Владимир Савченко - Пятое измерение Страница 15

Давай! Герка глядел на Смирнову с большим интересом…Электроды мы расположили иначе: чтобы Алла могла стоять почти вплотную к Кепкину, зафиксированному в кресле, гладить его по щекам, голове, касаться рук (которыми тот, увы, не мог ее обнять), обдавать запахами парфюмерии и своего тела, и говорить чарующим голоском говорить, говорить: Ну, Герочка, неужели вы не сумеете сделать то, что удается и Александру Ивановичу, и даже этому… Самойленко? Я всегда была уверена, что вы интереснее, содержательнее их, только недостаточно настойчивы. Соберите свою волю и!..

Зачем же мне перлебрласываться. Аллочка, в иные варианты, возражал разомлевший Кепкин, когда мне здесь с вами так хорлошо!

А может, в иных. нам будет еще лучше? Смирнова искусительно приблизилась грудью к лицу Геры. Ведь способ называется неземное блаженство. Вот и надо стремиться к нему, милый Герочка.

Я за пультом слушал да облизывался.

Тюрин стоял на стреме, выглядывал в приоткрытую дверь. Наконец шепнул мне: "Есть! Они в коридоре".

Теперь оставалось дождаться ПСВ. Она не замедлилась и все совпало отлично: индикаторы показали приближение резонанса: я включил музыкальный сигнал, кивнул Радию; он зажег над дверью в коридоре табло "Не входить! Идет эксперимент" только на сей раз оно означало приглашение войти; и Стрижевич ввел в комнату Лену Кепкину, плотно сложенную женщину с широким чистым лицом, темными бровями и усиками над верхней губой; не знаю, что он говорил ей, выдерживая в коридоре, только вид у нее был решительный, губы плотно сжаты.

Все назад! Я нажатием клавиш откатил от Геры электродные тележки.

Смирнова с возгласом: "Ах, боже!.." отскочила, одернула халатик.

Гера увидел восходящую на помост супругу. Лицо его выразило смятение. Он беспомощно шевельнул руками, жалко улыбнулся, ерзнул в кресле и исчез. Был и нет.

Конечно, это было жестоко по отношению к Лене. Она едва не грохнулась в обморок. Дали воды, успокоили, заверили, что вечером Гера вернется домой, как обычно, ничего страшного не случилось, обычное внепространственное перемещение и т. п. Так оно, кстати. и было, мы не врали Лене: вернулся домой после работы во всех вариантах Кепкин-ординарный.

Но главное опыт удался.

Определенно могу сказать, что Лена Кепкина своего Геру не бьет жалеет и любит. Просто была как-то в коридорном перекуре высказана такая гипотеза. Кепкин на свою беду завелся: "Что-что?! Меня-а?!." И пошло. У нас это просто.

Но после такого перехода ему теперь трудно доказать обратное.

…В варианте, где Сашка до Нуля не дожил, все придумал я сам.

А за Леной послали с надлежащей инструкцией техника Убыйбатько.

У Нуль-варианта тоже есть варианты. Тот, который со Стрижевичем, дельнее, выразительней.

Прлисутствовал сегодня прли интерлесном рлазговоре, сообщает Герка, беря стул и усаживаясь возле сварочного станка. Ехал в служебном автобусе вместе с дирлектором и Выносовым. Наверлно, их машина испорлтилась. Выносов меня, конечно, узнал, спрлашивает: "Ну, как там у вас обстановка?" "Ждем ученого совета", отвечаю. "Скорло будем обсуждать, говорит, только не поступите прлежде с Павлом Федорловичем, как прлидворные с Екатерлиной…" Алка, Кепкин поворачивается к лаборантке, что он имел в виду?

Той льстит, когда у нее консультируются по истории. Но сейчас она отвечает кратко и с превосходством: При мужчинах нельзя.

Ну и ладно, Гера снова поворачивается ко мне. Потом Выносов говорлит дирлектору: "Непрлиятная, говорлит, ситуация". А тот ему: "Все из-за скорлопалительности. Торлопимся заполнять штатное рласписание, берлем кого ни попадя". А Выносов "Но, Иван Иванович, все-таки Урлалов создал лаборлаторию!" А дирлектор: "Да, но что создала его лаборлатория?" Вот.

…Нет, конечно, передо мной сейчас Кепкин-здешний, по уши погрязший в делах и отношениях этой н. в. линии. А где тот, мой коллега, куда его занесло?

Когда я позавчера переходил из Нуля, его не было уже дней пять. Вернулся ли?

Я спрашиваю: Ну а вывод какой?

Вывод? Шатается Пал Федорыч-то. Дирлектор он ведь, так сказать… Гера смотрит на меня со значением.

Чепуха. Подумаешь, директор сказал… Выкрутится Уралов и на этот раз, ему все как с гуся вода.

Знаешь, Кепкин оскорбленно встает, когда ты прликидываешься идиотом, у тебя получается очень похоже. Прлосто один к одному!

Смирнова фыркает за моей спиной.

Я тоже поднимаюсь: И из-за подслушанной сплетни ты отвлекаешь меня от дела?! Постой… что это у тебя под глазом? Граждане, у него под глазом синяк.

Опять?! с хорошо сделанным сочувствием произносит Толстобров.

Где? Где?! Гера смотрится в зеркальную шкалу гальванометра. Это чернила… Он слюнит палец, пытается стереть, но поскольку пальцы в тех же чернилах, синяк становится еще заметнее.

Тем временем его окружают все.

Похоже на отпечаток утюга, определяю я. Тыльная сторона. Хотя бы в полотенце заворачивала.

Кино-о! стонет Алла.

Герман Игоревич, скалится Убыйбатько, вы бы сбегали в медэкспертизу, взяли справку о побоях и в суд!

Кепкин теперь предельно лаконичен. Он берется за ручку двери, обводит всех взглядом исподлобья:

Пар-ла-зи-ты! и выходит.

Минуту в лаборатории длится веселье, потом все утихомириваются. Только Андруша еще долго хмыкает и крутит головой над схемой.

Все-таки Кепкин перебил настроение, отвратил от идеи. Слишком многое напомнил. "Да, но что создала его лаборатория?" Вот именно: одни попытки и провалы. Под водительством Павла Федоровича Уралова.

Неужели он и здесь выкрутится на ученом совете? Вероятней всего, да.

Ведь вышел он цел и невредим из всех вариантов провала «мигалки», даже катастрофических, в которых сотрудник погиб. В таких случаях снять начальника следует хотя бы из соображений приличия, а вот нет, обошлось. Доктор Выносов за него горой, пестует в ученые.

Но сейчас Паша шатается, Герка прав. И если поднапереть всем, то?.. Ведь он еще "и. о.", диссертации не сделал.

…Ну. вот отвратив от эксперимента, втянул меня другим концом в водоворот лабораторных страстей этот черт картавый. Так я завязну надолго.

Закончу-ка я лучше опыт на сварочном станке, закруглюсь хоть с этим для душевной свободы.

Прилаживаю снова на нижнем электроде наполовину изуродованную матричную полоску. Осторожно подвожу верхний штырь к искорке германия с никелевой, с мушиный след, нашлепкой.

Дожимаю педаль и… хруп!

Мысленно произношу ряд слов, заменяемых в нашей печати многоточиями.

Нет, я что-то не так делаю. Надо иначе. Как?..

ГЛАВА V. Павел Федорович делает пассы