Герберт Уэллс - Борьба миров (без указания переводчика) Страница 15

Мы спустились по переулку, прошли мимо трупа мужчины, одетого в черный костюм, и у подножья холма углубились в лес. Лесом мы пробрались до железной дороги, не встретив ни души.

По ту сторону железнодорожной колеи лес представлял собою груды исковерканного обуглившегося дерева: большая часть сосен повалилась, а от тех, которые остались стоять, уцелели лишь унылые серые стволы с темно-коричневыми иглами вместо зеленых.

Но на нашей стороне огонь только опалил крайние деревья и не произвел особенного опустошения. В одном

месте лесорубы работали еще в субботу. Свежевырубленные и очищенные от коры деревья лежали на просеке, среди кучи опилок, возле паровой пилы. Далее виднелась пустая лачуга. Все было тихо; воздух казался неподвижным, даже птицы куда-то исчезли. Мы с артиллеристом переговаривались шопотом и часто оглядывались. Раз или два мы останавливались и прислушивались.

Скоро мы приблизились к шоссейной дороге и услышали стук копыт. По направлению к Уокингу медленно ехали три кавалериста. Мы окликнули их, и они остановились. Мы быстро подошли к ним. Это были лейтенант и двое рядовых 8-го гусарского полка с каким-то прибором вроде теодолита.[3] Артиллерист объяснил мне, что это гелиограф.[4]

— Вы первые люди, которых я встретил на этой дороге сегодня утром, — сказал лейтенант. — Что тут такое происходит?

Он казался озабоченным. Солдаты смотрели на нас с любопытством. Артиллерист спрыгнул с насыпи на дорогу и отдал честь.

— Наше орудие разорвало прошлой ночью, сэр. Я спрятался. Хочу догнать батарею, сэр. Вы увидите марсиан, я думаю, если проедете еще с полмили по этой дороге.

— На какого чорта они похожи? — спросил лейтенант.

— Великаны в броне, сэр. Ростом футов в сто. Три ноги; тело похоже на алюминиевое, с огромной головой в колпаке.

— Рассказывай! — воскликнул лейтенант. — Что за чепуха?!

— Сами увидите, сэр. У них в руках что-то вроде ящика, сэр; из него вылетает огонь и убивает на месте.

— Вроде пушки?

— Нет, сэр. — И артиллерист стал говорить о тепловом луче.

Лейтенант прервал его и обернулся ко мне. Я все еще стоял на насыпи у дороги.

— Вы тоже видели это? — спросил лейтенант.

— Это чистая правда, — ответил я.

— Ну, — сказал офицер, — я думаю, и мне не мешает взглянуть на это. Слушайте, — обратился он к артиллеристу, — нас отрядили сюда, чтобы очистить дома от жителей. Вы лучше явитесь лично к бригадному генералу Mapвину и донесите ему обо всем, что видели. Он находится в Узйбридже. Вы знаете дорогу?

— Я знаю, — сказал я.

Офицер снова повернул свою лошадь к югу.

— Вы говорите, полмили? — спросил он.

— Самое большее, — ответил я и указал на вершины деревьев к югу.

Он поблагодарил меня и поехал вперед. Больше мы их не видели.

Немного подальше, у домика рабочего, мы натолкнулись на трех женщин и двух детей, нагружавших ручную тележку узлами и домашним скарбом. Все они были так поглощены своим делом, что не захотели даже разговаривать с нами.

У станции Байфлит мы вышли из соснового леса. В сиянии утреннего солнца деревня казалась такой мирной! Здесь мы были уже за пределами действия теплового луча. Если бы не опустевшие дома, не суета нескольких беженцев, укладывавших свои вещи, и не кучка солдат, стоявших на виадуке над полотном железной дороги и смотревших вдаль по линии к Уокингу, — день походил бы на обычное воскресенье.

Несколько телег и повозок со скрипом двигались по дороге к Эдльстону; через ворота в изгороди мы увидели на лугу шесть двенадцатифутовых орудий, аккуратно поставленных на равном расстоянии одно от другого и направленных в сторону Уокинга. Прислуга бодрствовала возле них в полной готовности, зарядные ящики были отведены на должную дистанцию за фронт батареи. Солдаты держались как на смотру.

— Вот это хорошо, — сказал я. — Во всяком случае они дадут здоровый залп.

Артиллерист в нерешительности постоял у ворот.

— Я пойду дальше, — сказал он.

Ближе к Уэйбриджу, как раз за мостом, солдаты, в белых рабочих куртках, насыпали длинный вал, за которым виднелись новые пушки.

— Это все равно, что лук и стрелы против молнии, — сказал артиллерист. — Они еще не видели огненного луча.

Те из офицеров, которые в эту минуту ничем не были заняты, стояли и вглядывались в лесные вершины на юго-западе. Солдаты, отрываясь от работы, тоже часто посматривали в этом направлении.

Байфлит был в смятении. Жители укладывались, и двадцать человек гусар, одни на конях, другие пешие, торопили их. Три или четыре черных казенных фургона с крестом в белом кружке и какой-то старый омнибус нагружались на улице в числе других экипажей. Многие жители приоделись по-праздничному. Солдатам стоило большого труда растолковать им всю опасность положения. Какой-то старичок сердито требовал от капрала, чтобы в фургон поставили принадлежащий ему большой ящик и дюжины две цветочных горшков с орхидеями, которые капрал ни за что не хотел погрузить. Я подошел и дернул старичка за рукав.

— Знаете вы, что там делается? — спросил я, указывая на вершины соснового леса, скрывавшего марсиан.

— Что? — обернулся он. — Я говорю им, что этого нельзя бросать.

— Смерть! — крикнул я. — Смерть приближается! Смерть!

Не знаю, понял ли он мои слова; я поспешил за артиллеристом.

На углу я обернулся: солдат ушел от старичка, который стоял возле своих горшков с орхидеями и растерянно глядел в сторону леса.

Никто в Уэйбридже не мог сказать нам, где помещается штаб. Такой беспорядочной суеты я до тех пор не видел ни в одном городе. Повсюду самая причудливая упряжь, повозки, экипажи и лошади всех мастей. Наиболее уважаемые обыватели местечка, спортсмены в костюмах для игры в гольф и гребли, их нарядно одетые жены — все укладывались. Дети шумели и были очень довольны такой поразительной переменой в их воскресном времяпрепровождении. Среди всеобщей суматохи почтенный викарий,[5] ни на что не обращая внимания, служил раннюю обедню с колокольным звоном. Мы с артиллеристом присели на ступеньку у колодца и очень недурно закусили захваченной из дома провизией. Патрули, — уже не гусары, а гренадеры в белых мундирах, — предупреждали жителей и просили их уходить, или прятаться в погребах, как только начнется стрельба. Переходя через железнодорожный мост, мы заметили большую толпу около станции. Платформа кишела народом и была завалена ящиками и узлами. Обычное расписание было изменено, вероятно, для того, чтобы очистить путь к Чертси для войск и орудий. Впоследствии я слышал, что там произошла дикая свалка, вызванная борьбой за места в экстренных вечерних поездах.