Дженнак неуязвимый - Ахманов Михаил Сергеевич Страница 15

Печаль охватила Дженнака, печаль и великая гордость, ибо он тоже был в числе строителей и созидателей. Сказано в Книге Повседневного: истина отбрасывает длинную тень, но лишь умеющий видеть узрит ее... Че Чантару это удалось.

Они с Берлагой засиделись до вечера. Атаман говорил, что войско у него изрядное, и оружие есть, и - спасибо другу Жакару! - боезапаса в избытке; даст он сигнал, и выйдут из леса тысячи воинов, а ведут их люди опытные, бывшие наемники из бихарских ветеранов. Еще говорил, что обложили его люди Удей-Улу с воды и суши - змея не проскользнет, рыба не проплывет. Зимой, в арсеналах на острове, взяли пять крылатых машин, а по весне перевезли их в лагерь и нашли бойцов-летателей. Теперь и в воздухе стерегут врага, не пропустят возду- холетов в город. Немногое осталось: вторгнуться в Удей-Улу, выбить гарнизон аситов и захватить контроль над одноколесной дорогой и станцией эммелосвязи. А как содеется это, будут аситские владения разорваны: на востоке - Китана, на западе - Россайнел, а между ними - вооруженный Сайберн. И двинутся тогда изломщики через Айральский хребет на помощь братьям-россайнам, а у тех клинки не заржавеют - Мятежный Очаг уже войско собрал, и во главе его Тур Чегич, прозываемый Трехглазым...

Вот и добрались они до Чегича. Здесь Дженнак, прервав атамана, пояснил, что собрался в Роскву и что есть к тому два повода: улететь из Шанхо, где ожидали его допросы и даже, быть может, бассейн с кайманами, и встретиться с Чегичем, вождем россайнских повстанцев. Однако не вышло - улететь-то он улетел и был бы сегодня в Роскве, но помешали доблестные соколы, воздушные бойцы Берлаги. И что теперь делать?

Атаман, уже изрядно захмелевший, молвил, что утро вечера мудренее, и на трезвую голову он что-нибудь придумает. К тому времени кувшин с горлодером опустел, солнце пошло на закат, и две девицы, берлагины дочки, взяли Дженнака под руки и отвели в опочивальню для гостей. Глядя на этих пригожих девиц, он смутно вспоминал, что обе - его праправнучки, а вспомнив, тихо радовался. Оставил Тэб-тенгри достойное потомство! Мужчины крепки и сильны, женщины красивы... И есть в них капля светлой крови: зелень в глазах, брови вразлет, и кожа чуть посмуглее, чем у россайнов...

Девушки уложили его на кровать рядом с Чени, расстегнули пояс, стянули одежду и сапоги. Похихикали, пожелали Жакару и его хозяйке веселой ночи и удалились, оставив зажженную лампу. Чени приподняла ее, осмотрела супруга и спросила:

   - Почему они зовут меня хозяйкой, а тебя хозяином? Ты знаешь, милый?

   - Кхх... нечно... - пробормотал Дженнак. - Это по... почетное обрщение... кх... как т-тар и тари в Арс-солане...

   - Да ты совсем пьян! - воскликнула Чени, принюхавшись. — Забыл, что говорят твои одиссарцы: пьющий крепкое вино видит сладкие сны, да пробуждение горько!

   - Пьян, - подтвердил Дженнак. - Т-такой здесь об... обычай: если гость не пьян, значит, н-не уважжает хозяев. Но это п-пройдет. Скоро.

Он закрыл глаза и сосредоточился. Борьба с хмелем была недолгой - в голове прояснилось, исчезло жжение в горле, и больше его не клонило ко сну. Еще один дар долгожителя... Дженнак пошевелился и сел, коснувшись босыми ногами медвежьей шкуры, расстеленной на полу.

   - В Сайберне крепкая брага, чакчан. Давно я ее не пробовал... Поистине медвежье молоко!

Чени обняла его, прижалась щекой к щеке, шепнула:

   - Хвала Шестерым, мне ее не предлагали. Пришлось бы выпить, раз я в твоем доме... Это в самом деле твой старый хоган?

   - Да. Сыновья давно умерли, и живет в нем мой правнук Берлага Тэб, вождь байхольских изломщиков. Атаман, как здесь называют сахемов.

   - А эти девушки...

   - Дочери Берлаги и тоже мое потомство.

Объятия Чени сделались крепче. Она не спросила про Заренку, а Дженнак не назвал ее имени. Что было, то прошло, оставив зарубку в душе, тоску и память о былом. Теперь у сердца Чени, его светлорожденная возлюбленная... Она будет с ним долго, очень долго, оставаясь такой же прекрасной и юной. Может быть, она проживет еще целое столетие... Может быть, когда завершится ее жизнь, он тоже уйдет в Чак Мооль... Уйдет, чтобы провести ее по тропе из радуги в чертог богов, и встретится там с умершими, с Вианной и Грхабом, с Заренкой, Амадом, Ирассой, с отцом Джеданной и матерью, которую почти не помнил. Встретится с предками, с братьями и со своими детьми...

