Чарльз Шеффилд - Холоднее льда Страница 16

Свечение по-прежнему усиливалось. Залитое голубым светом лицо и парящие над аппаратом руки напоминали мага, вытягивающего энергию из воздуха посредством какого-то первобытного заклинания. Аудитория охнула, когда руки Мобилиуса, обхватили тор, а затем внезапно нырнули в пылающую плазму в самом центре. Свечение тут же погасло, а свет в зале вспыхнул. Сайрус Мобилиус стоял за своим настольным термоядерным реактором, беспечный и расслабленный. Пока члены Внутреннего Круга вставали на ноги, он сошел с подиума и стал расхаживать среди них, пожимая руки и хлопая людей по спинам.

— Вот вам, детишки, — тихо сказала Нелл, — и конец сегодняшнего представления. Что я вам говорила? Он не сделал ни одного ложного шага. Теперь я понимаю, почему так легко было получить билеты для прессы. Мобилиус хотел, чтобы все это дело получило максимальное освещение.

Джон Перри сидел в настоящем шоке. Ему недоставало имевшегося у Нелл опыта и раннего иммунитета к славе и богатству, а главное, к элементарной харизме.

— Он гений. Абсолютный гений. Но что он имел в виду, когда говорил, что ровно через год над ним будут смеяться?

— Не знаю. — Глаза Нелл были сосредоточены на Сайрусе Мобилиусе, который каждые несколько секунд бросал взгляд в сторону столика для прессы. — Но это должен быть колоссальный новый проект, настолько крупный, чтобы сам Солнечный Король заговорил о перспективе превратиться в посмешище. Не беспокойтесь, мы выясним, что он планирует. Я позвоню Глину Сефарису, и он даст задание нашему персоналу в Гусвике. Там находится основная база Мобилиуса.

— Никто не собирается смеяться над Мобилиусом, что бы он там ни сделал. А почему вы так уверены, что ваш персонал сможет до этого докопаться?

— Потому что Солнечный Король никогда не бросил бы этого нам — прессе, то есть если бы действительно хотел сохранить это в тайне. Вы замечаете, что никто из нас и понятия не имел о настольном термоядерном реакторе, пока нам его сегодня вечером не показали? Он даже меня удивил точно так же, как всех остальных.

Тут Нелл ухватила Джона за руку и потащила его сквозь толпу.

— Вперед, вперед, давайте посмотрим, не удастся ли нам перекинуться словечком с мистером Магом, прежде чем его утащат в более узкий круг. У меня такое чувство, что прямо сейчас он очень восприимчив к вниманию прессы. Нам предлагается докапываться и выяснять, каков его новый проект, так что — кто знает? Может статься, если мы будем достаточно хитры или везучи, мы сегодня же вечером это и выясним.

4

«ЗВЕЗДНОЕ СЕМЯ»

Происхождение у Нелл Коттер и Вильсы Шир было совершенно различным. Они никогда друг с другом не встречались и даже не проживали на одной планете. Они жили в миллиардах километров друг от друга. И все же, если бы Нелл вдруг переправили под бок к Вильсе, у нее не возникло бы никаких сложностей с тем, чтобы распознать чувства другой женщины. Она сама их испытывала — всего двадцать четыре часа тому назад.

Вильса, приятно возбужденная, сидела одна в небольшом погружаемом аппарате, курсирующем по турбулентным океанским глубинам. Даже легкого мерцания не проникало от света далекого солнца. «Глаза» погружаемого аппарата представляли собой сочетание радаров и ультразвуковых датчиков, давая плоское, низкоконтрастное изображение, которое превращалось в невыразительную серость в дюжине километров от судна.

Голос Тристана Моргана казался таким же серым и ровным, звучал далеко и тонко, хотя слова произносились Вильсе прямо в ухо.

— Пока что все в порядке, но теперь ты должна опуститься. Видишь это вихревое облако прямо по курсу? Тебе нужно будет вырулить так, чтобы в него не попасть. И ты должна идти вниз. В верхнем регионе имеются слишком сильные для «Леды» конвекционные течения, а кроме того, верхушка облака будет распространяться вверх на тысячи километров. Установи себе тридцатиградусное скольжение вниз. Целься в левый край облака и держи такой курс пятнадцать минут. Ты будешь двигаться на том же уровне, что и вращение облака. Любая циркуляция тебя ускорит. Когда обогнешь облако и выйдешь в свободную зону, прямо перед тобой окажутся три или четыре фон Нейманна.

— Хорошо.

Собственные руки казались Вильсе огромными и неуклюжими, подобными чудовищным перчаткам, пока она медленно оперировала рычагами управления «Леды». Погружаемый аппарат накренился и начал длинное скольжение вниз. Еще один слабый голосок нараспев произносил цифры, дублируя красный отсчет в левом верхнем углу дисплея. Он докладывал изобарическую глубину в километрах: «Один-три-один-два. Один-три-один-три. Один-три-один-четыре». Тысяча триста километров под верхним слоем облаков планеты. Давление должно было превысить сотню стандартных атмосфер. Холодно уже не было. Погружаемый аппарат плыл сквозь гелиево-водородную смесь, кипящую почти при трехстах градусах Цельсия. Еще немного глубже, и жар вокруг корабля сможет растопить свинец.

Вихревое облако возвышалось сравнительно невдалеке справа от Вильсы. Она завороженно разглядывала его неровную, расширяющуюся спираль; янтарно-оранжевая турбулентность, преображенная синтетической системой изображения в нездоровую, пятнистую желтизну, постоянно поднималась вверх. Грозовой фронт, черный посередине, смотрелся величественно и угрожающе. Вспышки молний бежали по его периметру, освещая темный интерьер погружаемого аппарата случайными импульсами яркой зелени.

Вильса неотрывно глазела в самое сердце смертоносного грозового фронта. И пока она это делала, другой голос непрошенно зазвучал из тайных глубин ее разума. Его настойчивость отвергала все остальные мысли. Широкая, поистине королевская тема, которую он выдвигал, неодолимо росла из басового ми-минора, изгибаясь вверх, чтобы завладеть мозгом Вильсы.

Мелодия самого Юпитера. Пилотирование погружаемого аппарата превратилось в бессознательный процесс, пока Вильса позволяла теме разрастаться, и «Леда» скользила влево под основание облака. Вильса возликовала, когда мотив воспарил выше, вздымаясь так же величественно, как спиралевидное облако перед ней. Подобно начальной точке всех ее композиций, прибытие мотива стало полным сюрпризом. Двумя минутами раньше Вильса не смогла бы предложить ни намека на форму, темп или тональность — или даже предсказать, что нечто творческое назревает. Все остальное в композиции могло доделываться мыслью и тяжелой работой, но мелодия оставалась поодаль, вне контроля сознания. И мелодия эта, уже знала Вильса, была прекрасна.

— Достаточно! — Голос Тристана Моргана пришел снаружи, откуда-то с миллионов миль, прикасаясь к сокровенному, но не разрушая творческие чары. — Я знаю, ты уже решила, что можешь лететь с завязанными глазами. Но теперь выходи оттуда.