Алексей Евтушенко - Курьер Страница 15

– Пошли, – командую я.

Маша ожидает нас на крыльце и, когда мы подходим, здоровается и предлагает войти в дом. Мы не отказываемся. Хозяйка, одетая в штаны, очень напоминающие джинсы, и рубашку, ведет нас в гостиную (это явно не то помещение, о котором рассказывал Петрович) и усаживает в кресла, полукругом расположенные перед камином. В камине, как и положено, горит живой огонь. Гостиная довольно ярко освещена свисающими с потолка электрическими светильниками. Во всяком случае, мне кажется, что светильники электрические.

– Ну что ж, – говорит Маша, усаживаясь с нами в одно из кресел. – Вижу, что Петрович привел гостей. Давайте знакомиться. Я – Маша. Хозяйка этого дома, искусственно созданное разумное существо. На самом деле меня зовут иначе, но земное имя Маша, как мне кажется, подходит лучше всего.

– Ага, – говорю. – Значит, вы не с Земли.

– В этом не может быть ни малейшего сомнения, – улыбается она. – Насколько я знаю, на Земле пока не научились создавать разумных существ.

– Где дети? – беру я быка за рога. – Учтите, если хоть с одним из них что-нибудь случится…

– То что будет? – приподымает бровь она. – Но могу вас успокоить – с детьми все в порядке, это я знаю совершенно точно. Все они живы и чувствуют себя хорошо.

– Зачем вы их забрали? И кто вы такие вообще?

– Я их не забирала. Наоборот, я и мои… единомышленники, скажем так, были против данной акции. Но, к сожалению, мы оказались в серьезном меньшинстве. Что же касается второго вопроса, то это длинный разговор.

– А мы никуда не торопимся, – говорит Ирина.

– Да, – подтверждает Петрович. – Торопиться нам совершенно некуда.

– Что ж, – вздыхает Маша, – попытаюсь…

Тут она замолкает и, хмурясь, поворачивает голову к окну. Что такое… Окно распахнуто, ветер шевелит занавески, и вместе с ним до меня доносится смутно знакомый звук. Я не сразу понимаю, что это такое.

– Лошади? – удивляется Ирина.

Копыта! Ну, конечно же – это стук копыт. Он приближается, и теперь слышно, что лошадей несколько. Как там это называется, дай бог памяти… Эскадрон? Табун?

Мелькает за окном огонь факелов, доносится конское ржание. Хлопает наружная дверь. Решительные шаги. Распахивается дверь в гостиную, и входят четверо мужчин. Плащи, сапоги со шпорами, шляпы. Только шпаг не хватает. Я уже совершенно ничего не понимаю и вопросительно гляжу на нашу хозяйку, которая медленно встает с кресла навстречу, как мне кажется, не больно-то ожидаемым гостям.

Мужчины занимают классическую позицию: один у окна, второй у дверей, третий на подхвате. Четвертый же садится в свободное кресло к нам лицом и небрежно закидывает ногу на ногу. Шляпа при этом остается у него на голове, что лишний раз подтверждает, во-первых, его начальственный статус в этой компании, а во-вторых, недружественность данного визита – все-таки здесь дамы. Хотя, с другой стороны, откуда мне знать, в чем у них проявляется дружественность и галантность, а в чем нет? Петрович вон тоже шляпу не снял, но Петрович – это особая статья.

– Чему обязана? – Мария вновь садится и, как мне кажется, демонстративно тоже закидывает ногу на ногу.

– А то ты не знаешь? – ухмыляется главарь. Глаза у него, как и положено главарю, льдисто-голубые, губы и нос тонкие, лицо худощавое, на вид – мой ровесник или чуть старше. – Мы же договорились вроде бы. Кто эти люди?

– Мы-то люди, – вступаю я. – А вот вы кто такие?

– Это неважно, – отмахивается голубоглазый и продолжает, обращаясь к Маше: – Я жду ответа. Не заставляй меня применять силу.

– Силу? – переспрашиваю я с максимальной иронией, на какую только способен.

– Вы бы помолчали, – советует главарь. – Я не с вами разговариваю.

