Алексей Корепанов - Перед выбором Страница 14

Он включил блок памяти фобра и выслушал длинный ряд цифр. Машинально сказал "спасибо" уже отключившейся распределительной.

Почему-то подумал: "За этим набором цифр стоит живой человек. А возьмем наши отчеты: исследовательский бот номер триста восемьдесят два выполнил программу работ в Поясе астероидов. А ведь это не бот программу выполнил, а... Стоп!"

И сразу стало легче - заноза исчезла. Он вспомнил. И торопливо зашагал к выходу из парка. Все ясно и четко: в Космоцентр, оформлять документацию, но перед этим заскочить домой, прихватить кое-какие вещи. Потому что такой возможности может больше и не представиться. О напряженности программ работ исследовательского отдела ходят легенды, и совсем небезосновательные. Вылет не будет отложен ни на секунду. А "молнию" из-за него до орбитальной станции гонять не будут - не тот случай.

Он не выдержал и побежал.

*

Мобиль бесшумно сорвался с места и Ральф перевел дыхание. Конечно, Герману уже нашлась замена. Но разве смогут отказать ему, отдавшему космосу восемь лет... Нет, не восемь лет - нечто гораздо большее. Несравненно большее.

Словно задыхающийся человек долго бился о лед и наконец взломал его

и вырвался из-под воды на воздух. "Вэнгард" сегодня вышел из ремонтных мастерских. Мимоходом брошенная кем-то в Космоцентре фраза зацепилась за невидимый крючок в его памяти. "Вэнгард" вышел из ремонтных. Стараниями "заблудших" он оказался там в весьма плачевном состоянии, а его пилот, Герман Стан, - в одном из медцентров Марса. Ральф ясно представил белую дверь палаты и тишину за дверью. И бледное, осунувшееся лицо Германа на экране. Тогда их не пустили к нему, ни его, ни Вацлава Волчека, ни специально прилетевших с Земли Луиса Марина и Вайзе.

Сегодня "Вэнгард" уже будет у причала орбитальной, а завтра должен

идти в рейс. Попросить, потребовать, чтобы "Вэнгард" дали ему. Постучать кулаком по столу, хотя этого, наверное, не потребуется. Ему не смогут отказать. Он заслужил право работать в космосе. Всадник должен быть на коне, пусть временно и на чужом.

Его слегка качнуло вперед. Мобиль остановился у длинного высокого

здания - белый фасад под небеса, а за непрозрачными снаружи стенами сотни квартир работников Космоцентра. Где-то там и его квартира, тихое земное пристанище, временная гавань в перерывах между жизнью в пространстве.

...Длинный коридор, светлые холлы - столики, уютные кресла, экраны

визоров. Зелень кустов в маленьких садиках, смех и звонкие крики детей

из-за дверей детских садов, зеленоватая вода бассейнов за прозрачными стенами, веселый перестук мячей в просторах спортивных залов. Люди. В холлах, в бассейнах, в спортивных и концертных залах, в библиотеках и коридорах. "Привет, Ральф! "Здравствуй, пилот!" "О-о! Ральф! Редкий гость в собственном доме..." Крепкие рукопожатия, расспросы.

Он ссылался на то, что спешит, и быстро шел, почти бежал по коридору, обгоняя движущуюся дорожку, торопливо отвечая на приветствия. Он чувствовал зуд в ладонях, знакомый зуд, утихавший лишь тогда, когда руки привычно ложились на пульт управления.

С ним уже было такое... Четыре года назад, в медцентре, в подмосковных лесах. До чего хотелось в полет! Он умолял врачей выпустить его, уверял, что совершенно, ну абсолютно здоров, но все, конечно, было тщетно. "Здоровый человек может принести обществу больше пользы, чем больной", - об этот их аргумент, как о гранитную скалу, разбивались все доводы Ральфа. И врачи, конечно, были правы, только ему от этого не становилось легче.

Вот его дверь. "Странно, - мелькнула неясная мысль. - Странно. - Мысль стала отчетливой. - Тогда тебя ничего не удерживало на Земле. Тогда тебя можно было понять. А теперь? Хочешь сбежать от всех проблем?"

Он замедлил шаг. Остановился, прислонился лбом к холодной поверхности двери. Только что все было ясно и просто... Но просто в жизни, наверное, не может быть. Жизнь сложна, это звучит достаточно банально для того, чтобы быть верным.

Опять хаос путаных мыслей в голове. Он машинально толкнул рукой дверь. Отчетливый женский силуэт у прозрачной стены на фоне громад Космоцентра. Абсурд! Две взаимоисключающие друг друга возможности. Или - или.

- Это ты, Рени?

Он безмерно удивился - это был не его голос. Айрин повернулась к нему и как-то неуверенно развела руками.

- Я...

Голос ее дрожал.

- Это ты, Рени?..

Девушка в черном платье в пяти шагах от него. Девушка в черном платье в пяти шагах от него. Девушка в черном платье в пяти... Острая боль. Солоноватый привкус во рту - он прокусил себе нижнюю губу.

- Ральф, милый, что с тобой?

Айрин подбежала к нему, и он увидел в ее глазах свое лицо - застывшую восковую маску, искаженную гримасой. Маску отчаяния.

Горячие губы прикоснулись к ней и воск начал таять, жидким пламенем потек по щекам, проплавляя в них глубокие борозды. Губы жгли, словно были частицей солнца, их жар проникал в самые затаенные глубины его существа, горячими волнами растекался по телу. Все мысли, чувства, желания пропали, как исчезают сухие листья в пламени костра. Огонь полыхающим кольцом охватил камень на распутье и помчался вперед, сжигая обе дороги. Исчезло прошлое и будущее, осталось лишь балансирующее на их гребне настоящее, сменящие друг друга мгновения, охваченные бушующим огненным вихрем и тающие в нем.

...При раскопках старинного храма в непроходимых индийских джунглях нашли заросшую густой травой каменную плиту с выбитыми на ней непонятными знаками. Долго бились ученые над расшифровкой древней надписи и наконец прочли ее. Надпись повествовала о том, что однажды, в давние-предавние времена, людям приснился одинаковый странный сон. Будто с неба на землю пал огонь и охватил всех живущих на земле - и старых и молодых. С каждым вздохом он проникал внутрь человека, и тот испытывал странный жар, не мучительный, но волнующий. Огонь застилал глаза лвдей и все окружающее воспринималось ими сквозь его яркие переливы. Он не иссушал тело, а, напротив, наполнял его неведомой силой и людям казалось, будто у них вырастают крылья. В каждом человеке бушевал этот небесный огонь, а когда кто-нибудь чувствовал, что жар в его груди угасает и огонь больше не застилает взора, он обнаруживал, что прошло уже много лет, жизнь прожита и пора умирать.

Люди, взволнованные странным сном, утром собрались и пошли к мудрецу, чтобы спросить у него, что означает этот Огонь, пожирающий Время. Мудрец выслушал их и сказал: "Я тоже видел такой сон. Радуйтесь, люди, ибо имя небесному Огню - Любовь, и пока она жива в нас, будем живы и мы". Так, гласит легенда, пришла в мир Любовь. Люди, охваченные ее жаром, не трясутся над каждым уходящим в прошлое мгновением; они живут, не замечая их, не думая о времени, они просто - ЖИВУТ. Те же, чьи души оказались закрыты для небесного огня, медленно плетутся в ногу с неторопливой поступью бытия и взоры их тусклы, ибо они не знают, что в мире есть Любовь.