Коллектив авторов - Полдень, XXI век (август 2012) Страница 15

– Тихо! Он пришел. Эй! Как там тебя?! Ты говорил с капитаном?

– Скотина! Скотина! Скотина!!!

– Ты рассказал ему о нас? Я – офицер! Ты должен был рассказать!

– Скотина!.. Что он сказал?

– Что капитану это не интересно. Не понимаю.

– Он мог соврать?

– Нет, они врать не могут. Тут другое что-то.

– Эй, урод! Он офицер, слышишь?! Ты должен выполнять команду, придурок! Взгляни на экран, урод, взгляни! Бейджик видишь?! Читать умеешь? Что на нем написано, ну?

Проблемная камера.

Решать проблемы – не моя специализация. Я доложил. Сделал все как надо. Даже больше – спросил капитана.

Долго не мог решиться, но все же подумал, что так будет правильнее. Человек в камере имеет низкий статус. По определению. Но эта камера – проблемная. Она на участке Кэт. Про свой участок я знаю все – там не может быть в камере никого со статусом офицера. Но на участке Кэт – не знаю. Она мне ничего не говорила. А человек в проблемной камере называет себя офицером. Проблема. Решать проблемы – работа тех, у кого высокий статус. У капитана самый высокий. Так что пусть он и решает. Вот я и спросил.

Только капитан не ответил.

Ну что ж, не моя проблема. Новых инструкций нет, значит, и медлить нет смысла. Иногда те, которые считаются нормальными, ведут себя очень странно и пытаются присвоить статус, на который не имеют прав. А офицеры сами открывают любые двери, им не нужен для этого специалист, даже такой хороший, как я.

– Эти камеры открываются лишь снаружи, ты, придурок!!!

Даже плечами не пожимаю – зачем? Обращено не ко мне – я не придурок, я – специалист.

– И как его только взяли?! Он же придурок! Полный придурок!.. Ой, мамочки. а теперь мы из-за него.

– Не его – так другого кого, еще и похуже могли. У этого хотя бы диплом и опыт работы.

– Как можно таким выдавать дипломы?!

– А попробуй не выдай – сразу загремишь под статью о дискриминации по хромосомному признаку.

– Скотина! Зачем он врет? Что я ему плохого сделала?!

– Он не врет. Если говорит, что доложил капитану, а тот не соизволил дать никаких инструкций, – значит, все так и есть.

– Сволочи! Козлы! Уроды! Почему нас не освободили?!

– Может, решили так наказать. Мы же все-таки нарушили. Во время вахты.

– Козлы! Это ты нарушил! А я вообще не при чем, у меня свободное время было! Это из-за тебя я тут застряла, да?!

– Не кричи. Я думаю. Может, им просто не до нас…

– Думает он! Было бы чем! Что значит не до нас?!

– Гравитацию толком так и не восстановили. И лифт. может, там все куда хуже оказалось.

– Мы третий день заперты в этой консервной банке! Как преступники! Здесь нечем дышать! Жрачка отвратная! И вода воняет! Куда уж хуже-то?!

Проблемная камера меня нервирует. После нее долго не могу успокоиться. Не моя работа – решать проблемы. Я только исправляю цвет у огоньков – и все. Точно, переведусь. В патруле нет таких, проблемных. А если откажут – уйду в чистильщики. Они всегда требуются.

Иду по коридору.

Вообще-то, последнее время мне тут почти нравится. Наверное, все-таки адаптируюсь понемногу. Только вот работа. Нет, сама-то она нетрудная, я уже говорил. Быстро делаю. Даже сейчас, когда за двоих работаю. Может, участок Кэт мне вообще отдадут насовсем, мне нетрудно. Трудно с этими, которые в камерах.

Но они – тоже часть работы. Я это понимаю. И терплю.

Они, которые в камерах, глупые. Всегда говорят одно и то же. А особенно эти, в предпоследней, проблемной. В прошлый раз пытались доказать, что я должен подчиняться параграфу пять примечание три. А ведь параграф этот только для узких специалистов. Не для меня. Я – просто специалист. Дипломированный. Не узкий.

Я специально в диплом заглянул, хотя и так помнил. Но на всякий случай. Там четко написано – «специалист». Там нет слова «узкий». Значит, параграф пять меня не касается. Совсем. Да и не мог он меня касаться. Узкий специалист – это когда умеешь делать только что-то одно. И все. А я ведь и еще кое-что умею, кроме своей основной работы. И это куда более интересное занятие. И приятное.

Только вот почему-то заниматься им не разрешают. Когда впервые попробовал, давно еще, девчонки-расчетчицы перестали хихикать и начали вопить и звать капитана. А тот меня выгнал из рубки и запретил это делать. И Док потом сказал, что нельзя. Я спросил, почему раньше было можно и даже нужно, а теперь нельзя. А он ответил, что все люди разные и здешних мои забавы раздражают. Что если мне так уж хочется – я внизу могу, там есть специальное место для подобных игрушек. Я попробовал разок, но не стал больше – там не интересно. В рубке ведь совсем другое дело.

Иду по коридору. Чем ближе к рубке – тем холоднее. В рубке вообще очень холодно. Ну и ладно, я ведь не собираюсь там задерживаться.

Капитан куда вежливее бригадира Майка – он застыл у потолка и проходу не мешает. Здороваюсь и, так и не дождавшись ответа, прохожу к коммуникатору. Но на капитана я не в обиде – он все-таки капитан. В креслах пусто – оба пилота у кофейного автомата, вечно они там толкутся. Набираю свой код для ежедневного отчета. Код принят, сигнал становится синим. Докладываю обстановку – все нормально, никаких нарушений. Двести девяносто восемь камер, фильтры стандартные, заменены успешно. Одна камера – фильтр заменен на усиленный в связи с возрастанием нагрузки. Еще одна камера – резервная, фильтр законсервирован в начале полета, консервация подтверждена. Уборка на уровне, ни внизу, ни в рубке сегодня я не заметил ничего неподобающего. Правда, лифт по-прежнему не починили, но этого я не докладываю – не мое дело. Кэт опять пропустила вахту. Вот об этом – докладываю.

Это, наверное, не совсем хорошо с моей стороны. Ей наверняка влетит. Но сама виновата. Если бы она меня заранее предупредила и попросила ее подменить, я никому бы ничего не сказал. Первый раз, что ли? Мне не трудно. Но она не стала предупреждать и просить, просто не вышла – и все. Словно так и надо. А значит, сама виновата. Поделом. А мне премиальные будут. Точно будут, уже четыре вахты за нее отработал.

Завершаю доклад и нажимаю отсыл. Огонечек меняет цвет. Вообще-то, это не моя работа, но я очень люблю смотреть, как они меняют цвет. И потом, мне совсем нетрудно. На соседней консоли мигает желтым, далекий голос бубнит устало:

– …«Шхера», ответьте, ответьте, «Шхера»… есть кто живой, ответьте… вы отклонились от курса, ответьте, «Шхера»…

Он давно там бубнит, но это не имеет ко мне никакого отношения. Я сделал свою работу на сегодня и могу быть свободен. Могу сесть в кресло прямо тут и слегка позабавиться. Что-то мне подсказывает, что сегодня капитан возражать не будет. Он вообще очень молчаливый последнее время, да и девчонок, которые могли бы завопить, в рубке нет. Вообще никого нет, кроме нас с капитаном и пилотов у кофеварки. Но они и раньше не возражали, смеялись только и пальцем показывали. Может, действительно доставить себе удовольствие, пока есть время?..