Сергей Михайлов - Стрела Аримана. Антология российской фантастики Страница 15

Я открыл папку и бегло просмотрел дело.

Две недели назад, в пятницу, в три часа дня, сосед Мокроносова по лестничной площадке, некто Пауков, был обнаружен в своей квартире с проломленным черепом. Убийство было совершено тупым предметом, по-видимому пустой бутылкой из-под водки. Осколки бутылки были обнаружены рядом с трупом. Входной замок цел, никаких следов взлома. Преступник воспользовался своим ключом или был впущен в квартиру самим Пауковым. Минут за сорок до того, как был обнаружен убитый, соседка с верхнего этажа, спускаясь по лестнице, увидела, что дверь у Паукова чуть приоткрыта. Она не придала бы этому значения, если бы в пятнадцать часов, возвращаясь обратно, не увидела ту же картину. Заподозрив неладное, она вошла в квартиру и увидела на кухне бездыханного Паукова. Быстро прибывшая на место происшествия милиция обратила внимание на спертый воздух и запах спиртного перегара, на грязную посуду в раковине и на столе. Медицинская экспертиза установила: Пауков погиб, будучи сильно пьян. Смерть наступила около четырнадцати часов. Опрос соседей начали с Мокроносова. Выяснилось, что незадолго до убийства Мокроносов находился в квартире Паукова, где они вдвоем выпили две бутылки водки. Затем, по словам Мокроносова, он вернулся к себе и завалился спать. Разбудили его сотрудники милиции.

Майор Пронин полагал, что Пауков был убит соседом во время попойки, когда между ними вспыхнула ссора. Отпечатки пальцев Мокроносова на осколках бутылки подтверждали эту версию.

Мокроносов категорически отрицал свою причастность к убийству, заявляя, что покинул Паукова, когда тот был в полном здравии и лишь слегка «поддамши». Майор решил задержать Мокроносова по подозрению в убийстве. Далее следствие не продвинулось ни на шаг.

Я отложил папку. Следователь с надеждой взглянул на меня.

— Ну как?

— Есть вопрос. Когда Мокроносов покинул квартиру Паукова?

— В тринадцать тридцать, там же написано… но это с его слов.

Я кивнул.

Честно говоря, особого рвения и интереса я не испытывал. Единственное, чего мне хотелось, — побыстрей «прощупать» Мокроносова, установить, виновен ли он.

Ввели Мокроносова. Щуплый, немолодой. Вид измученный. В глазах ни тени надежды.

— Вот он, голубчик!

Я понял: этот добродушный с виду майор может быть жестоким.

— Зачем вызывали? — глухим голосом спросил Мокроносов.

— Тебя привели. Вызывают оттуда, — Пронин ткнул жирным пальцем в сторону зарешеченного окна, — с воли.

Мокроносов ни в чем не виноват. Я понял это сразу. Более того, как я ни пытался отыскать в его памяти хотя бы тень случайно увиденного им убийцы, все было напрасно. «А раз Мокроносов ни при чем, — решил я, — убийца мог проникнуть в квартиру Паукова только в те полчаса, когда тот оставался один, то есть с тринадцати тридцати до четырнадцати».

Теперь, когда я убедился в невиновности сидевшего передо мной человека, на меня легла ответственность за его судьбу. Как доказать невиновность Мокроносова? Да, мне не симпатичен этот алкаш, но установить истину я обязан.

— Ну как вам нравится этот типчик? — спросил майор Пронин, кивая на Мокроносова.

— Товарищ майор, я согласился помочь вам, прибегнув к способу, известному одному лишь мне. Не требуйте ни фактов, ни улик, ни доказательств моей правоты, — официальным тоном заявил я. — Этот человек к убийству Паукова не имеет никакого отношения.

— Вот как? — Следователь вскинул брови. — Вы уверены?

«Зря я с ним связался! — прочел я его мысли. — Эх, зря! Так все гладко шло. Теперь выкручивайся…»

— Абсолютно уверен, — подтвердил я.

Мокроносов уставился на меня с удивлением.

— Вы правду говорите? — спросил он, и в глазах его вспыхнула надежда. — А может, комедию разыгрываете, как вот этот… майор?

— Молчать! — гаркнул Пронин, багровея.

Нет, тезка легендарного сыщика все больше мне не нравился.

С большим трудом он взял себя в руки. Ему было неловко передо мной.

— Вы, гражданин Мокроносов, что же думаете, ваши оскорбительные слова останутся безнаказанными? Это я — то здесь комедию разыгрываю?! — Он неприязненно посмотрел на меня и ледяным тоном произнес: — Если ваше мнение, товарищ Нерусский, окончательное, дальнейшее присутствие здесь подследственного не обязательно. И нежелательно У вас есть к нему вопросы?

— Нет.

Следователь взялся за телефон.

Когда Мокроносова увели и мы остались одни, майор долго мерил шагами мрачный кабинет, кидая на меня колючие взгляды. Наконец он остановился и заговорил:

— Вы допустили ошибку. Даже две. Во-первых, вы объявили подследственному, что он невиновен. Этого говорить нельзя было никак. Такой вывод вправе делать только суд. Во-вторых, вы вообще неправы. Виновен он, я в этом уверен. Прямых доказательств у меня пока нет, но они будут, ручаюсь. Повторяю, он виновен. Он должен быть виновен!

Последние слова окончательно рассеяли всяческие иллюзии по поводу моральных устоев майора. Он был предубежден против этого невезучего забулдыги. Почему? Недобросовестность? Тупость? Или злой умысел? Впечатление разумного, вдумчивого человека Пронин не производил, добросовестностью тоже, по-моему, не отличался. Что же касается злого умысла, то что общего может быть между следователем по особо опасным делам и хроническим алкоголиком? Я решил «прощупать» следователя. Мне не пришлось долго ворошить весь хлам, скопившийся в его голове: та мысль лежала на самой поверхности и, видимо, давно не давала покоя майору. Все оказалось до смешного просто: через три дня, в понедельник, наш бравый майор Пронин должен был отчитаться перед начальством по делу Паукова, так как в понедельник по плану следствие надо было закончить. Если убийца будет найден — а чем Мокроносов не убийца?! — светила премия, если нет — взбучка. Стоит ли копать глубже, раз кандидат в преступники уже в КПЗ?

Я понял, что за птица следователь Пронин. Однако, коли влип в эту историю, отстаивать справедливость я обязан не столько ради Мокроносова, сколько ради самого себя. И дернул меня черт поддаться на уговоры майора! Шел бы себе марками любоваться — и горя бы не знал. Да уж не проверка ли это? Вроде не похоже, а вот предостережение от необдуманных действий мне, кажется, сделано было, и не одно. Я вспомнил типа в морковном свитере, его чувствительные пинки, попытки покончить с собой под колесами желтого «Москвича». А эти дурацкие верблюды?… Ясно, следившие за мной инопланетные экспериментаторы предупреждали: я вплотную подошел к запретной черте.

Я очнулся от своих размышлений. Круглолицый майор с любопытством смотрел на меня из-под пухлых век, почти лишенных ресниц.