Дэвид Нордли - Лед, война и яйцо вселенной Страница 15

— Да-да, Синди помочь спать!.. — заторопился я. — Синди не убивать. Синди остановить война!

Но, как часто бывает, сказать оказалось проще, чем сделать. Чтобы попасть в центральный ствол шахты, «Арктическому Патрульному» (именно так назывался летательный аппарат пришельцев, хотя значения обоих слов я тогда постичь не мог) пришлось отойти назад, а потом пробиваться сквозь лед под углом. Пока он маневрировал, я держался за легкамень, поскольку в «Патрульном» для меня все равно не хватило бы места. Вода в шахте стала такой горячей, что я чуть было не заснул снова, но прежде чем это случилось, Синди принесла мне небольшой прямоугольный рюкзачок. Она укрепила его у меня на спине (на самом деле это было какое-то хитроумное устройство для охлаждения воды) и подсоединила к шлангу, питавшему костюм. Благодаря этому устройству я стал единственным свидетелем сокрушительного поражения Западной империи, поскольку устроенный Синди искусственный теплопад усыплял и наших солдат.

Разумеется, это произошло не сразу. Как и кинжальные моллюски, «Арктический Патрульный» двигался при помощи водомета, но он был один, а Западные успели захватить почти всю Длинную Долину. Только Университет еще держался. Гарнизон под командованием мистера Клешнехваттера самоотверженно защищался, и не позволил врагу проломить стены упрямой крепости. В конце концов войска Империи просто-напросто обошли Университет, решив уморить его защитников голодом, однако стремительное продвижение врага вновь было остановлено на восточной оконечности Длинной Долины, изобиловавшей глубокими оврагами, ледяными эскарпами и хорошо замаскированными ямами. Это был последний рубеж пашей обороны, где генерал Антенссон собирался дать Западным решительный бой. Он так умело распределил наши силы, что численное преимущество противника, вынужденного двигаться по узким расщелинам и преодолевать крутые ледяные гребни, практически сошло на нет. Естественные препятствия дополнялись искусственными, созданными военными инженерами и саперами, и все же нашим приходилось туго.

Но как мы ни спешили, у нас нашлось время и для разговоров. Синди очень быстро овладела нашим языком. Она буквально ничего не упускала и прекрасно разобралась во всем, что я ей объяснял. Я, в свою очередь, был очень удивлен, узнав, что крошечное существо с клешнями, которое я видел — вовсе не Синди. И в «Патрульном» ее тоже не было. На самом деле она находилась очень далеко и разговаривала со мной (а также отдавала команды своим механическим помощникам) при помощи специального устройства, вроде барабана-резонатора мистера Клешнехваттера, не нуждавшегося, впрочем, ни в каких натянутых канатах.

Еще я узнал, что Синди — женщина. Она, однако, не откладывала яйца. Яйцо (одно!) оставалось внутри ее тела до полного созревания, а развившаяся личинка появлялась непосредственно из брюшка. Это показалось мне ужасным, но я ничего не сказал: по-видимому, соплеменники Синди считали живорождение нормальным, да и я, побывав в Стране мертвых, в значительной степени утратил брезгливость. Гораздо больше меня удивило, что Синди все делала очень быстро, словно постоянно куда-то спешила. Все встало на свои места, когда она объяснила, что в том месте, где она живет, длительность малого цикла (она называла его «дэнь») составляет всего одну пятую часть нашего.

— Как часто бывают у вас подобные войны?

Я пересказал ей все, что узнал от почтенной матери Айсбергссон.

— Пятьсот тридцать восемь больших строенных циклов — это чуть не вчетверо больше, чем насчитывает писаная история моего народа, — заметила Синди. — Будет хорошо, если мы прекратим войну и прервем эту цепь повторений, — добавила она.

В первую очередь, мы отправились к Университету, предварительно усыпив осаждавшую его вражескую армию. Клешнехваттер уже отправился наверх, но стены, удерживаемые студентами и профессорами, так и остались неприступными. Исполняющий обязанности ректора Университета сразу назначил меня временным генералом. Пол моим руководством гарнизон сшил из подручных материалов несколько десятков «холодных костюмов» и устроил вылазку. Нашлось применение и длинному канату, который удерживал наш шар во время экспедиции в Страну мертвых: мы разрезали его на части и использовали для связывания вражеских солдат. Их оказалось пятьсот двенадцать. Охранять их мы оставили всего восьмерых.

Но это было только начало. Двигаясь на восток, мы го и дело натыкались на батальоны Западных, и скоро у нас кончилась веревка. Чтобы обездвижить вражеских солдат, пришлось изобретать другие способы. Синди сначала протестовала, но когда она услышала о бесчинствах захватчиков и своими глазами увидела доказательства их жестокости, то почти перестала сомневаться.

Каждый раз мы оставляли кого-то охранять пленников, и очень скоро от моего небольшого отряда ничего не осталось. Тогда мы решили сменить тактику, разыскивая, в первую очередь, наших солдат. Это оказалось сравнительно просто, особенно с моими органами чувств, которые, как выяснилось, значительно превосходили возможности «Арктического Патрульного». Довольно скоро я заметил вдали зарево битвы, мы с Синди отправились туда и без труда усыпили обе сражающиеся армии.

На этом и закончилось мое генеральство. Остатками наших бойцов командовала почтенная мать Айсбергссон; я был рад видеть ее, однако тот факт, что женщина оказалась во главе армии, более чем красноречиво свидетельствовал о наших потерях. Сколько героев отправилось наверх, пока я учил Синди нашему языку!

Я выразил Айсбергссон свои сожаления и извинился за то, что не сумел прибыть к месту схватки раньше.

— Ты спас нас, юный Хелицерис! — возразила она. — Кто-кто, а ты не должен корить себя, что не сложил голову на поле боя без всякой пользы.

— Но, госпожа полковник, если бы я действовал более настойчиво и добился, чтобы вместо экспедиции в Страну мертвых мы занялись добычей моего легкамня, нам бы удалось избежать многих жертв.

— Вряд ли. — Мать Айсбергссон качнула антеннулами. — Идея полета за легкамнем к Центру выглядела гораздо более простой и… реальной. К тому же, юный Хелицерис, прошлого не изменишь. Что сделано, то сделано.

— Почтенная мать Айсбергссон, — перебила Синди. — Ваш титул «почтенная мать»… Он означает — вы лечить? Знать тело?..

Мать Айсбергссон повернулась к крошечной машине.

— До недавнего времени я работала в Университете, занималась исследованиями в области биологии. Да, когда-то я лечила. Теперь я убиваю.

— Больше нет убивать. Вы научить меня, и мы положить конец война. Скоро.