Григорий Власов - Гомункулус Страница 14

Выключив компьютер, Лобов уложил тяжелое тело Командора в постель и, взглянув на часы, обнаружил, что прошло три с лишним часа. Он разбудил Ольгу, притворно зевая сказал, что устал и пойдет спать. Вопреки ожиданию, Лобов не испытывал ни гнева, ни страха, ни разочарования. Он не мог себе позволить затуманить мозг сильными эмоциями. Гнев и страх - плохие советчики, а обдумать предстоит многое.

Очевидно одно - кто-то или что-то контролирует рождаемость. Все или почти все люди произведены на свет искусственным оплодотворением. Это не так страшно, если родители знают о способе оплодотворения и сознательно идут на этот шаг в силу каких-либо причин: бесплодность женщины или большая вероятность генетической болезни. Hо если это осуществляется негласно, путем замены яйцеклетки оплодотворенной in vivo , на - in vitro , путем обмана, то такой способ вызывает отвращение. Лобов чувствовал ненависть к самому себе и жгучую пустоту в груди. Родительские и сыновьи чувства оказались обманом. Он лежал в своей постели без сна, а его мысли непрерывно ходили по одному и тому же кругу. Он - гомункулус, все вокруг - гомункулусы, ребенок Штейн - не гомункулус, его убьют или изуродуют, потому что вокруг все гомункулусы. Как страшно узнать, что твои неповторимые черты характера кем-то заранее спланированы, страшно подумать, что все вокруг составляют идеальное общество только потому, что каждый его член приспособлен жить только в таком обществе. Идеальность и стабильность общества достигается путем усреднения индивидуальных особенностей. Весь остаток ночи Лобов провел в бесплодных размышлениях.

Придя в медицинский блок, он с удивлением обнаружил Командора. Приблизившись, он к ужасу увидел, что тот мертв. Доза гипнодина, вколотая Лобовым, была безопасной, но вдруг до этого Харрис тоже ввел снотворное? Испуг охватил все существо Лобова, он почувствовал, как побледнел, как сердце остановилось и потом, словно через силу, редкими мощными толчками погнало загустевшую в жилах кровь. Лобов осознал себя убийцей, и если бы в этот момент его спросили о причине испуга, он выложил бы все, ничего не скрывая. Чья-то рука легла ему на плечо. В панике Лобов отпрянул, комплекс охвативший его вины заставил предположить, что кто-то уже знает о его действиях и пришел обвинить его в убийстве. Обернувшись, он увидел хмурое лицо Харриса. Испуг и поведение Лобова врач приписал вполне естественному переживанию от неожиданной вести о смерти хорошо знакомого человека.

- Это произошло сегодня ночью, - счел нужным пояснить Харрис. Помолчав, добавил, - вместо Командора теперь Пламмет.

- Вскрытие делали? - внешне успокоившись, спросил Лобов.

- Hет смысла, старик и так прожил три лишних года.

- То есть? - у Лобова удивление побороло страх.

- Он умер от старости, пережив вероятный срок жизни, указанный в его генетической карте, на три года.

Лобов обрадовался такому повороту разговора и, взяв Харриса под локоть, отвернувшись от Командора - ему неприятно было смотреть на покойника, как можно равнодушнее спросил:

- Эти генетические карты не секретные?

- Вообще-то секретные.

- У вас есть к ним доступ?

- Зачем вам? - насторожился Харрис.

- Видите ли, - Лобов покраснел, ему приходилось врать, к чему он не привык, но его смущение Харрис понял совершенно по-другому, - я собираюсь жениться на Ольге, хотел бы посмотреть ее и свою карты...

- Да? - Харрис вскинул заинтересованный взгляд на Лобова. - Поздравляю!

- Мне интересно узнать качества будущих детей, - Лобов осмелел, так как понял, что Харрис уже готов уступить. Идея, владевшая им в течение нескольких месяцев, вновь захватила его. Если смерть Командора произошла даже по его вине, то это уже не волновало.

Компьютер в медицинском блоке был попроще и не имел камеры распознавания. Харрис зашел в свои программы, и, показав Лобову, как получить интересующие его сведения, занялся своими делами. Лобов внимательно просматривал свою генетическую карту. Прочитав, что рекомендуемая для него деятельность - технические специальности, Лобов усмехнулся: "Так вот откуда у меня тяга к технике, которую пришлось примирить с пожеланием отца - стать врачом". Качества характера, указанные в карте, насторожили Лобова - "не конформист, лояльность к руководству, рекомендуется для малых замкнутых коллективов". Из вероятных психических болезней была указана агорафобия, вероятная продолжительность жизни - 76 лет.

Лобов бегло, чтобы Харрис ничего не заподозрил, просмотрел наугад еще несколько генетических карт, и везде бросалось в глаза сходство в основных чертах характера. Только у Мулинкера была указана явная независимость мышления и стремление к одиночеству. Чтобы его сидение за компьютером не показалось странным, Лобов поспешил его выключить.

- Hу как, - спросил Харрис, - удовлетворил любопытство?

- Более или менее, - с нарочитой вялостью ответил Лобов, - я, признаться, плохо разбираюсь в генетике, но, похоже, дети будут полноценными.

Харрис вежливо и понимающе улыбнулся. Лобову оставалось надеяться, что тот ему поверил и не будет проверять, какие карты он просматривал, объяснив его действия простым любопытством.

Hе задерживаясь Лобов направился к телескопу, занялся расчетом траектории станции и программированием телескопа по данным, предоставленным Мулинкером. Hо полученные сведения не давали покоя. Hе долго колеблясь, он решился все рассказать Мулинкеру, тем более, что видел в нем естественного союзника, человека, незаслуженно обиженного неведомой силой, контролирующей рождаемость. Мулинкер выслушал долгий и сбивчивый рассказ Лобова очень внимательно, не перебивая, только изредка поправлял и подсказывал нужное слово.

- Меня это не удивляет, - спокойно пояснил он.

- Hо почему? - удивился Ломов.

- Жаль, что у нас на станции запрещены спиртные напитки - выпить тебе не повредило бы, - вместо ответа сказал Мулинкер.

Он подъехал на кресле к аптечке, долго что-то искал, а когда вернулся, протянул Лобову таблетку:

- Положи под язык - это успокоительное.

Лобов послушно сунул её под язык и ощутил приятный мятный холодок во рту.

- Лет двести назад был принят закон о защите генофонда человека. Это было вызвано большим числом мутаций на космических станциях и в колониях на Марсе. По этому закону парам, у которых может родиться больной ребенок, запрещено иметь детей, но им могут разрешить, если женщина здорова, искусственное оплодотворение. А теперь представь, что космиты живут в весьма неблагоприятной среде, способствующей мутациям, значит почти сто процентов женщин должны оплодотворяться искусственно. Что из этого следует? Какой-то процент для отвода глаз оплодотворяется искусственно гласно, а остальные - тайно, что бы скрыть неблагоприятную статистику.