Александр Бачило - Ждите событий (сборник) Страница 15

Она внимательно поглядела на меня и улыбнулась.

— А вы против?

— Нет, почему же? Наоборот. Жизнь наша так однообразна… Что-нибудь чудесное, даже сверхъестественное, совершенно необходимо. Давайте. Если по улицам будут гулять бронтозавры и снежные люди, я первым готов кричать «ура!» с балкона.

— А вот этого не будет! — Лена усмехнулась. — Между прочим, нехорошо подслушивать чужие разговоры. Но уж раз вы так любите таинственные приключения — пожалуйста, сколько угодно. Но только имейте в виду, каждый получит то, чего заслуживает!

— Как это получит? — удивился я. — Когда получит?

— Ну, хватит! — сказала Лена. — Мы заболтались!

Музыка вдруг оборвалась, и вспыхнул яркий свет.

Передо мной стоял Алик Черняев, он кричал, что давно пора за стол и все уже наверху. Я огляделся. Зал был почти пуст. На сцене, потрескивая, остывала аппаратура, а в дальнем углу меняли прожекторную лампу.

Лены не было.

Черняеву, наконец, надоело смотреть на мою тупую физиономию, он схватил меня за рукав и потащил в банкетный зал.

В этот вечер я больше не видел Лену и ее подруг, но смутное предчувствие чего-то необычного тревожило душу. Это ощущение не покидало меня до следующего утра, едва проснувшись, я вспомнил о Лене, но дать толковое объяснение вчерашним событиям мне так и не удалось. После длительных размышлений я решил позвонить Вовке. Может быть, первооткрыватель «голливудского феномена» знает что-нибудь новое? Ведь он — виртуоз в своем деле, быть барменом на праздниках ему нравится не меньше, чем заведовать своими машинами в будни. Он считает своим долгом быть лично знакомым с каждым.

Я подошел к телефону и снял трубку. Гудка не было, слышалось только слабое шуршание и легкий электрический треск. Черт, опять не работает, подумал я, но в этот момент из хаоса шумов донесся далекий, искаженный, синтетический голос.

— Ну? — спросил он.

— Алло! — закричал я. — Алло!

— Ты не алокай, ты говори, чего нужно, — грубо ответил голос.

— Нужно?.. Я извиняюсь, я, наверное, не туда попал.

— А ты еще никуда и не звонил, — заявил голос.

— Да? То есть я хотел сказать… — Мне на мгновение показалось, что голос похож на Вовкин. — А кто это?

— Все ему интересно, — проворчал голос и, немного погодя, ответил:

— Это джинн.

— Джим? Алло!

— Сам ты Джим. Сказано — джинн я. Телефонный.

— Ах, джинн!.. Ну тогда все понятно, — я решил ответить шуткой на шутку. — Только джинны должны говорить «Слушаю и повинуюсь».

— Я тебя уж сколько слушаю и все не пойму, чему тут повиноваться, — раздраженно огрызнулся голос. — Ну что, будут желания или фиксировать вызов как хулиганские шалости с телефоном?

— Погодите, а какие желания?

— Так. Ясно. Фиксируем — сам не знает, чего хочет.

— Постойте, — закричал я. — Слушайте, джин, а вы можете сделать так, чтобы… мм… Вот! Чтобы мой сломанный телевизор работал?

— Желание зафиксировано, — быстро ответил голос. — Повесьте трубку.

Повиноваться приходилось мне. Я пожал плечами и повесил трубку. «Здравствуйте! — раздалось у меня за спиной. — Сегодня мы расскажем вам о выращивании лука и чеснока на вашем приусадебном участке…»

Я медленно обернулся. Наш телевизор, простоявший полгода холодным интерьером, весело демонстрировал посадку лука на чьем-то приусадебном участке. На экране мелькали руки и нарядные новенькие лопаты с разноцветными черенками, что было несколько неуместно для черно-белого телевизора марки «Крым-206».

Осторожно приблизившись к разгулявшемуся ящику, я заглянул в его распахнутое, разоренное бесчисленными пытками нутро и тихо свистнул. Ни одна лампа не светилась, многих из них вообще не было на месте, шнур с вилкой был аккуратно свернут и подвешен к телевизору, но оживший агрегат совсем не обращал внимания на такие мелочи и продолжал что-то веселое болтать о витаминах и салатах. Некоторое время я стоял перед телевизором, уставившись на экран, затем мной овладело лихорадочное возбуждение. Так. Начинается. А дальше, возможно, будет что-нибудь и похлестче. Выходит, не напрасно терзали меня предчувствия. Телефонный джинн… Однако я все-таки идиот. О чем я с ним говорил?! А о чем с ним следовало говорить? Уж конечно, не о телевизоре. Зачем я вообще приплел этот телевизор? Ах да, я хотел его проверить, подловить на какомнибудь очевидном примере. Надо попытаться поговорить с ним еще раз, только что ему сказать? Я подошел к телефону. «Не хочу быть вольною царицей, хочу быть владычицей морскою», всплыло в голове. Я снял трубку и испугался. Трубка гудела обычно, ровно, без шорохов и тресков, так, что стало сразу ясно — никто мне не ответит далеким синтетическим голосом и не станет, огрызаясь, фиксировать мои желания. Я был удивлен больше, чем в первый раз, и ужасно разочарован. «Что ж это ты! — сказал я себе. — Из-за своей тупости, кажется, упустил такую возможность!.. Попыткато была единственная! А ты… Телевизор ему подавай… Холодильник ему… Диван тебе с зеркальцем и с полочками для слонов! Абажур тебе розовый! Ума бы хоть попросил!»

Но уж чего нет, того нет. Не дал Бог ума, так не займешь. Я вспомнил, что хотел позвонить, и стал набирать номер. Телевизор сзади гремел маршами. Покажу его Вовке и расскажу все. В конце концов, это не такой уж пустяк.

Вовка взял трубку сразу, как будто ждал звонка.

— Привет, — сказал я, — слушай, ты не мог бы сейчас ко мне зайти?

— Привет, — ответил Вовка, помолчал и затем неуверенно добавил: — А это кто?

— Ты что, не выспался? Ты во сколько вчера вернулся?

— А, это ты! — Он вздохнул почему-то с облегчением. — Я как раз собирался тебе звонить, тут со мной такая история…

Так, подумал я, история. Значит, он тоже познакомился с нашими милыми девочками. Интересно.

— А с кем из них ты разговаривал? — спросил я.

— Что?

— Я говорю, с кем из вчерашних девиц ты разговаривал. Из тех, которые Голливуд и Кристалл Палас.

В трубке послышалось сопение.

— А ты откуда знаешь?

— Придешь — расскажу. Так что за история там с тобой?

— Черт его знает… Я уж боюсь об этом говорить, чистый бред получается.

— А ты попробуй.

— Ладно, приду попробую… Только ты имей в виду, я спиртного не употребляю. И родственники у меня все нормальные… В Бога я верю, в черта — тоже, а это… не знаю. Все помню четко, но доказательств пет никаких.

Мы помолчали. У меня за спинок телевизор снова заиграл что-то очень бодрое.

— Давай приходи, — сказал я, — кажется, есть доказательства.

— Если бы я не видел своими глазами… да даже если бы и видел! Если бы не вся эта чертовщина…