Роман Афанасьев - Астрал (другая редакция) Страница 15

— Привет, — сказала голова, — я Боб.

— Привет! Иван — я обернулся к Кириллу — Слушай, у тебя в доме завелась говорящая голова!

Он странно посмотрел на меня и тихо спросил.

— Ты что, пил с утра?

— Да нет, — усмехнулся я, — это цитата. Неужели мультик про Карлсона не смотрел?

— Смотрел, — сказал Кирилл, мрачнея на глазах, — но если ты пил, лучше сегодня не начинать.

— Погоди Кир, — подал голос Боб — Слушай Ванек, либо ты нам помогаешь, либо иди домой.

— Боб, погоди, — Кирилл привстал.

— Да ладно, — я махнул рукой, — у вас свои игры, у меня свои. Что, разве сейчас этому ненормально не полагается самому прискакать на «запах» Боба?

Кирилл встал с дивана и прошелся по комнате. Боб обрел, наконец, туловище и предстал во всей красе костюма тройки.

— Не полагается, — ответил он, — сейчас нас много. Он меня достает, когда я один.

Меня словно обняла мягкая морская волна. Эмоции смешались — мне хотелось петь от радости и плакать от горя, бежать со всех ног куда-то вдаль, где мокрый снег облепил фонарь…

Я вынырнул из этой жуткой волны ощущений.

— Да с такими ориентирами вы могли его давно найти! — сказал я. — Такие четкие образы!

— Нет, — покачал головой Кирилл, — мы попадаем на разных людей, как бы перебирая эмоции по очереди. То грустный попадется, то веселый. Все сразу может вобрать в себя только ходок. Или другой сумасшедший.

— Ну ладно, — проворчал я. — Я уйду в реал, так что поддерживайте связь сами. Я не буду отвлекаться.

Я сел на диван и расслабился. Теперь я не закрывал глаза, а наблюдал за изменениями мира. Стены комнаты таяли, превращаясь в прозрачный туман. Первым исчезла обстановка — мебель, ковры. Комнату наполнила темнота. Затем фигуры моих собеседников сделались прозрачными. Потом стали едва заметными силуэтами и исчезли в непроглядной тьме. Краткий миг, когда замирает сердце и я снова в метро. Шум, суета. Все как всегда. Я поерзал на месте. Отчаянно хотелось курить. Не тяни время — сказал я сам себе. Действительно, мне очень не хотелось вмешиваться в посторонние разборки. Но назвался груздем — полезай, понимаешь, в кузов.

Я закрыл глаза. Тьма. Пустота. Пустота зовет в свои глубины, манит меня своей неизведанностью и доступностью. Сосредоточиться на смехе, на плаче, на песне весеннего дождя. Где грусть и радость идут рука об руку в туманную даль. Краем сознанья я «зацепил» две темные фигуры — это Кирилл и Боб следили за мной. Пусть. Стечь капелью с крыш и разбиться вдребезги о подтаявший лед. Прикоснуться к солнцу, что уходит за горизонт. Вот мои ориентиры.

Я почувствовал его почти сразу. Наверно он спал, когда я коснулся его сознанья. Миг, и передо мной расцвел яркий цветок. Он проснулся. И тут же потянулся к тому, кто потревожил его сладкий сон. То есть ко мне. Радость. Радость обняла меня, баюкая на своих мягких руках. Он был рад. Рад тому, что нашел меня. Но когда он приблизился, сквозь тьму, окружавшую меня, пробился алый свет. Ужасающая вонь заставила меня содрогнуться. Он пах так, словно питался падалью. Он пах смертью. И он почувствовал это. Он почувствовал, что я боюсь и презираю его. И он обнял меня. Голова закружилась сразу, потом я потерялся. Я не знал где верх и где низ, где право и где лево. Полет в никуда на взбесившемся пегасе. Где-то далеко чьи-то голоса звали меня. Они хотели, чтобы я вернулся. Звали к себе. Но я летел сквозь запах гниющего мяса, и не за что было зацепиться. Я тонул. Тонул в алом закате, как тонут корабли. Медленно и неуклонно. И все быстрее и быстрее. Набат. Колокол бьет в уши, стараясь порвать барабанные перепонки, стараясь опрокинуть меня и раздавить:

— Иван! — кричал набат. — Иван!

Кто такой Иван, кто он? Зачем его зовут? Куда? Ах да, это же я Иван!

— Иван!

