Владимир Перемолотов - Долететь и остаться Страница 14

— Бой!

— Слушаю товарищ директор.

— Отследи перемещения Никулина. Частота личного маячка известна?

— Известна.

— Исполняй.

От огорчения он выдохнул сквозь сжатые губы.

«Все-таки теория относительности права, — подумал он. — Если событие долгое время не происходит, то вероятность его наступления от этого только увеличивается». Никто не назвал бы его работу простой и легкой. При организации заповедников случалось всякое. Случались конфликты, эпидемии, стихийные бедствия… Но такого еще ни у кого не было. Любой правитель или вождь был в меру корыстолюбив и это решало все проблемы. Никто из них не решался резать курицу, несущую золотые яйца.

Необычность происшедшего толкала под локоть, призывая сделать что-нибудь не обдуманное, но он сдерживал себя.

Нельзя сказать, что такой поворот событий был уж и вовсе неожиданным. Похоже, что и сам прогрессор что-то предчувствовал, раз просил двое суток ничего не предпринимать. Реально оценивая свои силы за это время Никулин рассчитывал или утрясти все недоразумения или освободиться самостоятельно.

Игорь Григорьевич несколько раз прошелся от стены до стены.

«Двое суток… — подумал он. — А что дальше? Что потом?» Нужен был совет.

Совет знающего человека.

Он даже знал кого именно.

Игорь Григорьевич сделал еще несколько шагов, понимая, что хочет он этого или нет, а жизнь поворачивается так, что придется принимать решение, от которого через двое суток будет зависеть жизнь другого человека.

«Да что там „двое суток“? Уже зависит…»

— Бой! Где капитан Мак Кафли?

— У себя, — мгновенно отозвался информцентр. — В своей каюте.

— На «АФЕСЕ»?

— На станции.

Главный Администратор еще несколько раз прошелся по каюте, приводя мысли в порядок. Двое суток. Сорок восемь часов. Не зря же, наверное, Шура попросил именно столько времени… Профессионал. Знает что говорит… Однако кто его знает как это все повернется. Надежда — это великолепно, но Уверенность куда как удобнее.

— Если я кому-то понадоблюсь, то я у него…

Он не успел взяться за дверную ручку, как дверь распахнулась сама собой. Брат Пуфайя сунулся на встречу, но, уловив его движение, заколебался и шагнул назад, в келью.

«Все волнуются» — мрачно подумал Черет. — «Все… Ни у кого сердце не на месте!» Монах покачал головой и, ухватив за руку, повел его к креслу. Видно было, что разговор с Мовсием дался Старшему Брату не легко. Тот еле шел, но нетерпение грызло Среднего Брата и он на ходу заглядывая в глаза, спрашивал:

— Ты его видел? Он говорил с тобой? Говорил? Что сказал?

Не отвечая, Старший Брат Черет отодвинул его, уселся, прикрыв глаза. Здесь, в святом месте, страх отпускал, душа оттаивала.

— Он задумался… — наконец сказал он. — Не думаю, что он испугался, но он задумался…

Брат Пуфайя пошел в пляс, стараясь наступать только на синие квадраты мозаичного пола. Он слыл мастером Синей Пляски, приносящей удачу.

— Слава Кархе! Он вразумил его!

— Не думаю, — устало сказал Черет. — До этого еще далеко, но он задумался…

Средний Брат уловил колебание в голосе Старшего Брата и замер с поднятой ногой. Внимательно глядя вниз, опустил ногу на синий квадрат.

— Надо показать ему Бегущие Звезды! Мы не можем не воспользоваться таким поводом. Он зрим…

Старший Брат промолчал.

— Так что же наш Император? Что он будет делать?

Старший Брат Черет долго молчал и ответил совсем не так, как ждал Средний Брат Пуфайя.

— Я смотрю, что ты все еще считаешь, происходящее очередной интригой… А ты не боишься, что это, в конце концов, окажется Страшной Правдой?

Первым, что увидел Игорь Григорьевич, открыв дверь в капитанскую каюту, были капитанские ноги. Они, тянулись к двери из-под стола, за которым вполне уютно расположились объемистый кувшин с янтарного цвета жидкостью, тарелка с солеными огурцами и собственно капитан. Несколько мгновений они смотрели друг на друга.

— Не помешаю? — спросил, наконец, Игорь Григорьевич. Состояние раздрая, в котором он находился, то усиливалось, когда он вспоминал о коварстве императора, то уменьшалось, когда он вспоминал послужной список Александра Алексеевича.

— Это как вести себя будете… — неопределенно отозвался Мак Кафли. Он сделал ногами какое-то движение, словно намеривался вылезти из-за стола, чтоб поприветствовать высокого гостя, но высокий гость махнул рукой и хозяин остался в прежней позе. Его палец коснулся кувшина, и тот тихонько звякнул.

— А может быть, даже поможете…

Гость пожал плечами. Капитан смотрел на него, давая освоиться. Конечно им приходилось встречаться и раньше, но там обстановка была предельно официальной — Капитан и Главный Администратор..

— Это визит официальный, или нет? Если «да», то я надену мундир и ордена.

Игорь Григорьевич, которого в эту минуту волновали совсем другие вопросы, и сам точно не знал, как можно назвать этот визит и поэтому кивнул не слишком энергично. В движении его головы не было решительности, как только что не было решительности в движении капитана, когда тот пытался подняться из-за стола.

Мак Кафли понял его правильно. Серьезных проблем у его гостя хватало, капитан слышал об этом краем уха, но был уверен, что решать их прямо здесь и сейчас тот не будет.

— Пиво? — спросил хозяин, дотрагиваясь до своей кружки.

Гость кивнул, но тут же посмотрел на капитана с тревогой.

— А вам можно?

Не улыбнувшись даже, тот ответил.

— Пока да. До старта еще две недели, а это значит, что в моем распоряжении целая вечность.

Главному Администратору эти четырнадцать дней не показались такой уж отдаленной перспективой, но он осознавал границы своей власти. В его подчинении были ученые и сотрудники еще не построенного заповедника, а вот капитан… Капитан и сам был начальником над своим немногочисленным экипажем и пока что справлялся со своими задачами. «Неплохо, надо сказать справлялся, — мельком подумал гость, — если сумел доставить нас сюда…» А вслух укоризненно сказал:

— Даже в малых дозах алкоголь…

Капитан величественно махнул рукой, остановив поток слов.

— Ах, Игорек, Игорек… Можно я так буду вас называть?

Игорь Григорьевич пожал плечами.

— Где вы тут видите малую дозу? Это не малая доза.

Он поднял кружку, с удовольствием посмотрел сквозь нее на свет и отхлебнул.