Эрик Рассел - Оса Страница 15

Отложив дела на потом, Моури, истосковавшийся по земной пище, набросился на еду. Он не был гурманом, но подобно блудному сыну испытал настоящую радость возвращения к знакомым запахам родного дома. Маленькая баночка ананасов показалась ему пищей богов; растягивая удовольствие, он смаковал каждую дольку, каждую капельку восхитительного нектара. Настроение поднялось, и затерянная в бескрайнем космосе Земля чудилась до боли близкой.

С наступлением темноты он выкатил на гальку контейнер № 5, поставил его на попа — крышкой к звездам, и нажал скрытую кнопку на серебристо-сером боку. Внутри цилиндра раздалось мерное монотонное «зумм-зумм».

Моури сидел на камне и ждал. «Зумм-зумм» стало громче, аппарат кричал в пространство: «Вызывает Джеймек! Вызывает Джеймек!..», наполняя эфир нечленораздельным: «варрап-дззт-пам-варрап-дззт-пам».

Нет, Моури вызывал не Землю — Земля была слишком далеко, он вызывал космическую станцию — кочующий в необъятном пространстве Империи полевой штаб. Он не знал его координат, не мог вычислить его орбиты — как резонно заметил в свое время Вулф: «Чего не знаешь — того не выдашь».

Моури промаялся в томительном ожидании почти три часа. Почти три часа цилиндр издавал свое занудное «зумм-зумм», пока, наконец, у его маковки не замигал ярко-красный крошечный огонек. Злясь на никудышный рост, Моури привстал на цыпочки, открыл крышку контейнера, вытащил нечто напоминающее телефонную трубку и, откашлявшись, произнес:

— Джеймек. Джей Эм на связи.

Через несколько минут до Моури, как из бочки, донесся глухой сдавленный голос. Слышимость была — хуже некуда, но это был английский, его родной английский язык.

— Мы вас слышим, Джей Эм.

Моури не мог наговориться, слова сами слетали с уст, точно с пера какого-нибудь профессионального писаки. Он рассказал все от и до и застыл, ожидая ответа.

— О’кей, Джей Эм. Вы поработали отлично.

— Что, в самом деле? Но я не вижу никаких реальных результатов. Ничего не изменилось.

— О, изменилось очень многое, — другим голосом возразили в трубке: желая сбить с толку прослушивающих эфир сирианцев, на станции переключили частоту и амплитуду передачи. — Вы просто не в состоянии представить целостную картину, находясь на своем месте.

— Что ж, вполне возможно. А как насчет того, чтобы просветить меня?

— О’кей. Костер медленно, но верно разгорается, вода в котле закипает. Сейчас происходит широкое перемещение военных сил от центра к периферии. Они забираются в западню. Не в силах сдержать нас собственными силами, окраины запросили помощи. Чем шире они расползутся по Империи, тем лучше — тем проще нам отхватывать у них по куску. Подождите, я сейчас проверю ваш округ. — На какое-то время наступила тишина. — Так, они не осмеливаются отозвать от Джеймека резервные формирования. Как бы в них не нуждались на других планетах Империи, на неопределенное время войска здесь заморожены. И это — ваша работа.

— Черт возьми, приятно слышать, — не замедлил отозваться Моури. Вдруг у него в голове вспыхнула мысль. — Эй, а от кого вы получили эту информацию?

— Служба перехвата. Ребята очень многое выуживают из вражеских передач.

— А-а-а, — разочарованно протянул Моури: втайне он надеялся услышать совсем другое, что-нибудь о своем неизвестном собрате, хотя умом прекрасно понимал, что даже существуй таковой, никто б не сказал ему об этом ни слова. — А что мне делать с мандатом Салланы?

— Подождите, сейчас выясню.

Моури ждал ответа больше часа.

— Можете оставить его себе и использовать по собственному усмотрению. На днях наша разведка получила подобный документ. Один агент, вроде вас, купил его…

— Купил?

— Да, купил. Ценой собственной жизни. Такие документы обходятся нам очень дорого. А чего стоил он вам?

— Жизни Салланы. Я же говорил…

— Да, конечно. — В трубке ненадолго замолчали. — Все, кончаем передачу. Удачи вам, Джей Эм.

— Спасибо!

Скрепя сердце, Моури выключил «зумм-зумм», закрыл крышку и откатил цилиндр обратно в пещеру. Он был готов разговаривать с невидимым другом сколько угодно и о чем угодно. «Удачи вам» — насколько это ближе и роднее чужого «Долгой жизни».

Время перевалило за полночь, когда Моури, обложившись всевозможными свертками, пакетами и перекинув через плечо полотняную сумку, наподобие тех, что предпочитают здешние крестьяне, зашагал к машине. В лесу была темень, хоть глаз выколи, но Моури, желая побыстрее удалиться от пещеры, навевающей нестерпимое чувство тоски и одиночества, уверенно шел вперед. В темноте ориентироваться было куда сложнее, не менее ста раз Моури сверялся с компасом, пока не вышел на шоссе в полумиле от динокара.

День встречи с Батином Уравой ознаменовался весьма существенным событием. Печать, радио, телевидение обрушили на ничего не подозревающих сирианцев экстренное правительственное сообщение. Моури проснулся от диких воплей громкоговорителя в двух кварталах от своего дома. Он выглянул в окно — на улице, перекрикивая громкоговоритель, бесновались газетчики. Моури спустился вниз и купил газету.

Все, существующие в настоящий момент общественно-политические организации и другие юридически самостоятельные лица, должны пройти внеочередную перерегистрацию в центральном Бюро Учета не позднее двадцатого числа этого месяца. Руководителям вышеупомянутых организаций необходимо указать точное название, цели, юридические адреса и поименный список членов соответствующих организаций, обществ, партий и других общественных объединений.

По истечении двадцатого числа текущего месяца любая организация, общество, партия или другое общественное объединение, не зарегистрированное согласно вышеизложенному приказу № 1, будет рассматриваться, как нелегальное движение. Членство, а также любое оказание помощи и поддержки нелегальному движению со стороны кого бы то ни было приравнивается к предательству и карается в соответствии с законом смертной казнью.

Вот уже кое-что. Моури удовлетворенно хмыкнул. Теперь Дирак Ангестун Гесепт обязана преклонить колена, сначала — в исповедальне Бюро Учета, затем — на эшафоте Кайтемпи. Элементарным законодательным трюком они решили загнать ДАГ в угол; привычная тактика «взятия на пушку», рассчитанная на слабых духом, которые, поджав хвост, побегут продавать своих товарищей по партии.