Илья Варшавский - Сборник [СИ] Страница 15

— Разрешите, комиссар? — Дюка приоткрыл дверь и подмигнул Дебрэ.

— Прошу вас!

Дверь распахнулась, и в кабинет вошла женщина.

С профессиональной точностью Дебрэ отметил, что лет ей больше сорока, рост сто шестьдесят сантиметров, вес около восьмидесяти килограммов, что цвет губной помады плохо гармонирует с лаком для ногтей, что она близорука и что очки с толстыми стеклами отнюдь ее не красят.

— Прошу! — повторил он, встав из-за стола, и направился ей навстречу.

— Комиссар Дебрэ?

— К вашим услугам.

— Моя фамилия Стрелкина, Зоя Никитична Стрелкина. Вот письмо из министерства внутренних дел. — Она вынула из сумочки конверт.

— Да, я знаю. Мне звонили.

Дебрэ жестом пригласил ее и Дюка сесть.

— Итак, мадам Стель…

— О, просто Зоя Никитична.

— Зоя Ники… — Произнести это странное имя было не под силу ни одному французу. — Зоя… Ники?..

Стрелкина рассмеялась.

— Зовите меня просто Зоя. Это легче. А я вас буду называть «комиссар», хорошо?

— Хорошо. Вы надолго к нам?

— Недели на две. Дело в том, что моя основная работа в Сорбонне, а здесь я надеюсь собрать дополнительный материал к своей диссертации.

— Что ж, — Дебрэ встал, показывая, что аудиенция закончена. — Я вас прикомандирую к инспектору Дюка. Ему тоже будет полезно ознакомиться с методами советских криминалистов.

На лице Дюка было написано такое отчаяние, что Дебрэ счет нужным позолотить пилюлю.

— Дюка — один из способнейших инспекторов. Лучше его никто не введет вас в курс работы уголовной полиции.

Стрелкина громко расхохоталась.

— О нет, комиссар! Тут явное недоразумение. Зря вы не прочли письмо. Я не криминалистка, а литературовед. Ничему научить инспектора Дюка я не смогу. Меня интересуете вы, а не уголовная полиция.

— Простите, я не совсем понимаю…

— Конечно, не понимаете. Поэтому я и хочу объяснить. Тема моей диссертации — проникновение фантастики в детектив. А вы меня интересуете потому, что ведь именно вы послужили Сименону прототипом комиссара Мегрэ, не правда ли?

Дебрэ нахмурился. Упоминание о комиссаре Мегрэ всегда вызывало у него сложные и противоречивые чувства. С одной стороны, конечно, лестно, что весь мир знает тебя как двойника литературного героя, а с другой…

— В известной степени это так, — нехотя ответил он. — Сименон действительно использовал материалы ряда дел, которые я расследовал. Больше того, он неплохо понял мой метод. Однако в ряде случаев…

— Прекрасно! — перебила Стрелкина. — В конце концов, Сименон писатель, а не газетный репортер. За ним всегда остается право на художественный вымысел. Именно поэтому я намерена ознакомиться с методом мышления самого комиссара Дебрэ.

— С какой целью? — сухо спросил он.

— Чтобы выяснить, подчинен ли он целиком законам классического детектива, или наш электронно-атомный век внес в него элементы, свойственные современной фантастике.

— Если вы имеете в виду применение электронных машин для расследования преступлений, то могу прямо сказать, что считаю это ерундой. Я сторонник психологического метода, и никакая машина…

Стрелкина не дала ему договорить:

— Речь идет не о машинах, а именно о психологическом методе. Точнее — о человеческом мышлении. Оно может быть разным. Например, рациональным или парадоксальным. Современной фантастике, как и науке, все в большей степени становится свойственно парадоксальное мышление. Не ошибусь, если скажу, что это веяние века. Наступает время, когда преступники тоже начинают мыслить иначе, и если тот, кто расследует преступление, не в состоянии понять заложенный в нем парадокс, то рано или поздно… — Она оборвала свою тираду очень выразительной гримасой.

Дебрэ сел. Ему совершенно ни к чему была эта практикантка со всеми ее сумасбродными идеями. Однако перед выходом на пенсию не стоило портить отношения с министерством внутренних дел. Ведь наградные, на которые он мог рассчитывать… А может быть, он просто хитрил сам с собой. Вполне благовидный предлог, чтобы отложить на две недели прошение об отставке. Объяснить жене, что при создавшейся ситуации его присутствие здесь просто необходимо. Международный культурный обмен и все такое.

— Так как вы представляете себе свою работу здесь?

— О, я ни на что не претендую! Разрешите мне быть безмолвной свидетельницей вашей работы. Если вы здесь поставите для меня маленький столик, я буду вполне удовлетворена, а чтобы быть вам полезной, я могла бы взять на себя секретарские обязанности.

Этого только не хватало!

— Я привык обходиться без секретаря, — сказал Дебрэ. — Что же касается столика, то Дюка все сейчас устроит.

— Отлично! — Стрелкина извлекла из сумочки портсигар. — Вы не возражаете?

— Пожалуйста, курите.

При этом глаза Дебрэ загорелись хищным огнем. Стрелкина протянула ему портсигар.

— Если разрешите, я возьму две.

Он разорвал сигареты и высыпал табак в трубку. Тем временем Стрелкина уже успела закурить.

Дюка вдохнул воздух и удивленно поднял брови.

Дебрэ зажег трубку. Казалось, что у него под носом вспыхнул пороховой заряд.

— Кхе-кхе-кхе!

— Что, слишком крепкие? — осведомилась Стрелкина.

— Да… кхе-кхе! Любопытный табак.

— Сигареты «Памир». Других я не признаю.

— И много их у вас? — деликатно спросил Дюка.

— Целый чемодан. Меня еще в Москве предупредили, что ваши сигареты — трава.

— Вот что, малыш, — сказал Дебрэ. — Пошли-ка кого-нибудь за табаком.

Прошло три дня. Для Дебрэ это был самый тяжкий период за все сорок лет работы в уголовной полиции. Он постоянно чувствовал себя кем-то вроде диковинного зверя в зоопарке. Стрелкина не спускала с него любопытных глаз. При этом у нее был такой напряженный вид, словно сию минуту должно было начаться расследование какого-нибудь головоломного преступления.

Между тем дела все шли ерундовые, и инспекторы только изредка заходили в кабинет комиссара с докладом о поимке мелкого воришки или об очередном угоне автомобиля.

Последние годы Дебрэ привык в такие периоды затишья дремать в кресле, зажав зубами потухшую трубку. В присутствии же постороннего человека ему приходилось симулировать напряженную деятельность, в которой решительно не было никакой необходимости.

Зоя Никитична курила одну сигарету за другой из своего неисчерпаемого запаса. Постоянный запах табачного дыма заставил Дебрэ плюнуть на все предписания доктора Малинды. Теперь у него на работе всегда был табак. Дома дело обстояло сложнее. Мадам Дебрэ с редким искусством обнаруживала все подозрительные запахи. Но попался все же комиссар на работе. Он шел по коридору, пуская клубы дыма, когда неожиданно столкнулся с доктором Малиндой. Последовало короткое, но бурное объяснение, в результате которого Дебрэ удалось уговорить врача ничего не сообщать жене, а взамен пришлось дать согласие пройти несколько сеансов внушения.