Алексей Ефимов - Контрабандный Демиург Страница 15

Хотя Крун Моннер любил больше кофе, чем чай, не отдать должное изысканному напитку он не мог. Все-таки качество плюс мастерство дают поистине удивительный результат, остается только благоговейно внимать и наслаждаться процессом.

Сама медитативность чайной церемонии мистеру Моннеру была очень по душе. В данном случае традиционная беседа о «тябана» или икебане, свитке с высказыванием в дзен-буддийском стиле или просто о делах не предусматривалась, так что можно было не напрягать память в поисках нужных формулировок и выражений. Можно было действительно просто отдохнуть и расслабиться. На подобную роскошь Крун Моннер уже и не надеялся, а вот поди ж, как все получилось… Умеют эти Андо…

Как и положено, церемония длилась около трех часов. Наблюдая за отточено-неспешными действиями девушки в традиционном кимоно, собирающей утварь в финале ритуала, мистер Моннер пытался обдумать свои дальнейшие действия. С одной стороны, времени у него пока в избытке — до метрополии Андо примерно тысяча парсек. Ну, или примерно три тысячи двести световых лет… «Хорошо, если за неделю доберемся… Наивные люди, когда-то считали, что скорость света — это предел… Интересно, как они себе представляли путешествия по галактике, исчисляя расстояния в километрах? А ведь так они и делали, притом долго… Ну-ка, ну-ка…» Мистер Моннер напряг извилины, переводя расстояния и скорости в старую метрическую систему. «Получается, чтобы преодолеть такое расстояние за неделю, нужно двигаться со средней скоростью в сто восемьдесят три целых, шестьдесят семь сотых триллиона километров час… Черепахи!»

12

В любом случае, в его распоряжении была целая неделя. Последние лет пять жизненное расписание Круна Моннера было абсолютно стабильным — встал, привел себя в порядок, спустился в «Кару», выпил чашечку кофе, выкурил трубку, ну и так далее. Кофе и трубку вполне можно и тут организовать, чередуя их с чайными церемониями и изысканными блюдами, можно еще часами в джакузи валяться, ну, а дальше-то что? Впрочем, кое-что полезное можно организовать и тут, осталось только понять степень предполагаемой полезности. С этими мыслями Крун Моннер поднялся из-за стола, поблагодарил стюардессу, а по совместительству чайного мастера (интересно, что она еще умеет?), и направился в свою каюту.

До каюты он так и не дошел — ноги сами свернули в рубку управления. Тоже, кстати, не мешает узнать, какой степенью свободы он тут реально пользуется. Пленников, пусть даже почетных и уважаемых, в рубку не пускают. Пусть даже с поклонами и улыбкой.

Тем не менее, в рубку его допустили сразу же. Крун Моннер уважительно оглядел приборные панели — да-а, отстал он от жизни… Все-таки с момента его последнего самостоятельного полета прошло лет двадцать, да и то, самостоятельным полетом назвать то непотребство было нельзя… Особенно по сравнению с пилотированием такой яхты. Половину приборов он вообще опознать не мог, хоть и догадывался примерно об их назначении.

Капитан и второй пилот были просто образцами гостеприимства, ни на секунду не давая повода усомниться, что они рады вторжению в святая святых любого корабля. Вежливо ответив на все его расспросы относительно неизвестной аппаратуры, пилоты углубились в процесс управления, хотя на данном этапе он уже не требовал такой предельной концентрации, как во время старта и разгона. Курс рассчитан и проложен, автоматика его держит, а заодно контролирует все, что может пойти не так. Пилот при этом все равно должен присутствовать на случай непредвиденных обстоятельств — в космосе их может быть много, но его роль сводится именно к контролю, а вмешивается он только в экстренном случае.

Все-таки дойдя до своей каюты, Крун Моннер остановился в нерешительности и посмотрел сначала на свою сумку, где лежал его верный голопроектор, а потом на огромную голопанель. Взвесив все «за» и «против» в сложившейся ситуации, он выбрал новенькую голопанель, чувствуя себя немножко предателем.

Его каналы и связи в данной ситуации давали не намного больше пользы, чем общедоступная информация, посему можно сделать выбор в пользу комфорта. Крун Моннер собирался за отведенный срок собрать побольше сведений об Андо, да и о других державах галактики. Для начала подойдут общие новости, а куда копать дальше, станет понятно по ходу. Все равно по-настоящему глубоко он из движущегося корабля не копнет — возможности связи во время межзвездного полета всегда были минимальными — дань той неимоверной скорости, с которой они двигались. Сколько там? Сто восемьдесят три с хвостиком триллиона километров в час? Во-во!

Вообще-то, именно информация в свое время первой преодолела скорость света. Речь идет не о философских рассуждениях на тему скорости мысли, а о самой обыкновенной физике. Ну, на тот момент необыкновенной. Но все же. Первыми скоростной барьер преодолели нейтрино. Поначалу этот факт подвергался большим сомнениям — раз за разом результаты опытов отвергались из-за возможных помех и неточностей при проведении, но со временем отвергать очевидное стало невозможным — скорость света не предел. Разогнанные нейтрино преодолели барьер. Практическое использование открытия не заставило себя долго ждать — нейтрино к тому времени и так уже рассматривали в качестве перспективного переносчика информации, и новые возможности поставили точку в бесконечных спорах.

Начало было положено, барьер пал, и куда двигаться дальше — было понятно. Ученые получили нелимитированные ресурсы на исследования, и начался золотой век квантовой физики. Тетра- и пентакварки, тау-нейтрино и долго неуловимый бозон Хиггса были открыты, изучены и поставлены на службу человечества. Давно пора, называется. За фундаментальными открытиями последовали практические — к ним уже давно были готовы морально, так что процесс подогревался со всех сторон. Корпорации потирали руки в предвкушении сверхприбылей и заключали пари на то, кто именно сделает и запатентует прорыв в той или иной области.

Разумеется, главным «призом» был новый двигатель. Ведь на тот момент проблематичным было добраться даже до ближайшей планеты, не то что звезды. И таковой был создан. С тех пор прошло много времени, но общие принципы изобретательства остались неизменными — одно тянет за собой другое и создает массу проблем для третьего. Увеличивается мощность? Не выдерживает прочность. Увеличивается прочность — становится чрезмерной масса. Разрабатывается новый композит — летят к чертям старые типы креплений, ну и так далее…

Одна из таких вечных проблем — передача информации на движущиеся со сверхсветовой скоростью объекты. Поставленная однажды задача двигаться быстрее так никогда и не была снята. И не будет. Гонку материального и нематериального всегда выигрывало нематериальное, но в последнее тысячелетие граница между первым и вторым размылась до опасной прозрачности, особенно на таких скоростях. Уравнение Эйнштейна никто не отменял — оно лишь подверглось изрядной доработке и дополнению. Физики ломали голову, порою все бросая и уходя в философы… На погибель последним, ибо тягаться в философии с отчаявшимся физиком, заливающим свое горе нешуточным градусом, могли немногие. Но прогресс шел вперед. Осваивались новые горизонты, брались рубежи, и космические корабли покоряли просторы вселенной, как было когда-то предсказано. Испытывая изрядные трудности со связью с материальным миром…