Марина Дяченко - Одержимая (Авторский сборник) Страница 15

Тут же, в мыслях, она раздраженно оборвала себя: а почему я должна думать о Викиной дочке? Что, своих проблем мало? У меня задница исколота, полная сумка таблеток, да еще и диагноз под вопросом. Вот заперли бы меня в психбольнице месячишки на три, что бы Вика запела? Хорошо, что согласие на лечение я не подписала, а тот факт, что я опасна для себя и окружающих, в состоянии ремиссии выявить не удалось. А расскажи я честно, что и как со мной было — применили бы, не задумываясь, статью двадцать девять о принудительном лечении, и сидела бы я в палате, и от скуки снимала венец безбрачия товаркам по несчастью…

Хорошо, что я придержала язык и не рассказала правду о демоне. Не призналась, кто мне лоб о зеркало расколотил, кто синяк под глазом поставил. Впрочем, синяк уже почти сошел…

— Ира, — Вика с беспокойством заглянула ей в лицо. — Ты как, вообще?

— Нормально.

— Ты извини, если что. Я напугалась за тебя. Ведь как было? Припадок, потом лицо разбито, неадекватное поведение, потом смс-ки твои…

— Ты все правильно сделала, — вынужденно согласилась Ирина.

— А теперь ты… здорова?

— Надеюсь, — Ирина нащупала на дне сумки, под шлепанцами в пакете, перемотанный скотчем бумажный сверток с таблетками. Одна из первых версий врача была — симуляция наркоманки в надежде получить свои колеса… Ошибся доктор. Никакой радости мне эти таблетки не доставляют. Или их с водкой надо?

Одна надежда — если, не приведи Господи, снова появится этот… демон по имени Олег, — таблетки изгонят его покруче любого экзорцизма.

— Ладно, — она бросила сигарету мимо урны. — Поехали.

По-хорошему, ведьме надо было не в отпуск, а на пенсию.

За три долгих ночи, проведенных в клинике, она успела много о чем передумать. И, как бывает в сложных ситуациях, каждую минуту внутри раскачивался огромный маятник. Направо — и она верила, что с ней приключился нервный срыв, обострение невесть откуда взявшейся шизофрении, отягощенное бредом. Налево — и она точно знала, что к ней явился натуральный демон, потустороннее существо, зачем-то озабоченное спасением самоубийцы Кати.

Демон преуспел, Катя спасена руками Ирины, зато спасительница оказалась в психбольнице. Справедливости ради — сама виновата; не пытайся ведьма так отчаянно избавиться от демона, не пришлось бы щеголять в смирительной рубашке.

А если бы Катю, совершенно чужую девушку, спасти не удалось?

Едва задремав, Ирина просыпалась на жесткой койке от страшного сна — она стоит на крыше, и ноги сами по себе делают шаг в пустоту. Разве есть сомнения, что демон не пощадил бы ведьму?

А скольких он уже не пощадил?!

Почему именно я, спрашивала себя Ирина, и всякий раз приходила к неутешительному выводу: потому что я ведьма. Я стою над преисподней, уверенная, что это пустая бульдозерная яма, и притворяюсь за деньги, что говорю с духами. И вдруг из ямы вылезает… не хочу знать, кто. Он вылезает, потому что я говорю с духами, в которых не верю, но он вылезает…

Оставшись, наконец, одна, Ирина долго прибирала в квартире: собирала, выгребала отовсюду листы, клочки, обрывки бумаги, на которых карандашом и шариковой ручкой было написано одно и то же: «Ира ты попала». Она собирала их, стараясь не смотреть, скосив глаза, задержав дыхание; увязала все в два больших полиэтиленовых пакета и вынесла, шатаясь, на свалку.

Соседка поглядела сочувственно. За время, проведенное в больнице, Ирина похудела так, что одежда висела на ней мешком. Это для клиентов хорошо: в их глазах тощая ведьма предпочтительнее сытой.

Но какие клиенты? Не я ли клялась завязать?!

В офисе ничего не изменилось. Разве что с кухонного стола исчезла клеенчатая скатерть с надписью «В моей смерти прошу никого не винить», а на ее месте появились пластиковые салфетки с видами Голландии: мельницы, пастушки, коровы.

— Гляди, — Вика включила ноутбук, открыла для Ирины таблицу. — Вот этой, этой и той я обещала перезвонить сегодня в двенадцать… Вот сейчас и буду перезванивать. Им надо срочно. Платить готовы. Им тебя рекомендовали, понимаешь, как настоящую ведьму.

— Кто рекомендовал?

— Прежние клиентки.

— Знай наших, — Ирина тяжело опустилась на стул.

— Ира, — Вика уселась напротив. — Я же говорила с твоим врачом. Он говорит — нет у тебя шизофрении, ему, мол, весь его опыт подсказывает, что нет. Он вообще был уверен, что ты симулянтка, только непонятно зачем симулируешь.

— По-хорошему, — Ирина наконец-то решилась произнести вслух то, что не давало ей покоя, — по-хорошему, Викуль, надо бы мне оставить практику. Как-то это все… звоночек.

Вика помолчала.

— А жить на что? — спросила наконец.

— Ну, — Ирина подумала. — Что ты, работы не найдешь?

— Найду, — Вика помрачнела. — Хотя… А ты на что будешь жить?

— А тебе что за дело за меня? — Ирина вытащила из пачки новую сигарету. — Все как с ума сошли: думают и думают, понимаешь, о других, спасают их, опекают…

— Я тебя не опекаю, — Вика оскорблено подобрала губы. — В конце концов, это твое решение.

Ирина курила, глядя в потолок.

— Я тебе что-то должна? — спросила наконец. — По деньгам?

Вика переменилась в лице. Тонкие губы и вовсе пропали, втянулись под кожу; она вытащила бумажный блокнот (особо важные расчеты Вика компьютерам не доверяла), послюнила палец, перевернула несколько страниц; предъявила Ирине.

Ирина так же молча вытащила бумажник. Отсчитала деньги. В кошельке после этого почти ничего не осталось.

— Спасибо, — белая и строгая, как статуя, Вика спрятала деньги и положила на стол ключи от офиса. — Оплаченные счета за электричество в нижнем ящике стола. Что-то еще?

Ирина ожесточенно затянулась.

— Спасибо, — с горьким сарказмом повторила Вика.

И направилась к двери. Шла очень долго, как по взлетной полосе — хотя в тесной квартире от кухни до выхода было метра три, не больше.

— Погоди!

Вика с готовностью остановилась, но оборачиваться не стала.

Ирина отложила сигарету:

— Ты, это… Шизофрении у меня нет, но нервы не в порядке. Давай попробуем… Потихоньку. Посмотрим, может, я еще на что-то сгожусь?

— Как листва на дереве, как золото в хрустале, так приумножатся деньги рабы Божьей Анны!

Горела свечка, масляно дышали благовония. Как ни в чем не бывало, скалился бывалый череп на столе, покрытом церковной парчой. В хрустальной вазе, звеня, каталась старинная желтая монетка.

— Как звезды на небе, как золото в отражении, так приумножатся деньги рабы Божьей Анны!