Роланд Грин - Конан против Звездного братства Страница 15

Им хватило лишь одного взгляда, чтобы оценить обстановку и отличить своих от врагов. Нападавших, спустившихся с холма, было не меньше дюжины достаточно, чтобы загнать в угол людей Райны, но недостаточно, чтобы довести атаку до конца.

Кроме того, нападающие совершили серьезную ошибку, не присмотрев за своими флангами, чем немедленно воспользовались Райна и Конан. Бешено вращая мечами, они неожиданно налетели с фланга. Конан понимал, что теперь никакие переговоры с целью предотвратить кровопролитие уже не помогут. Он орудовал мечом, понимая, что граф после такого оскорбления не остановится ни перед чем, чтобы расправиться с Конаном. Даже если для этого ему придется пожертвовать всеми своими людьми.

Но расправиться с Конаном означало расправиться с Райной и с ее отрядом. Будь Конан один, он давно уже во весь дух уходил бы прочь отсюда, да так, что только пятки бы сверкали. Он прекрасно понимал, что никакие приказы проклятого графа или еще какого-нибудь лорда Пограничного Королевства гроша не стоили бы на территории Немедии или Аквилонии.

Но Киммериец чувствовал себя связанным словом, данным Райне и ее людям, и не мог дать волю своим воинским инстинктам и азарту. Надеясь все же на понимание этого жеста доброй воли, он не стал устраивать кровавую бойню, усеивая деревенскую улицу трупами солдат графа.

Решив не столько убивать, сколько нагнать страху, Конан проделал это с должным умением. Он бил мечом по шлемам плашмя, ломал руки, его сапоги то и дело всаживались в чей-нибудь живот. Бок о бок с ним Райна действовала так же, пусть чуть с меньшей силой, но едва ли медленнее или с меньшим эффектом.

Действуя вдвоем, они смяли линию наступавших так быстро, как воры скручивают в рулон украденный ковер. Видя печальную судьбу своих товарищей, те из людей графа, по которым еще не прошелся вихрь смерти и увечий, сочли за лучшее покинуть поле боя и рванули во всю прыть прочь от деревни.

Бойцы Райны, стоявшие на крыше, натянули луки. Засвистели стрелы. Даже услышав запрет Райны, они не сразу прекратили стрельбу.

— Хватит крови, идиоты! — проорал Конан. — Прекратите. Может, еще удастся договориться с ними.

— Пошел ты со своими переговорами… — ответил кто-то из лучников.

Не тратя времени на споры, Конан забрался на крышу и вцепился в ноги ближайшего стрелка. Вдвоем они продавили крышу и с грохотом и облаком пыли провалились внутрь лачуги. Конан услышал ругань в свой адрес, доказывавшую, что пострадавший скорее обижен, чем серьезно ранен.

— Госпожа, — раздался уже более почтительный голос, — Тарцо погиб, еще двое ранены, не говоря уже о мулах. Мы должны отомстить этим ублюдкам! Мы обязаны это сделать!

— Что мы обязаны, так это доставить груз королю Элоикасу в целости и сохранности, — отрезала Райна, — будем мы вступать в бой или нет — все зависит от нашего основного дела. И вы поклялись беспрекословно подчиняться мне. Может, вы решили отказаться от своей клятвы прямо сейчас, перед лицом врага, у которого много сил и который знает, как их грамотно применить?

Красноречивое молчание стало ответом на эти слова. Конан чувствовал, как слабеет власть Райны над ее людьми. Он надеялся, что, пока не порвались последние нити, связывающие командира с подчиненными, произойдет что-либо обнадеживающее: или граф проявит здравый смысл и добрую волю, или бой снова завяжется, уже по-серьезному.

Свист стрелы предупредил Конана об опасности. Он бросился в одну сторону. Райна в другую, а на деревню с холма обрушился град стрел. Заревели мулы. Один из них, взбрыкнув, понесся по улице. Кровь фонтаном била из раны на его шее. На углу ноги мула подкосились, и животное упало, содрогаясь в агонии. Маленький, но крепкий и сильный пони понесся галопом в сторону холма. Из его боков и крупа торчали стрелы. Перепрыгнув через упавшего мула, он получил еще несколько стрел в морду и, развернувшись, упал рядом с издыхающим мулом.

— Готов поспорить, они решили задержать нас здесь, раз не удалось вышибить отсюда, — сказал Конан Райне.

— Задержать, пока к ним не подойдет подкрепление?

— А почему бы и нет? И еще, готов снова поспорить: если до вечера они не наберут намного больше бойцов, то мы вполне сможем разделаться с ними. У них сейчас кишка тонка ввязываться в ближний бой.

— Не думаю, что так легко удастся выбраться отсюда. Не забывай, с нами груженые мулы и лошади.

— Знаешь, бывают случаи…

— Знаешь что, бывают случаи, когда ты слишком много лезешь в мои дела, Конан.

— Правда останется правдой, скажу я ее тебе или промолчу.

Райна тряхнула головой, как будто стараясь стряхнуть с себя что-то. Потом протерла рукавом глаза, засыпанные пылью. Это движение заставило качнуться грудь, едва прикрытую одеждой. Сейчас, в рваной одежде, грязная, усталая, она напоминала трактирных танцовщиц, готовых на все за пригоршню серебряных монет.

К стрелам, выпускаемым со склона холма, добавились те, которые летели со стороны деревни, обращенной к долине. Конан влез на одну из крыш и лег там, чтобы, оставаясь невидимым для врагов, все же иметь возможность осмотреться с возвышенного места.

Его внимание сразу же привлек граф, так бурно жестикулировавший, что, казалось, у него была не одна, а по крайней мере две пары рук. Конан сначала удивился, а потом сообразил: у Сизамбри хватило ума понять, что перед ним люди, способные постоять за себя, особенно если они предупреждены об опасности. Руководя действиями своего отряда молча, при помощи жестов, он рассчитывал на внезапность нападения.

Прикинув план возможной атаки графа, Конан воспрял духом: та часть отряда, которая находилась на холме, все еще не могла перевести дух после бегства из деревни. Таким образом, у графа едва ли хватит солдат, чтобы организовать эффективную атаку на противника, хорошо укрепившегося, знающего поле боя, хорошо вооруженного и под руководством командиров, знающих свое дело.

Еще некоторое время Конан пролежал неподвижно на крыше. Впивавшиеся в его тело целыми роями мухи и слепни, выгнанные из разворошенной соломы, не заставили его даже шелохнуться. Еще в Туране, воюя с соседними племенами, он научился искусству не производить шума и оставаться неподвижным. Главный принцип учебы там был прост: не вовремя пошевелился — пропал.

Короткий свист, хлопок — и лишь запах дыма заставил Конана обернуться. Справа, над соседней крышей, появился дым. Зажигательные стрелы!

Конан коротко выругался насчет сообразительности графа и по поводу скудости прошедшего ночью дождя. Промокни хорошенько сегодня деревня — и графу ни за что не удалась бы эта шутка.