Алексей Смирнов - Натюр Морт (сборник) Страница 15

— Какие сегодня могут быть вопросы? — раздраженно спросил бугай. — Или садись за стол, как человек, или проваливай.

Клятов, удивляясь пробудившейся в нем нахрапистости, перехватил инициативу и пожурил грозного собеседника:

— Зря вы так. Он мне друг был, — сказал Александр Терентьевич. Классный мужик. А его убили.

Бугай уставился на него, как на откровенно помешанного.

— Чего ты гонишь? Кого убили? Кто тебе здесь друг? Он во сне помер, сердце остановилось.

— Нет, убили, — не унимался тот. — Я точно знаю. Его загипнотизировали.

— За базар отвечаешь? — спросил друг Пендаля, что-то прикинув в уме. Если просто так язык чешется, то плохи твои дела.

— И убийц я знаю, — гнул свое Клятов. — Доказать не могу, так что придется поверить. И поэтому мне нужен пистолет. Сам хочу разобраться.

— Так не делают, — мотнул головой здоровяк. — Пошли в комнату, к людям, там все расскажешь. И там уж решат, кто будет разбираться. И с кем разбираться — может, с тобой.

Клятов вытащил сверток.

— Я принес деньги и хочу купить пистолет, — повторил он упрямо. — И патроны. Кроме вас я не знаю никого, кто мог бы достать оружие. А у вас, я уверен, оно есть.

Бугай, посчитав дальнейшие споры бесполезными, свистнул. В прихожей возник опасного вида гориллоид с мобильником в кулаке.

— Выбирай, — сказал здоровяк. — Или ты сию секунду колешься, или тебя никто никогда не найдет.

Гориллоид улыбнулся, призывая быть откровенным.

Александр Терентьевич вздохнул и опустился на корточки, потому что устал стоять. Глядя в пол, он приступил к рассказу. Он монотонным, равнодушным голосом рассказал про все, что с ним происходило на протяжении последних дней. Его не перебивали, а обратить очи к слушателям и взглянуть на их отношение к поступающей информации Клятов не посмел. Когда безумное повествование подошло к концу, первый лоб спросил:

— Отговорился, что ли?

Клятов кивнул. Молодые люди расхохотались.

— Тебе лечиться надо, — посоветовал первый. — У тебя крыша поехала, ты в курсе?

— Больше мне сказать нечего, — Александр Терентьевич стиснул зубы. Тут в беседу вмешался гориллоид:

— Мужик при бабках, продай ему, что просит, — пробурчал он со скукой и меланхолией.

— Ты что? — опешил его товарищ. — Он же конкретно засветится и нас сдаст!

— Не факт, — покачал головой тот. — Кто ему поверит? Ствол чистый, на нем — ничего. Пускай сдает.

— Мочилово устроит, — озабоченно напомнил бугай. — Реальное.

— Ну и ладно.

Наступило молчание. Решившись, Александр Терентьевич поднял глаза.

— Посиди здесь, — приказал гориллоид и скрылся в комнате, откуда доносились скорбные мужественные речи и звон посуды. Вернулся минут через десять: с кем-то совещался. Все это время бугай караулил полоумного гостя на случай чего.

— С тебя пятьсот гринов, — изрек он с иронией, достойной уважения в подобной личности.

Понимая, что он зря отворачивается и это не спасет, Александр Терентьевич все же отвернулся и срывающимися пальцами отсчитал деньги. Их взял опять-таки бугай — помусолил, помял, просмотрел на свет.

— Это Пендаля деньги, — напомнил Клятов.

— И что с того? — хмыкнул бугай. — Все нормально, — сказал он гориллоиду. Тот протянул Александру Терентьевичу тяжелый сверток.

— Получи, терминатор, — его слова прозвучали еще ехиднее, чем до того. — Что-нибудь еще? Помповая пушка? Крылатая ракета?

— Не нужно, — отозвался Клятов. — Я теперь пойду, если можно. Спасибо вам. Ваш поступок зачтется обоим.

— Ишь ты! — Бугай даже отодвинулся. — Ладно, разбежались. Погоди, нехотя он остановил Александра Терентьевича, который похолодел и приготовился к беде. — Запоминай телефон — вдруг пригодится. Но будешь болтать — голову откусим!

— Дайте, на чем записать, — попросил Клятов.

— Козлина! Запоминай, тебе сказано, пока я добрый!

Александр Терентьевич покорно прослушал номер, кивая после каждой цифры.

Но, естественно, забыл его сразу, едва покинул квартиру. Его голова была занята другим. Запихнув сверток в карман пиджака, он отправился в хозяйственный магазин. Там он долго выбирал и, наконец, купил два страшных кухонных ножа с лезвиями около полуметра длиной. В другом отделе приобрел топор. "Хорошо бы саблю", — пришло ему на ум, и он какое-то время всерьез намеревался навестить антикварную лавку, но передумал. Если ночные гады станут уязвимыми, с них будет довольно и того, что уже есть.

Теперь — парикмахерская. Ночью его, как он отлично запомнил, таскали за волосы, и он не собирался позволять противнику столь роскошного удовольствия. Поэтому часом позже Александр Терентьевич вышел из салона с обритым наголо черепом.

В основном он подготовился неплохо. Возможно, следует сделать что-нибудь еще? Точно! Клятов звонко хлопнул себя по лбу. Растяпа! Самое-то главное…Настало время позаботиться о путеводном коктейле — достаточно крепком, но и не таком, чтоб сразу окочуриться. Александр Терентьевич присел на скамейку и снова погрузился в раздумья. Слабый ветер покачивал ветви акации; Клятов машинально взглянул на почки и отметил, что времени у него в обрез. Вскоре химический состав эликсира предстал перед ним во всей ясности. Александр Терентьевич зашел в магазин бытовой химии и вышел оттуда с покупками.

Больше искать было нечего, но Клятов невольно оттягивал момент свидания с обитателями флигеля. Кроме того, ему захотелось пошалить — хлопнуть, так сказать, на прощание дверью. Он завернул на вещевой рынок, где разжился армейским камуфляжем, десантными ботинками и баночкой гуталина. Больше тянуть было нельзя — опасно шляться по городу с его-то ношей. Александр Терентьевич, боясь общественного транспорта, пошел домой пешком.

Войдя в квартиру, он остановился на пороге и окинул затравленным взглядом пустой коридор. Во флигеле царила гробовая тишина. Ни одна из комнат не подавала признаков жизни, но Клятов точно знал, что враг на месте, и Двенадцать Месяцев всего лишь затаились, выжидая.

…Кухонную бутылку кто-то уже заботливо наполнил доверху.

На сей раз Александр Терентьевич не стал пить тут же, на месте. Он подцепил бутыль и отнес к себе в комнату. Поставил в изголовье и стал переодеваться. Очень скоро своим внешним видом Клятов стал достоин цирковой арены.

Бритая голова, мешком сидящее обмундирование. Два ножа за ремнем строго по бокам, на бедрах, чтобы не напороться. В правом кармане — готовый к бою пистолет. Благодаря военным сборам, на которых Клятов был в незапамятные времена, он смутно представлял, как обращаться с этим предметом. Топор покоился на матраце, на расстоянии вытянутой руки. Гуталином Александр Терентьевич измазал себе лицо: начертил широкие косые полосы. Поскольку осанка и манера держаться выдавали в нем человека сугубо штатского, Клятов выглядел полным пугалом.