Станислав Соловьев - С.А.Р. Страница 15

— Конечно, — я полез рукой в карман, и с заметным облегчением нашел магнитокарту, что дал мне Дальнен. Рука дрожала.

— Офицер, проверьте… — Он передал магнитокарту своему напарнику. Тот сунул магнитокарту в щель регистратора, считал данные и кивнул головой. Все правильно.

— Что у вас в сумке? Откройте.

— У меня… — мне не хотелось, чтобы в моем «сундуке» рылись эти равнодушные люди. Что–то говорил Дальнен про электрофон… Но что?

— Офицер возьмите у него сумку… — Напарник взял сумку и положил ее на стол. Второй терпеливо ждал, пока ее раскроют и вытащат все вещи. — Это ваш электрофон?

— Да.

— Он зарегистрирован? — в голосе военного читалось сомнение. Я понял, что для него это подозрительно: в Неллебане практически не было личных электрофонов. Только общественные и служебные.

— Да.

— Офицер — проверьте регистрационный номер… С какой целью вы находились в аэропорту?

— Я должен был пересесть на рейс до Сит — Ольнена.

— Ваш билет, — он протянул свою руку. Крепкая рука с короткими пальцами. Ладонь пересекает глубокая продольная складка. Шрам?

— Вот, пожалуйста, — мне опять пришлось искать в кармане нужную магнитокарту. Офицеры послушно ждали. От них исходило безразличие, отчего мне сделалось страшно.

— Так… С какой целью вы летите в Сит — Ольнен?

— Я уполномоченный Школы Ти — Сарата… — мой голос дал петуха, пришлось повторить, — уполномоченный по специальным поручениям.

— У вас есть документ, подтверждающий это?

— Да.

— Предъявите… Здесь написано: уполномоченный Школы Ти — Сарата в ПЕНТЕМ по специальным поручениям.

— Я же вам говорил…

— Вы не сказали — «уполномоченный в ПЕНТЕМ», — офицер заметно оживился. Не доверял он людям, называющим себя «уполномоченными Школы Ти — Сарата». В стране, где почти тысячелетие господствует Холлеанство.

— Я хотел… — хотел что? Я совсем потерялся.

— Мы вынуждены вас временно задержать для дальнейшей проверки, — его слова прозвучали как приговор. На сообщника террористов я не смахивал, но на подозрительного типа — да.

— Но…

— Можете не волноваться — мы всех задержим для полной проверки, — правду он говорит или нет?

— Я настаиваю — дайте мне возможность связаться с представительством Школы, — я почему–то осмелел. Если неллебанцы начнут копаться в моих намерениях, мало ли что они таки найдут! Мне нужно, мне просто необходимо добиться от них связи с представительством нашей Школы. Слава Основателям, такое представительство работало в Сит — Неллебане уже сорок лет. — Они подтвердят.

— Мы сами это сделаем, Леваннен, — его, видимо, раздражало мое внезапное упрямство.

— Я прошу вас.

— Мы не делаем исключений.

— Как должностное лицо я настаиваю, офицер, — «должностное лицо»! Первый раз в жизни я употребляю такое корявое словосочетание.

— Ладно… — Военный снова посмотрел на магнитокарту, потом на меня. Интересно, какое у него выражение лица? Если бы не этот свет… — Офицер, наберите канал представительства.

Напарник быстро нашел нужный канал по служебному электрофону. Что–то пробормотал в наушник. Передал его мне.

— Говорите, — голос у него был совсем молодой, даже мальчишеский.

Я взял наушник, и, стараясь подавить волнение, тихо сказал:

— Это Лийо Леваннен, старший магистр Школы Ти — Сарата.

В наушнике кто–то задышал. Потом звук — будто шуршит одежда.

— Да, магистр, я вас слушаю, — мужской голос. Судя по произношению, он принадлежит выходцу из Дольмеретена.

— Я прошу вас позвать господина Ваерреди, — я чувствовал себя дураком. Картонным шпионом из НПВ.

— Сейчас, минуту… — голос удалился. Молчание. Далекий шелест. Моя рука срослась с наушником в одно целое. Пальцы заныли от напряжения.

