Пол Андерсон - Время огня Страница 16

— Значит надежда есть! — вырвалось у меня.

— Мне еще нужно убедиться в этом. — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Представьте себе, что вы путешественник во времени из Египта эпохи фараонов. Допустим, вы появились в современном мире и путешествуете, пытаясь оставаться анонимным. Многое ли вы поймете? Будет ли иметь для вас смысл вопрос: «Это новшество ведет к добру или злу?» Я не пытался проникнуть дальше ранних стадий Федерации маури. Чтобы разобраться хотя бы в этом, потребуются годы работы.

Его гораздо больше интересовали прошедшие эпохи, которые для него оставались такими же живыми, как сегодня или завтра. Их он мог изучать заранее — и гораздо детальней, чем можно себе представить, конечно, если вы не профессиональный историк, — и потом действовать со значительной свободой. К тому же, хоть и в прошлом немало ужасов, ничто: ни черная смерть, ни сожжение еретиков, ни работорговля, ни крестовый поход против альбигойцев — ничто, по его мнению, не могло сравниться с Судным Днем.

— Это когда гибнет вся планета, — говорил он. — Я думаю, что другие путешественники во времени избегают этого периода. Вероятней, я найду их в более счастливые, вернее, в менее несчастливые времена.

Ему было около тридцати лет в биологическом смысле, когда он наконец добился успеха. Произошло это в Иерусалиме, в день распятия.

6

О своем плане он рассказал мне в 1964 году. Его политика заключалась в следующем: пропускать промежутки двадцатого века, равные тем, что он проводил в других эпохах, чтобы его календарный возраст не слишком расходился с биологическим. Я довольно долго с ним не виделся. Он больше не жил в Сенлаке, перебрался в Нью-Йорк, в настоящем у него был абонементный ящик, а в девяностых годах прошлого века — роскошная квартира, купленная на средства от продажи золота, когда это снова стало законно. Но он навещал нас. Кейт находила это трогательным. Я тоже, но я знал, что он нуждается во мне, единственном человеке, которому он смог довериться.

— Ты прав! — воскликнул я. — Именно в такой момент любой путешественник во времени, по крайней мере христианин, захочет отправиться. Почему ты не сделал этого раньше?

— Это не так просто, как вам кажется, док, — ответил он. — Путь долгий, а местность исключительно враждебная. И насколько мы уверены в дате? Или даже в самом факте?

Я мигнул.

— Ты хочешь сказать, что и не думал о поисках исторического Христа? Я знаю, ты не религиозен, но ведь эта загадка…

— Док, кем он был и был ли вообще — различие этих вопросов представляет только академический интерес. Важно то, во что верили люди все эти века. Длительность моей жизни не такова, чтобы я предпринимал подобные исследования. В сущности, мне пора отказаться от забав и игр. Слишком много человеческого горя я видел… Путешествия во времени должны иметь какую-то цель, они должны помочь. — Он чуть улыбнулся. — Вы знаете, я не святой. Но я хочу иметь цель.

В 1969 году он вылетел из Нью-Йорка в Израиль; в это время Иерусалим находился под полным контролем евреев, и туристы могли в нем свободно передвигаться. Из своего отеля он пошел по иерихонской дороге, неся в руках сумку. Шел он, пока не увидел апельсиновую рощу, которая давала укрытие. Отсюда он перенесся в прошедшую полночь и завершил подготовку.

Арабский костюм, который он купил в магазине для туристов, сойдет и в библейские времена. На бедре нож в ножнах, скорее приспособление для еды, чем оружие; будучи способным мгновенно ускользать от любой опасности, он редко брал с собой огнестрельное оружие. В кожаной сумке разговорник (специально составленный — за плату — американским специалистом), еда, чашка для питья, таблетки галазона, мыло, репеллент от насекомых, антибиотики и деньги. Несколько монет римского периода плюс небольшой слиток, который в случае необходимости можно обменять.

Сняв современную одежду и уложив ее в сумку, Хейвиг извлек последний предмет своего оборудования. Он назвал его хронологом. Прибор был сконструирован и собран по его указаниям в 1930 году, с использованием новейших достижений электроники. Инженерам, которые его создали, потребовалось меньше изобретательности, чем Хейвигу, когда он выдумывал объяснения своего заказа.

Я видел этот аппарат. Зеленый ящик по своей полезности даже отдаленно не приближается к хронологу.

Представьте себе. Он отправляет себя вперед или назад в определенный момент. Откуда он знает, «когда» прибыл? В коротких перемещениях он может считать дни, оценить час по высоте солнца или расположению звезд, если под рукой нет часов. Но в тысяче лет содержится треть миллиона рассветов; и очень вероятно, что многие из них он даже не заметит из-за облачной погоды, временно возникающих зданий или других случайностей.

Хейвиг провел необходимые измерения. Ночь была ясная, настолько холодная, что дыхание превращалось в пар; на севере виднелись огни Иерусалима, но вокруг было тихо и темно; видны были очертания окружающих домов, изредка проезжали машины; над головой ярко горели созвездия. Хейвиг отметил положение Луны и двух планет относительно нее, установил точное гринвичское время и географические координаты на светящейся шкале и начал поворачивать верньеры, пока не получил числа, соответствующие пасхальной неделе 33 года от Рождества Христа.

(— Дата кажется надежно установленной, — заметил он. — Во всяком случае все нацеливались бы на нее. — Он рассмеялся. — Рождество Христово. Единственное, что о нем можно определенно сказать, так это то, что оно произошло не в середине зимы. Иначе как мог пастух уйти из дома, чтобы стеречь свое стадо?)

Он начал глубоко дышать, насыщая свою кровь кислородом. Потом еще раз глубоко вдохнул — не напрягаясь, чтобы не тратить энергию, просто набрал полные легкие воздуха — и устремился по мировым линиям.

Ощущение неописуемое. Хейвиг говорил мне, что оно немного похоже на плавание против прибоя. Солнце взошло на западе и прокатилось на восток. По мере того как он «ускорялся», свет превратился в слабую пульсирующую серость, и все вокруг него покрылось тенью. Стояла абсолютная тишина.

Он увидел взрыв — беззвучный, туманный, — но уже миновал Шестидневную войну. Или это была война за независимость? Или первая мировая? Мимо проносились туманные неопределенные формы. В облачную ночь конца девятнадцатого столетия ему пришлось вернуться в нормальное время, чтобы глотнуть воздуха. Хронолог мог бы дать ему точную дату, если бы он захотел направить его на звезды: детекторы хронолога чувствительны к радиации, которая пробивает облака. Но нет смысла. Поблизости видны были несколько всадников. Вероятно, турецкие солдаты. Они здесь слишком недолго, чтобы он мог увидеть их во время перемещения, даже при дневном свете. Они не заметили его в темноте. Мимо простучали копыта.