Артур Шигапов - ЧЕРНОБЫЛЬ, ПРИПЯТЬ, ДАЛЕЕ НИГДЕ Страница 15

Теперь взоры ликвидаторов из УС-605 направились в сторону внутренних помещений 4-го блока. Правительственная комиссия постановила очистить и подготовить подходы к центральному залу и самой шахте реактора. Туда предполагалось ввести датчики, измерительную аппаратуру и телекамеры. Ученым необходимо было понять, какие процессы идут в самом пекле и насколько надежны конструкции блока - во многом именно на них опирался сам саркофаг. Первыми во взорванные помещения шагнули руководители операции - заместители главного инженера УС-605 Виктор Тертышник и Юрий Болотов, зам. начальника управления Анатолий Калачев.

Двигал ими не только служебный долг. Как и каждый настоящий сталкер, эти люди испытывали неодолимое любопытство и подъем сил, оказываясь лицом к лицу с опасным зверем, источающим смертельную угрозу. Таких любопытствующих было очень много. В помещениях 3-го блока и у саркофага постоянно болтались люди без большой на то необходимости. В конце концов, ввели пропускную систему, дабы оградить зевак от лишних рентген. Но к шахте реактора еще никто не подходил. Вот как описывает этот бросок Анатолий Калачев: «И вот в конце сентября Тертышник и Болотов с группой из четырех человек проникли в реактор по разработанному ими же маршруту. Видимость была хорошая: свет падал сквозь щели укрытия, да и карманный фонарик действовал безотказно. Внутри оказалось много пыли, под ногами хрустело битое стекло. Примерно посредине фасада они повернули в сторону реактора, затем еще раз свернули вправо и двинулись уже в сторону деаэраторной. По пути им встречались комнаты, где по полу и по столам были разбросаны какие-то документы, стояла пишущая машинка со вставленным в каретку листом бумаги, на котором явственно просматривался начатый и прерванный на полуслове текст. В одном из помещений они увидели у себя над головой какой-то большого размера механизм, зависший над разорванными краями бетонного перекрытия. Им оказался мостовой кран, который эксплуатировался в главном зале. Сквозь разбитые перекрытия из щелей саркофага внутрь проникал свет. Увидев наполовину заваленный дверной проем, Тертышник преодолел завалы, перегнулся - и... Вниз, в бездонную непроглядную глубину уходила шахта. Наконец-то мечта Виктора Алексеевича сбылась - он лоб в лоб сошелся с этим, как он сам его окрестил, «слоном» - огнедышащим реактором».

Это «романтическое свидание» обошлось Тертышнику аж в 10 бэр, а людям из его группы - по 4. Наградой стало понимание концепции будущих работ и отправка на лечение.

Дезактивация «внутренностей» 4-го блока началась в ноябре 1987 года. Мыли помещения водой, закрывали «фонящие» участки свинцом и пластикатом. Тогда уже пошла первая волна сокращений, и людей стало остро не хватать. То и дело дозиметристы «откапывали» углы с фоном за сотню рентген в час. Самым проблемным стало так называемое «помещение 2005» в непосредственной близи от реактора, откуда собирались вести наблюдения. Туда пошел уже сам Калачев: «Мы надели подшлемники, натянули на лица по 2 респиратора, на руки - резиновые перчатки, уплотнили одежду и пошли. Вот и отметка +27.00 деаэраторной. В настороженной тишине сумрачно, кругом грязь, пыль, битые стекла. С фонарями в руках протиснулись через узкий лаз, оставшийся от дверного проема после заливки бетона, и оказались на лестничной клетке, также заполненной тем же бетоном. Поднимаясь все выше и выше, мы заходили в примыкающие помещения, выбирая подходящее место для мониторной. То здесь, то там лучи фонарей выхватывали из мрака застывшие эпизоды из какого-то фантастического фильма. Стул посреди прохода с залитыми бетоном ножками, поваленная мебель, разбросанные кипы документов. По стенам расклеены красочные вырезки из «Огонька». Луч моего фонарика застыл на большом портрете смеющейся Анне Вески. Красивое лицо певицы, которая многим из нас так нравилась, резко контрастирующее с этой обстановкой запустения, вызвало всплеск эмоций. Я невольно улыбнулся ей в ответ».

Наконец, перед сталкерами открылся ящик Пандоры: «На отметке +39.00 возник провал между деаэраторной и развалинами реакторного зала. Панели его боковой стены во время взрыва сорвались с мест и образовали нагромождение в виде костра, острие которого поднялось метров на пять. Кругом валялись мешки со щебнем. Мы поднялись по груде панелей вверх, на торчавший торец стены, и перед нами как на ладони оказалась вся панорама развала реакторного зала. В сумрачном свете можно было разглядеть так и манивший нас коридор, который вел в помещение 2005. Тяжело будет прокладывать здесь мост через провал, уму непостижимо, как протянуть его через завалы».

Этот выход обошелся его участникам в 0,4-0,7 бэра. Через месяц заветное помещение 2005 очистили и сдали в эксплуатацию. Соседний бокс, откуда шло «свечение» в 2000 Рентген, изолировали толстым слоем раствора и штукатурки. Научное оборудование было установлено, и реактор взяли под неусыпный контроль.

На этом самая трудная и опасная часть эпопеи очищения закончилась. В полную мощность заработали все три блока ЧАЭС, а укрощенный четвертый лег в долгую спячку, глубоко затаив свою радиоактивную злобу. Минсредмашевское УС-605 расформировали, и латать оставшиеся дыры поручили Минэнерго.

Параллельно дезактивации станции в границах Зоны провели залесение и задернение почв. В переводе на русский язык это означает посадку деревьев и засев травами бывших пахотных земель, с которых был снят верхний слой. Все это препятствовало поднятию пыли и заметно очищало воздух на дорогах и вблизи населенных пунктов. Правда, самих пунктов оставалось все меньше и меньше - их отселяли и сравнивали с землей. В тех, что оставались, резко поменялся состав населения. Местные жители бросали насиженные места и подавались в Гомель, Киев, Минск, Чернигов. На их место приходили те, кто по разным причинам остался без жилья у себя на родине. Уже бился в агонии распада Советский Союз, в национальных окраинах вспыхивали беспорядки, сопровождаемые массовым исходом русского населения. Беженцы из Киргизии, Таджикистана, Туркмении, Карабаха хлынули в полупустые белорусские города. Некогда задумываться о здоровье, когда над тобой занесен острый нож...

Улицы постоянно поливались дезактивационной жидкостью, коей имелось в избытке на военных складах. Она стекала в кюветы и, застаиваясь, давала сюрреалистический отблеск. Солда-1ы мыли крыши, водостоки, разбрызгивали на полях полимерный состав, образующий противопылевую пленку. Постепенно жители покидали небольшие села, и к 1990 году вокруг Хойников, Брагина и прочих райцентров образовались целые районы деревень с пустыми черными дырами вместо окон.