— Магистр, передайте наушник старшему офицеру, — со мной говорил совсем другой человек. «Господин Ваерреди», надо полагать. Что–то у него в голосе было общее с неллебанскими военными. Но что?

— Да, конечно… — я с облегчением протянул наушник старшему офицеру. — Офицер, это вас.

Он взял наушник, скрипнул зубами. От досады, что ли?

— Я слушаю… Что?… Понимаю, да… Но… — Старший офицер посмотрел на меня. Как мне надоел этот свет! — Хорошо… Магистр, вас сопроводит этот офицер, — голос показался мне неожиданно усталым.

— Я хотел бы…

— Магистр, у нас нет времени с вами разговаривать, — офицер потерял ко мне всяческий интерес. Если он был.

— Я хотел бы забрать свои вещи.

— Да, конечно.

Мне пришлось самому запихивать свои пожитки в «сундук». Электрофон зацепился за какой–то ремешок, и стоило немного повозиться, чтобы засунуть его в сумку. Мне отдали магнитокарты. Старший офицер пожелал счастливой дороги, но свет так и не убавил.

Сопровождавший меня военный имел низший чин. Слава Истории, что он снял свой дурацкий колпак — я не знал, что он собой представляет: форменную шапку или защитный шлем? Без «колпака» неллебанец походил на нормального человека. Короткая стрижка, полностью выстриженные темя и виски — по неллебанской моде. Гладко выбрит, ничего не значащая улыбка — зубы младшего офицера намного уступали зубам погибшего «факельщика». Почему мне это вспомнилось?.. Младший офицер отвел меня в одну из спальных комнат — на третьем уровне. Комната была без окон, без головизора и электрофона. Только спальная кушетка — такая же, как у меня в гостиничном номере «Нового Хольмена». «У меня в гостиничном номере…» Эти мысли вызвали непонятную неловкость. Неллебанец сказал, что через три, максимум через четыре часа он вернется и сопроводит меня на аэрокар. Господин Леваннен может не беспокоиться — власти Неллебана организовали срочным порядком дополнительные рейсы. Во избежание ненужных осложнений. Господину Леваннену к полуночи удастся попасть в Сит — Ольнен. Неллебанец равнодушно улыбнулся — сколько не мне, а своему отражению в настенном зеркале, — и ушел, закрыв за собой дверь. Дверь была без ручки, без каких–либо отверстий, углублений — просто ровная и гладкая, неопределенного бежевого цвета. Не знаю, закрывалась ли она автоматически, и как рассматривать свое пребывание в этой комнате? Как новое заточение?.. Я не стал проверять — открывается ли дверь. С сожалением вспомнил, что голоден — но где теперь искать младшего офицера? Наврядли, в здании вокзала работала хоть одна вилтерени — местный эквивалент закусочной. После того, что произошло. Придется сидеть голодным, выслушивать настойчивые жалобы желудка и ждать, когда «мой» офицер соизволит вернуться за мной. Стянул с себя запачканную блузу, покрутил в руках — не зная, куда ее кинуть, в конце концов, бросил ее на пол. Вытащил из «сундука» свежую блузу — она была изрядно мятой, но ничего не оставалось делать, как надеть ее. На полке, под зеркалом лежали гигиенические салфетки. Я старательно вытер ими свое лицо и руки — получалось плохо, чужая кровь засохла и отдиралась от моей кожи с трудом, вызывая ноющую боль в зубах. Справившись с этим неприятным занятием, сел на кушетку, вытянул ноги и попытался понять, что я чувствую. Два дня назад в голове роились бы десятки вопросов, а сейчас не было желания ни спрашивать себя, ни искать ответы. Я ощущал себя странно. Тот факт, что попытка захватить заложников совпал с моим пребыванием в неллебанском аэропорту, совсем не удручал меня. Меня удивляло, если так можно сказать, полное отсутствие удивления. Конечно, тавтология. Но как иначе передать ощущение, не покидавшее меня с момента, когда я смотрел на девушку, плюющуюся кровью. Словно я смотрю очередную постановку НПВ в провинциальном Марегале. НПВ. Не Подчиняйтесь Воображению.