Я очнулся. На секунду наважденье схлынуло, и я ощутил, что вишу в пустоте Астрала. Рядом спряталась сила. Это был тот самый безумец.

— Уходи в реал! — донесся голос. Это Кирилл. Я рванулся, взлетая вверх, но не успел. Сила, прятавшаяся рядом, схватила меня и завертела словно водоворот. Я боролся изо всех сил. Мне казалось, что злая сила играет на рояле. Аккорд за аккордом, медленно, но верно убыстрялся ритм. Невидимые, гибкие пальцы скользили над призрачными клавишами, беря резкие ноты, что рвали меня в клочья. Темп нарастал. Я знал, что когда он достигнет скорости водоворота родится вспышка, что поглотит меня. Обратит в ничто. И я пошел. Пошел против ветра, что пытался меня задержать. Пошел вперед, к источнику звука, сам не зная зачем. Главное дойти. Ветер становился сильнее, но я шел. Ветер срывал клочья плоти с моего тела, обнажая белые кости — я шел. Я шел, чтобы коснуться звуков, заглушить их навсегда. Съесть их. Проглотить. Чавкая, пускаю слюну пожрать-то, что терзает меня. Я открыл рот и откусил кусок от ветра. Она завопил и впился мне в плечо. Я превратился в огромную пасть, что жевала ветер. Я превратился в огромные губы, что пили ветер. Я превратился в ненасытную тварь, жрущую ветер. Он рвал меня на части, пытаясь куснуть побольнее, но я был сильнее. Каждый кусок ветра придавал мне сил. Я заглатывал его целиком, обращая ветер в свою плоть, и наращивал ее там, где ветер сорвал ее с меня. Он срывал с меня плоть, а я впивался в его тело, превращая его в себя. И я делал это быстрее чем он. Когда ветер стих я остановился. Прямо передо мной лежал витой рог. Рог, из которого раньше дул смертельный ветер. Теперь в нем зрел жаркий плод. Плод звука и цвета. Когда он созреет, (а это будет скоро, через минуту или две), то он взорвется радостным криком, уничтожая все на своем пути. Я протянул руку и взял этот плод. И съел его. Разом. Весь. И растоптал рог, обратив его в искрящуюся пыль, которую собрал в горсть и отправил в свою ненасытную пасть. И звук исчез. Стих ветер и умолк последний аккорд. Тишина ворвалась в мой мозг, корежа все на своем пути и меня швырнуло куда-то вверх, подальше от тьмы.

Я открыл глаза. Метро. Станция. Тишина взорвалась в голове многоголосым криком. Рука на плече. Поднял глаза. Мент. Де жа вю. Все это было. Неужели я вернулся во времени? Или я все это время спал? Нет, тогда была станция Октябрьская, а это Киевская. Рот стража порядка раскрывался и закрывался, словно у рыбы, оказавшейся на берегу. Он что-то говорил. Я тряхнул головой, прогоняя остатки видений.

— Жив? — прямо в ухо гаркнул мент.

— Ну, — буркнул я и встал, скинув его руку со своего плеча.

— Слава богу! — выдохнул он и бросился бегом к центру платформы. Пошатываясь, я побрел к эскалатору. По дороге я оглянулся. Семь тел лежало на полу в разных местах платформы. Крепкие, молодые ребята и девушки. Разные все, вырванные мной из их уютной обычной жизни. Семь жизней, за которых я в ответе. Все правильно. Я брал энергию в первую очередь с самых мощных источников. Со здоровых и крепких людей. Которые оказались рядом. Они живы. Все — я чувствовал это. Но они вампиры. Слабенькие, не осознающие этого, но вампиры. И это я сделал их такими. «Надо будет их потом найти» — мелькнуло в голове. Правильно. Я найду этих людей сразу. Их отпечатки сознаний навечно врезаны в мою память. Я узнаю эти отпечатки где угодно и когда угодно. В любой одежде и в любом теле. На мне вина, вина за них. Я их найду, вот только надо немножко поспать. Я шагнул на эскалатор, облокотился на резиновые перила. Все хорошо. Я жив, они живы, злая сила ушла. Почему же меня что-то тревожит? Словно я забыл что-то сделать? Ах, да! Кирилл и Боб. Надо их найти. Но потом. Нет сил, надо обязательно поспать — иначе хана. Иначе уйду навсегда. Но сначала добраться до дома. Да! И только дома поспать. Домой!