Владимир Григорьев - Рог Изобилия (сборник) Страница 15

Действительно, ватаги опрятных подростков, по всей видимости отличников учебы, начали теперь бесперебойно обивать пороги Входа, и взрослых среди них не замечалось…

Нашлось, правда, несколько смельчаков, давно утративших следы первой молодости, необузданное любопытство коих подавило сигнальное действие таблички. С нервной решимостью, какую мы видим на лицах хоккеистов перед началом ледового побоища, вламывались они внутрь помещения, благополучно пребывали внутри, а через минуту вылетали наружу в сопровождении некоего джентльмена с никелированной головой — робота внутреннего пользования.

— Извиняюсь, гражданин, извиняюсь, — заученно шепелявил джентльмен. — Вам давно перевалило за шестнадцать. Вам тридцать!

Голос никелированной личности дышал подлинной доброжелательностью, однако пожатие десницы, по мнению нарушителей, оставалось истинно железным.

Имела место и групповая попытка проникновения в недозволенное подземелье. Коллектив совершеннолетних карликов из цирковой бригады иностранного гастролера Трутти, всецело понадеявшись на свой подростковый вид, под шумок растворился в толпе школяров, чтобы просочиться мимо разворачивающего зевак знака. Но через минимум времени и они оказались на панели в сопровождении все тех же безукоризненных джентльменов.

— Ах, господа, господа, понимать надо, — магнитофонными голосами журили вахтеры. — Деток ваших — пожалуйста, просим. А самим нельзя, хоть и интуристы вы. Взрослые вы!

— О, кибернетик, кибернетик! — выкрикивали иностранные карлики и карлицы. — Русский чудес!

Но лесть, равно как и коварство, в данном случае не проходила: джентльмены отличались математически точным отсутствием тщеславия.

ТАИНСТВЕННЫЕ УЧЕНИКИ

Замечена была также многозначительная разница в поведении молодежи при входе в подземелье и при выходе из него. Путь туда знаменовался радостными восклицаниями и взрывами смеха — приметами беспечности, свойственной прекрасному возрасту экскурсантов. На обратном пути воцарилась иная атмосфера. Юные лица осенялись здоровой озабоченностью, бременем пережитых страстей, а отрывочный разговор обогащался пугающей содержательностью.

— Твержу ему: «Стенька, правильно насильничаешь против засилья крепостников. Бюрократизм крепостников на излете, но пасаран, Стенька! Но вот турчанку топить не к лицу. Исторический материализм подводишь. Трудно будет, Стенька, грядущим поколениям твою преступную биографию обелять…»

Несся по ветру разговор и другого критического направления:

— С графиком ему в руках поясняю — из термодинамического цикла Карно необратимо вытекает, что двигатель внутреннего сгорания в смысле КПД — клад по сравнению с паровиком, золотая жила. Вот над чем руки и голову поломай. А Джеме Уатт свое гнет, мол, о Карно знать не знаю, а наше время, говорит, и паровой машиной обеспечить — не архаизм.

Вот сколь странные, но в высшей степени рассудительные разговоры беспокоили слуховые аппараты прохожих. Понятно, на анализе этих похвальных, но все же туманных бесед даже лучший из думающих механизмов не докопался бы до важной связи между необыкновенным Входом и событиями на Козьем пустыре, взаимосвязи, точный смысл которой, уверен, еще не сформулирован и самым опытным из наших читателей.

Но, подчиняясь велениям времени, запасы которого не столь уже и велики, покончим с недомолвками и воспроизведем хотя бы часть основополагающего разговора, зафиксированного магнитофоном несколько лет тому назад в стенах конструкторского бюро запрограммированного обучения…

РАЗГОВОР, В КОТОРОМ РЕШАЛАСЬ СУДЬБА КОЗЬЕГО ПОЛЯ

— У вас затяжной разговор? — Конструктор, начальник КБ оценивающе взглянул на посетителя. Где-то он уже встречал это лицо.

«Из постоянных просителей. Домогается», — тревожно подумал конструктор и перевел взгляд на туфли собеседника: не парусиновые ли?

«Английский стандарт, сорок пятый размер, подметка «Лорд Керзон», — отметил он и с интересом посмотрел в лицо вошедшего.

— Часа на полтора. А понравится, так и на все три, — серьезно ответил неизвестный. Непохоже было, что посетитель издевается. По всем статьям он походил на людей, твердо усвоивших, что общаться с ними интересно всем и всегда.

— Ну, ну, полтора, — осторожно удивился конструктор. — Тридцать минут, и то сверхурочно. В чем ваше предложение?

— Проект Машины Времени, — сообщил посетитель задумчиво и так просто, будто он в самом деле прибыл из готового будущего и держит при себе не только проект, но и саму машину, готовую к немедленной демонстрации хоть на аукционе.

Посетитель был высок ростом, обладал достаточно разумным фасом и в меру интеллигентным профилем, однако не мог тягаться с отработанными до мелочей субъектами из недалекого, но лучшего будущего.

— Машина Времени, — с торжественным спокойствием подтвердил он, почувствовав замешательство конструктора.

— Значит, не ослышался, — с видимым облегчением произнес конструктор. — Тогда это телефонный разговор. Нам уже предлагали эти конструкции. Догадываетесь, что выяснилось?

— Что? — с готовностью спросил посетитель.

— Машина такая уже эксплуатируется и усовершенствованию не подлежит. Развернулась Земля вокруг своей оси — вот и попали на сутки вперед. Оборот вокруг Солнца — календарный год проскочили. Вот и Машина Времени. Путешествуем в четвертом измерении, и ни копейки затрат.

Конструктор хитрил неспроста. Посетитель держал себя в рамках, да мало ли что мог выкинуть. С одержимыми будь начеку! Поэтому конструктор хоть и нес развеселую околесицу, но тональность ей придал серьезную и вертикальную складку на лбу выложил, как в момент осложнения умственной деятельности.

— Нет, у нас расходы пойдут. Не тот случай, — скупо улыбнувшись, чтобы отдать должное юмору, твердо возразил прожектер. — Моя конструкция реально осуществима. Никаких гиперпространств, дешевых эффектов релятивизма. Теоретическая основа отменно здорова и эмпирична. Но деньги, конечно, потребуются немалые.

При слове «эмпирична» конструктор немного ожил, но немедленное упоминание о деньгах заставило его вздрогнуть и встать. Теперь он точно знал, почему лицо посетителя выглядело знакомым. Типичное лицо среднего изобретателя вечного двигателя, которым для воплощения мудреных идей не хватает лишь продолжительности собственной жизни да парочки миллионов казенных рублей. Впрочем, охотно воспользовались бы они и личными накоплениями должностного лица.