Дмитрий Баюшев - Хозяин-барин Страница 15

— Кес кесэ? — удивленно спросил идущий метрах в трех впереди него Верблюд.

— Петров, это, наверное, по вашей части, — утомленно произнес Хмурый.

Вадим остановился и осторожно, стараясь не потерять равновесие, оглянулся.

Над «понятым» висело что-то, похожее на черного электрического ската длиной метра два и с таким же примерно размахом крыльев. Вяло работая крыльями, скат реял в непосредственной близости от шлема «понятого», опускаясь все ниже и ниже и норовя накрыть собой «понятого», как скатертью, а тот, бедняга, орал от страха, приседая, и все старался ускользнуть, ну хоть куда-нибудь, вот только ускользать было некуда.

«Прекрати, — мысленно приказал Вадим, адресуясь к невидимому подсказчику. — Оставь человека в покое».

Какое там! Скат обволок скрючившегося «понятого», сжал его со страшной силой, так что в наушниках затрещало, и сжимал, ломая кости, пока не принял форму идеально круглого шара, после чего стремительно умчался назад к Объекту, почти не касаясь кочек. Продолжалось это максимум секунд пять, но показалось вечностью.

— Вот проклятье! — сказал Хмурый, судорожно сглотнув. — Вы пробовали остановить, Петров?

— Пробовал, — отозвался Вадим, кусая губы. В ушах все ещё стоял этот ужасный хруст.

— Вот так всех по одному, — зловеще заметил Завехрищев. — Молчать! крикнул Верблюд.

— Пятки будешь лизать — не помогу, — произнес Завехрищев.

Вот оно, брожение, началось. Верблюду бы попридержать гонор, а Завехрищеву смолчать — глядишь, и пронесло бы, а теперь уже слово сказано. Еще один идиотский окрик, и Завехрищев пойдет вразнос. Вон как дышит, бычина, такого, хоть он и хворый, только бульдозером остановишь. Верблюд это, кажется, понял и сказал примирительно:

— Извини, парень. Тоже, знаешь, нервы.

Завехрищев не ответил.

Еще с полчаса, вздрагивая от каждого чиха, они брели по болоту, затем неожиданно почва под ногами стала тверже, опостылевшие кочки кончились, и начался луг, покрытый все той же желто-зеленой травой и редкими озерцами и камышом. Проводник-сфероид исчез. Вдали появились крохотные серые избенки Марьевки.

— Кислорода осталось минут на сорок, — заметил Хмурый. — И ни рации, ни машины.

— А на хрена здесь кислород? — фыркнул Завехрищев. — Мы же не в эпицентре.

— Думаете, не опасно? — спросил Хмурый.

— Уже давно не опасно, — ответил Завехрищев. — Вот только ежели ветер с Объекта подует. Пыль принесет, песок, сучки разные. Тогда да, тогда нужен скафандр или противогаз.

— Сейчас бы ох как БТР пригодился, — произнес Верблюд, передернув плечами. — Прямо не верится, что выбрались.

Оврагов, глубоких и обрывистых, вокруг Марьевки была тьма-тьмущая, причем один плавно переходил в другой, и получался длинный нескончаемый овраг.

Они шли с полкилометра, пока не появилась искусственная песчаная перемычка с брошенными поверху бетонными плитами. Плиты лежали неровно, между ними росли лопухи. Вся насыпь обросла жесткой пыльной травой и лопухами.

Перемычка напрочь не состыковывалась с заброшенной дорогой, идущей вдоль деревни и убегающей вдаль, к трассе. От дороги, правда, остались одни воспоминания. Размытая дождями, она скорее угадывалась, но дорога есть дорога, связь с остальным миром, а вот зачем здесь нужна была насыпь оставалось только гадать.

Серые избенки хаотично стояли метрах в трехстах от оврага, поди-ка найди здесь ту самую, с железной кровлей, когда половина из них с такой крышей. Вадим остановился и начал искать раздвоенную сосну, но какое там. Завехрищев встал рядом, а Хмурый с Верблюдом, миновав насыпь, направились было дальше по заброшенной дороге, однако тоже остановились.

— Все, — сказал Вадим, — дальше идите без меня.

После чего, отстегнув зажимы, снял шлем. Легкий ветерок тотчас обдул его лицо, взъерошил волосы.

— Как то есть «без меня»? — вскинулся Верблюд. — Ты, парень, кончай шутить. Пойдешь как миленький.

Вадим выключил рацию. Верблюд, побагровев, орал что-то в микрофон, но шлем гасил звуки, и до Вадима доносился какой-то монотонный бубнеж.

Завехрищев тоже снял шлем и блаженно зажмурился.

— Красота, — сказал он, как бы ненароком отключив рацию. — Ты что придумал?

— Помнишь того мужика? — спросил Вадим, кинув шлем на землю. — Он был такой же, как мы с тобой, пока не превратился в Хозяина. Он сам попросил, чтобы я его шлепнул, потому что понял: быть Хозяином — беда. Это Хозяин убил Андрея и Велибекова. Чешите отсюда, ребята, пока не поздно.

— Постой, постой, — сказал Завехрищев. — Что-то я тебя не пойму. Какой хозяин?

— Ты же говоришь, что все видел. Там, на Объекте, — произнес Вадим, пристально глядя на него. — Видел?

— Ну видел. Только не понял, что это такое.

— Это то самое, что с нами расправляется по одному, — ответил Вадим. То самое, что провело нас через болото. То самое, что прихлопнет вас, как мух, если вы сейчас же отсюда не уберетесь.

— А ты что же? — Завехрищев часто-часто заморгал.

— А я остаюсь, — ответил Вадим. — Потому что меня назначили Хозяином.

— Вадик, — сказал Завехрищев ласково. — Ты, главное, не волнуйся. Ты поспокойнее. Бывает, знаешь, что смесь перенасыщена кислородом. Делаешься как пьяный, все до фени. Ты подыши поглубже и ни о чем не думай. Я сам чуть не навалил в штаны, когда увидел этих ублюдков. Ну, сам посуди — какой из тебя хозяин? Ты же еще сопля зеленая, рядовой, блин, необученный. Тебе, чтобы стать хозяином, надо еще лет десять в рядовых поишачить, пообтереться, набраться опыта. У тебя, Вадик, головка, случаем, не бо-бо?

— А кто вас через болото провел? — спросил Вадим, усмехнувшись. Пушкин? Я и провел с помощью этих самых ублюдков. Думаешь, я по этому болоту каждый день шастаю? Откуда мне знать, где брод? Ты что, не видел, как «понятой» утонул? Там ведь полшага в сторону — и каюк.

— Верно, — пробормотал Завехрищев, и рука его в огромной перчатке потянулась к затылку.

Хмурый и Верблюд, которые переговаривались о чем-то по рации, тоже сняли шлемы, и Хмурый сказал:

— Вам, Петров, никак нельзя здесь оставаться. Лучевая болезнь коварная штука, возможно временное облегчение, но это не повод для эйфории. Я вам, Петров, больше скажу: если вы не пройдете курс лечения, можете помереть. Учтите — я вас взял под расписку, так что отвечаю за вас головой.

Детский сад, особенно про расписку. Уржаться можно.

— С курсом, без курса — так и так помирать, — сказал Вадим. — Три недели осталось.

— Это не повод для дезертирства, — заявил Верблюд. — Знаешь, чем это пахнет? Так что давай без фокусов. Тем более что сюда летит взвод автоматчиков с собаками.