– Зато я разговариваю с вами! – немедленно отвечаю цитатой из самого известного романа Дюма. Видимо, облачение незнакомцев, манера их поведения вместе с сопутствующими обстоятельствами так действуют. Странно, раньше я как-то не замечал в себе особой склонности к мушкетерской романтике.

– Хорошо, – он обращает на меня взор своих голубых глаз. – Давайте поговорим. Но только коротко, потому что времени мало. У меня, во всяком случае. Как я понимаю, вы явились сюда, чтобы узнать о судьбе детей? Так вот, с детьми все хорошо. Я удовлетворил ваше любопытство?

– Нет, – качаю головой. – Вы совершенно меня не удовлетворили, потому что любопытство здесь ни при чем. Мы прибыли не для того, чтобы узнать о судьбе наших детей, а для того, чтобы вернуть их домой.

– Этого не будет, – заявляет главарь, как мне кажется, весьма нагло. – Они нам необходимы здесь, и они здесь останутся.

– Вам не кажется, что это жестоко и негуманно по отношению к нам, людям? – намеренно увожу разговор чуть в сторону.

– Может быть, – соглашается он. – Но у нас нет другого выхода. Иначе цивилизацию наших хозяев не возродить. А мы и были созданы именно с этой целью. Вы знаете, что мы искусственные разумные существа?

– Знаю, – говорю. – Но, по-моему, ключевое слово здесь «разумные».

– Ключевое слово – «искусственные». А нам требуются настоящие. То есть ваши дети. Могу заверить, что ничего плохого с ними не случится. Просто они дадут новую жизнь цивилизации, которая старше не только вашей Земли, но и всей галактики Млечный Путь.

– А у них вы спросили? Или у нас?

– Зачем? – удивляется он. – И так понятно, что вы не согласились бы. Ничего страшного. Вас, людей, много, нарожаете еще.

– Ах ты, сука! – вскакивает со своего кресла мой стажер. – Да я тебе сейчас глаза выцарапаю!

Во время всего разговора я стараюсь думать очень быстро. И частично мне это удается. Во всяком случае, я успеваю понять, что здесь что-то не так. Если бы этот главарь мог, он уже бы вышвырнул нас. Или вообще не допустил нашего появления с самого начала. Но мы здесь. И совершенно неважно в данном случае, где именно это «здесь» находится. Главное – здесь, и где-то здесь наши дети. А это значит…

Додумать мысль до самого конца времени мне не хватает, но это уже неважно, потому что наступает пора не думать, а действовать.

– Вы мне надоели, – сообщает главарь и, повернув голову к своим «гвардейцам» (так я их про себя окрестил), добавляет: – Уберите их отсюда. Совсем.

Если дошло до драки, то бить нужно так, чтобы противник не встал. Этому меня учила жизнь, и я ни разу не усомнился в справедливости ее уроков. В следующее мгновение мое кресло летит в того, кто занял позицию посреди комнаты. Летит удачно – оба падают на пол. За это время я успеваю очутиться рядом с главарем и с ходу наношу ему удар в челюсть. Он как раз быстро встает мне навстречу, и скорость его тела складывается со скоростью моего кулака. Плюс наши массы (я, между прочим, вешу 82 кило – только мышцы и кости, никакого жира). Все вместе дает замечательный результат: противник на спине и не двигается. Правда, я в кровь разбиваю костяшки пальцев, но обращать на такой пустяк внимание нет времени, потому что на меня кидаются оставшиеся двое – от окна и от двери. Да и третий, которого я сшиб креслом, уже на ногах… Недолго он на них остается. Краем глаза вижу, как Петрович хватает лежащую у камина кочергу, подскакивает и бьет «гвардейца» по голове. С залитым кровью лицом, тот падает, но Петрович и сам немедленно получает сильный удар в лицо от того противника, который двигался на меня со стороны дверей… Затем я теряю контроль над общим ходом событий, так как «оконный» и «дверной» оказываются умелыми ребятками, и мне некоторое время приходится весьма туго. Я пропускаю несколько тяжелых ударов, которые сбивают мне дыхание, отступаю к стене, мне удается один раз попасть в одного из них ногой, затем я вижу, как Ирина с пронзительным криком прыгает на спину второго и вцепляется ногтями ему в щеки, но тот резким круговым движением сбрасывает ее с себя и снова кидается вперед…