Владимир Савченко - За перевалом Страница 14

— В прямой туннель, на волю, на травку. Он и так хорошо поработал.

…Вождь стремглав пронесся длинной, тускло освещенной «пещерой», ударяясь на поворотах и от этого еще больше распаляясь. Как они его унизили, Безволосые, как оскорбили! Ну ничего, он им покажет. Он всех их, всех!.. Вырвавшись на поляну, он катался, кусал траву, корни, ломал ветки. Потом прибежал в стойбище, пинками расшвырял самок, детенышей, с дубиной ринулся на молодого Ди. Тот увернулся, взобрался на Великий Дуб, занял там удобную позицию, звал к себе вождя — сразиться.

И долго они обменивались — один наверху, другой внизу — боевыми возгласами:

— Эххур-рхоо!!

И этот день был для Берна щедр на впечатления. Главным для него был не успех опыта, он принадлежал Эоли. Он участвовал в исследовании, в продвинувшейся на два века науке — и понимал, мог! И похоже, что тема Эоли, тема, которой Берн сейчас был готов посвятить жизнь, — не исключение: вокруг не суетились ассистенты и лаборанты. Многие здесь, наверно, разрабатывают не менее интересные идеи.

Было далеко за полночь. Берн лежал в домике, глядел на звезды и спутники над куполом, перебирал в уме впечатления, строил догадки, ставил вопросы — не мог уснуть. Да и зачем откладывать на завтра то, что можно узнать сейчас! Вот датчик ИРЦ, надо назвать полное имя, четко ставить вопросы — и получишь ответ на любые.

Но раньше, чем он раскрыл рот, шар у стены сам осветился, произнес:

— Иловиенаандр 182 просит связи.

— Да, конечно! — Берн сел на ложе. — Прошу.

Ило возник на фоне полупрозрачной стены; за и над ней металлические мачты, с них лился водопад зеленого пламени.

— Не спишь, — он смотрел добродушно-укоризненно, — возбужден, хочется узнавать еще и еще!.. А еще несколько немедленных впечатлений — и твоя психика взорвется. Пропала моя работа… — Он прошелся вдоль стены; эффект присутствия, обеспечиваемый ИРЦ, был настолько полным, что Берну казалось, будто Ило прохаживается в домике. — Я весь день на Полигоне, упустил тебя из виду, извини. Эоли рано принялся тебя тормошить. Я ему попенял.

Ило снова прошелся, качнул головой, сказал будто про себя:

— Страстен, жаден… к хорошему жаден, к знаниям — а все не в меру. Себя не пожалеет и других… — Он поднял на Берна серые глаза: — Не давай никому на себя влиять. Никому! И мне тоже. Спокойной ночи!

Шар погас.

Эоли тоже долго не мог уснуть в эту ночь. Он лежал на траве, закинув руки за голову, смотрел на небо, на кроны деревьев, колдовски освещенные ущербной луной. Он любил — особенно под хорошее, победное настроение — засыпать на лужайке или в лесу, целиком отдаваясь на милость природы. Сыро так сыро, жестко, муравьи… ничего! Не нуждается он в комфорте, пальцем не шевельнет ради благ и комфорта.

А настроение было самое победное. Правда, получил от Ило выволочку за Аля — ну, так что? Тянуть было нельзя, у эхху короткая память. Выветрился бы облик убитого — и все.

(Альдобиан заинтересовался. И был так возбужден опытом, что Эоли едва удержался, чтобы не посадить и его в кресло — считываться. Но это было бы бестактно. Ничего, все еще впереди.)

«Постой, я не о том. Вожак эхху не визжал, не выл от страха — позвал маму. Стресс исторг из глубин его темной психики первое слово младенца. Слово! Значит, через поколения и младенцы-эхху пролепечут его… а затем другие?! Так ведь это же…»

Эоли сел. У него перехватило дыхание. Нет, как угодно, но ему надо немедленно с кем-то поделиться. Иначе он просто лопнет. С кем? Он огляделся: городок спал. Ну, что за безобразие!.. Разбудить Ли? Она всплеснет руками и скажет: «Ой!..» Но она намаялась на Полигоне, жаль тревожить. Аля? Тоже нехорошо, бессовестно. Тогда… никого другого не остается.

— Эолинг 38 требует связи с Иловиенаандром 182! — сказал он сферодатчику в коттедже. — Сигнал пробуждения, если спит.

Через минуту запрокинутое лицо в шаре приоткрыло один глаз.

— Ило, послушай, Ило!.. Они эволюционируют!

6. Люди на крыльях

Кто не достиг значительного в делах, в познании, в творчестве — да будет значителен в добрых чувствах к людям и миру. Это доступно всем.

Башня вырастала над деревьями со скоростью взрыва. Каждый ее отрезок перемещался относительно предыдущего одинаково быстро — и площадка, по окружности которой выстроились люди, уносилась в голубое небо так стремительно, что Берн, следя за ней, только и успел задрать голову. В секунду — сотня метров.

Как только телескопический ствол, алюминиево блеснув в лучах восходящего солнца, застыл, люди все вместе кинулись с площадки, описывая в воздухе одинаковые дуги падения. И — профессор не успел крикнуть, у него перехватило дыхание — у каждого от туловища развернулись саженные крылья. Они просвечивали на солнце, показывали ветвистый, как у листьев, рисунок тяжей. Люди виражами собрались в косяк. Крылья их махали мерно и сильно, по-журавлиному. Стая людей понеслась над лесом на восток.

Башня опала, сложилась мгновенно и беззвучно — как не было. Но пару минут спустя снова взвилась в небо, выплеснула на пределе высоты и скорости новую дюжину крылатых людей. Эти разбились на две стаи: четверо полетели к северу, остальные опять на восток. Берн следил из-под ладони: так вот каких «птиц» с прозрачными крыльями увидел он за миг до того, как ему разбили голову!

— Это они на Полигон полетели, — услышал он несмелый голосок. — А те четверо — егерский патруль…

Профессор обернулся: рядом стояла Ли. Золотистые волосы ее были собраны в жгут. Глаза смотрели на Берна улыбчиво и смущенно.

…Ли чувствовала себя виноватой перед Алем; выскочила тогда как глупенькая: «Ой, как ты это сделал?» — не понимая, хорошо это или плохо. Осрамила его перед всеми. Вполне могла бы подождать, пока спросят люди постарше — у них бы это лучше получилось. Заставила его страдать… Но ей все казалось таким чудесным!

Но, кажется, Аль не сердится, даже рад — улыбнулся ей. И она улыбнулась вовсю, подошла.

— Здо́рово! — вздохнул Берн, следя за новым стартом с башни.

Никто вокруг не глядел на башню. Поднявшееся солнце объявило побудку в поселке. Из домика напротив вышел заспанный Тан, потянулся, приветственно махнул им рукой. В это время к нему сзади подкрался смуглый светловолосый парень, незнакомый Берну, что есть силы пнул ствол склонившейся над Таном ивы: с листьев сорвался серебристый ливень росы. Тот ахнул, бросился догонять светловолосого. Ли засмеялась.

Профессор неодобрительно глянул на ребячью беготню, поднял голову к башне. У новой группы прыжок был затяжной, крылья они развернули почти над деревьями.