте в торжественных случаях.

— Благодарю тебя, мой господин.

— И не будь со мной такой холодной и сдержанной! Скажи спасибо, моя дорогая, что я не женился на тебе! Тогда бы твое присутствие за столом во время каждой еды было бы твоим долгом.

Она кивнула, не меняя выражения лица.

— Хават уже устроил для нас места в столовой, — сказал он. — И в твоей комнате есть маленький стол.

— Тебе это не нравится…ты недоволен.

— Дорогая моя, я долго думал о твоем комфорте. Я нанял слуг. Они местные, но Хават проверил их. Все они Свободные. Они присоединились к нашим людям и те освободились от дополнительных обязанностей.

— Может ли кто-то из местных быть по-настоящему безопасен!

— Любой, кто ненавидит Харконненов. Ты можешь даже держать домоправительницу Шадоут Мапес.

— Шадоут, — сказала Джессика. — Это титул Свободных. Может быть, она не покажется тебе типичной служанкой, хотя Хават отзывался о ней хорошо на основе рапорта Дункана. Они убеждены, что она хочет служить, вернее, что она хочет служить тебе.

— Мне сказали, что это означает «хорошо погруженная».

— Мне?

— Свободные узнали, что ты Бене Гессери, — сказал он. — Здесь ходят легенды о Бене Гессери.

«Миссионерия Протектива», подумала Джессика. Ни одно место ее не избегло, — то означает, что Дункан действовал успешно? — спросила она. — Свободные могут быть нашими союзниками?

— Ничего определенного нет, — сказал он. — Они, как думает Дункан, хотят понаблюдать за нами некоторое время. Тем не менее, они обещали прекратить набеги на наши пограничные деревни в период перемирия. Это гораздо важнее, чем может показаться. Хават рассказал, что они нанесли Харконненам такой ущерб, что данные о нем заботливо скрываются, но Император все равно узнал о малой эффективности власти Харрконненов.

— Домоправительница из Свободных, — задумчиво протянула Джессика, возвращаясь к разговору об этом. — У нее будут чистоголубые глаза.

— Не позволяй внешности этих людей обманывать тебя — сказал он. — В них есть глубокая сила и здравая жизнеспособность. Я думаю, в них есть все, в чем мы нуждаемся.