Владимир Щербаков - Меч Короля Артура Страница 15

И вот что получается. Печень стимулирует сердце и тонкий кишечник, а те в свою очередь стимулируют селезенку и желудок, затем от них исходит благоприятное влияние на легкие и толстый кишечник, последние поддерживают почки и мочевой пузырь, и цепь замыкается — почки и мочевой пузырь благотворно действуют на печень и желчный пузырь, если они, конечно, нормальны. Эта необыкновенная цепочка, должна заметить, подтверждается данными современной медицины. Но чего медицина пока не знает, так это то, что почки угнетают деятельность сердца, печень — селезенки и желудка, сердце — легких и толстого кишечника, легкие и толстый кишечник — печени и желчного пузыря. Поразительно это!

Еще более поразительны описания психического мира человека, относящегося к Ян и его физической сущности Инь. Надеюсь, я не успею все забыть к своему возвращению, и строки этого письма, адресованного тебе, помогут восстановить древние тайны. Тайны атлантов? Может быть, с незапамятных времен утрачена лишь точность терминов, но суть осталась. Секреты атлантов или кроманьонцев равно принадлежат всем, кто может их понять и принять.

Сунь-Сы-мо был выдающимся врачом эпохи Тан. Вот рассказ, ему посвященный:

"Танский император Тай Цзун отличался любовью к наукам и искусствам, он собрал в столице всех выдающихся ученых страны, но среди них не было Сунь-Сы-мо. Тот вел отшельнический образ жизни и отказался от столичного быта. Один из придворных посоветовал императору вызвать великого медика в столицу под предлогом болезни кого-нибудь из близких ему лиц. Одна из жен императора как раз в это время чувствовала себя неважно. Сунь-Сы-мо встречал сам император. На другой день врача проводили в женскую половину дворца. Но жена императора была вовсе не так больна, к тому же она решила подшутить над ученым. Согласно принятому этикету, Сунь-Сы-мо не мог ни видеть императрицу, ни даже разговаривать с ней. Ее отделяли от него плотные ширмы. Для того, чтобы исследовать пульс больной, врач попросил обвязать тонкой нитью ее запястье и протянуть ему через ширмы конец этой нити. Однако жена императора обманула ученого — ему вручили нить, привязанную не к руке больной, а к ножке стула. Сунь-Сы-мо взял нить и через минуту произнес: "Меня вводят в заблуждение. Нить привязана не к живому существу, а к бездушному дереву". Пораженная ответом врача, жена императора отвязала нить от ножки стула и совсем уже было собралась обвязать ее вокруг запястья, как вдруг взгляд ее упал на любимую собачку, нежившуюся у ног. Тотчас она решила еще раз испытать искусство врача и привязала конец нити к собачьей лапе. Сунь-Сы-мо снова принял конец нити и удрученно сказал: "Меня снова испытывают. Этот пульс не может быть пульсом человека. Я ощущаю удары сердца собаки".

Пристыженная супруга императора наконец в точности исполнила требование врача. "Я определил вашу болезнь, — произнес врач, — и пришлю вам лекарство". Сунь исполнил свое обещание и собрался в обратный путь. Уговоры не могли удержать его в столице. "Я много лет живу в горах, и меня никто никогда не обманывал, а тут во дворце за один только день меня обманули дважды". Император, услышав это, разгневался на жену. Однако врач успокоил его словами: "Вы сейчас немного нездоровы, государь. Я вам дам записку, прочтите ее после моего отъезда, она вас вылечит". Когда Сунь уехал, император прочел: "Не гневайтесь на императрицу. Она поступила сообразно свойственной ей природе. Она не больна, а беременна. Через пять месяцев она подарит вам сына". Это предсказание врача сбылось.

Мне нужно многое запомнить, Петер. Но все запомнить я не могу. Вот еще одна история, которая меня изумила. Врач по имени Хуа То владел тайнами тайн. Одна женщина болела лихорадкой, как думали многие. Дело было зимой. Хуа То усадил ее в каменное корыто, облил ледяной водой и приказал повторить эту процедуру сто раз. После первых семи-восьми обливаний больная задрожала и заявила, что умирает. Человек, исполнявший волю врача, хотел прекратить обливания, но Хуа То приказал ему продолжать. После восьмидесяти ведер ледяной воды вокруг больной на три фута поднимался пар. Когда же сотое ведро было опрокинуто на больную, Хуа То разжег огонь, согрел постель, уложил больную и укрыл толстым одеялом. Она выздоровела наутро.

Однажды Хуа То позвали к начальнику округа. Осмотрев его, врач пришел к выводу, что больного может исцелить гнев. Он взял большой гонорар, но не дал никаких указаний о лечении и покинул дом. Узнав у сына своего пациента о грехах папаши, врач послал своему больному письмо, в котором резко порицал его за совершенные проступки. Письмо было передано адресату, тот пришел в бешенство. Была послана погоня. Но как раз в это время у него началась рвота темной кровью. Больной выздоровел.

Несколько слов об Анне. Она впервые видит Никитина. Он произвел на нее сильное впечатление. Они говорили о профессоре Берендте. Никитин хочет разгадать, кто он был: честный мистификатор? просто порядочный человек, вынужденный скрывать до поры до времени свои настоящие убеждения?

Анна, ты знаешь, любит Александра Пушкина. Пробовала она его читать и на русском. И оказалось, что Никитин знает иного Пушкина, такого, каким его никто не знает.

Откуда удивительные образы его сказок? Откуда это волшебство, предания, красочные описания далеких стран? Нельзя все объяснить рассказами Арины Родионовны, его няни. Непостижимым образом, считает Никитин, Пушкин знал гораздо больше, чем мы думали до сих пор. В его библиотеке были десятки томов по астрономии, математике, политической экономии, физиологии, географии, истории и другим наукам.

Но не только это…

Сохранились записи Пушкина, где он нарисовал рождение мира так, как это могло происходить после падения астероида, после катастрофы, поглотившей Атлантиду. Сначала — мгла. Вода и воздух. Темные тучи надолго закрыли солнце. Мрак. Хаос. И вдруг…

Я специально пишу тебе об этом так подробно. Никитин обнаружил этот источник недавно. Ему и в голову не приходило, что могут найтись записи поэта, прямо свидетельствующие о древних, до нас не дошедших документах. Они, однако, дошли до Пушкина.

"В начале не было ни жизни, ни света — земля была разведена водою, воздух не двигался. Небо густо и черно.

Вдруг на небе блеснула яркая точка. Она разгоралась боле и боле и стало солнце. Мир осветился. Небо стало прозрачно-голубое. Земля удалилась от воды — солнце двинулось и ветра повеяли. Солнце зашло за край мира и все померкло снова. Тогда заблистали тысячи новых точек и с края мира явилась лупа. Таковы были первый день и первая ночь".

Текст этот написан рукой Пушкина с двух сторон четверки голубой бумаги с водяным знаком "Ф. Д. Я.". Известен он с 1906 года, а напечатан впервые в 1935 году. Обратил же на него внимание впервые известный ученый В. И. Срезневский в своей статье "Пушкинская коллекция, принесенная в дар Библиотеке Академии наук А. А. Майковой".