Впрочем, надежда на это была слабой - вера в богов иссякла, и он не ждал посмертных встреч. К тому же, кем измерена жизнь кинну?.. Даже мудрый аххаль Чиграда из святилища Глас Грома, собиравший сведения о долгожителях, про это ничего не знал. Одно он мог поведать Дженнаку: кинну убивали, чтобы не дать им слишком большую власть, но никто не видел кинну, умершего от старости. Не являлся исключением и Че Чантар — о нем говорили, что он погиб в горах.

Кожа Чени пахла байхольской водой и березовыми листьями.

   - Мы летели в Роскву, - молвила она. - Как мы теперь туда попадем? На одноколеснике из Удей-Улы?

   - Боюсь, это невозможно - город окружен изломщиками. Кроме того, нас могут узнать и захватить в любом поселении вдоль Тракта Вечерней Зари. Если Ро Невара послал такой приказ...

Чени кивнула.

   - Я понимаю. А если отправиться на лошадях? Тайными лесными тропами?

Глаза у нее заблестели. Должно быть, она предвкушала странствие на вороном жеребце, ночевки у костра, переправы через бурные реки, схватки с дикими зверями и - кто ведает! - даже с разбойниками.

   - Сейчас кончается Месяц Цветов, - сказал Дженнак. - Если поедем на лошадях, да еще тайными лесными тропами, доберемся до Росквы в Месяце Зноя. А может, Плодов или Войны... Нет, чакчан, нужно лететь по воздуху! Только не вдоль Тракта, а севернее, над лесами, где нет ни городов, ни лагерей взломщиков. Там нас никто не остановит.

   - Лететь? На тех крылатых машинах, что сбили «Серентин»?

   - Нет. Это боевые крыланы, они не могут плыть по ветру на большие расстояния. Нам нужен воздухолет, пусть не такой огромный, как «Серентин».

   - Ты умеешь таким управлять?

   - Никогда не пробовал. Они ведь появились недавно... Но я научусь! И потом... потом у нас есть опытный летатель. Ты не забыла про Туапа Шихе?

   - Он аситский акдам, милый. Захочет ли он помочь ло Джакарре и его жене, сбежавшим из Шанхо?

Дженнак вытянулся на постели, оглядел свою прелестную супругу и улыбнулся.

   - Во-первых, ему не известно, что мы беглецы. А во-вторых, тебя он доставит куда угодно, хоть в Роскву, хоть на Дальний материк или в Инкалу, во дворец твоего предка Че Чантара. Тебя доставит! Ну и меня заодно.

* * *

Над снежными пиками разгоралась утренняя заря. Переход от темноты к свету радовал глаз феерией красок: в начальный миг вершины гор казались фиолетовыми, синими, лиловыми, потом первые солнечные лучи заливали их золотисто-розовым и пурпурным, и, наконец, яркое солнце заставляло искриться льды и снега белым и серебристым. Восход словно приветствовал богов и напоминал о них людям; синее было цветом Сеннама, лиловое - Тайонела, золотое и розовое - Арсолана и Одисса, а белое и серебристое принадлежало Мейтассе. В этой палитре не хватало черной и серой красок Коатля, но под ледяными шапками, где виднелся каменный монолит, темные цвета преобладали, так что бог Мрака и Великой Пустоты не был обижен. Скорее, наоборот — грозное величие гор чаще напоминало о Коатле, чем о других божествах.

Строение из обтесанных камней прилепилось к горе в нескольких сотнях бросков копья от снежной границы. Плавные обводы стен и плоская кровля делали его похожим на огромную шапку или жернов, частью уходивший в скалу, частью выдававшийся над крутыми бесплодными склонами. Строение было большим, не меньше ста шагов от скалы и до края крыши. Но видимая его величина являлась иллюзорной, ибо не давала представления о залах, камерах и коридорах, упрятанных в земные недра. Весь этот комплекс назывался у жителей гор Очи-Шамбара-Тху, что можно было перевести на другие языки Эйпонны по-разному: Гнездо Богов, Святая Твердыня или, в самом простом случае, Место-Где-Они-Появились. Горцы знали, что это место им полагается беречь и охранять, что не было трудной задачей: троп и дорог в их страну никто не прокладывал, а в диких ущельях и в снегах перевалов погибло бы любое войско. Пришельцев здесь подстерегали многие опасности: от громких звуков с гор сходили лавины, воздух был разреженным и непривычным для жителей низин, к тому же не знавших, как защититься от холода, бурь и ослепляющего света. И они, конечно, не нашли бы здесь ни пищи, ни топлива, ни укрытия от снегопадов и ветров. Лишь очень сильный человек мог проникнуть в эту горную страну - если бы стражи задремали. Но такого не случалось. Стражи были бдительны, а их колчаны - полны стрел.