Алан Фостер - Зелье Страница 16

Совершая короткие зигзагообразные перебежки с лазером наперевес, Хаммураби добрался до западной стены пакгауза. Действительно, в этой стене была дверь, но на ней — разумеется! — висел замок. “Все выходит так, как я и предполагал”, — подумал Мэл, но ему не стало легче от собственной проницательности. Он отрегулировал луч лазера таким образом, чтобы тот сделался похожим на остро отточенный клинок, и попробовал срезать чертов замок. Сигнализация должна сработать мгновенно, и тогда полиция космопорта быстренько доберется до склада и повяжет жулье. На сторожа, в сущности, надеяться бессмысленно: бандиты, наверняка, либо шлепнули его, либо усыпили. Однако все сигнализационные устройства, очевидно, составляют единую цепь последовательных соединений, и если налетчики успели разомкнуть ее, выломав рубильник на щите у главных ворот, то тогда нечего надеяться и на полисменов: никакого сигнала на их пульт не поступит! Но даже при самом удачном стечении обстоятельств, подумал Мэл, грабители доберутся до его глотки раньше, чем до них стражи порядка. Дежурные наряды вооруженной охраны обычно походят на стада прямоходящих, одетых в хаки черепах…

Работа двигалась медленно, чертовски медленно! Лазер предназначался исключительно для разрезания пластиковых упаковок и человекоубийства. И пластик, и мышечная ткань, несомненно, уступали в прочности огромной металлической двери новейшей модификации, способной выдерживать даже прямые бомбовые удары. Замок раскалился добела и вскоре стал потихоньку отекать, точно свечка, на пол. Капли медленно сползали вниз по стальным листам и стальному же косяку. Герои боевиков обычно справляются с такими дверьми легко и просто: вышибают их ногой к чертовой матери! Хаммураби был, пожалуй, здоровей любого супермена. Он всего лишь дорожил своими косточками, а если не дорожил, то… Нет, шутки в сторону! Дверь была так же неподатлива, как какая-нибудь идиотка, на веки вечные сославшая себя в девки (по соображениям принципиального характера). Он явно не успеет срезать замок до того, как его отыщут бандиты. Ну что ж, коли так, придется приставить лазер к ларгесской шкатулочке и угрожать расплавить ее вместе со всем содержимым, почему-то там представляющим такую ценность для посланников Роуза. А если и вправду расплавить? Ароматнейший пудинг получится. Из одних специй…

Жулики продолжали вести беспорядочную стрельбу, но что удивительно, грохот канонады все более и более удалялся. Мэл насторожился. Неужели он, пустоголовый Хаммураби, сподобился запутать негодяев своими заячьими петлями и перебежками? Неужто охотники вообразили, будто зверь находится позади них? Если так, то эти придурки палят сейчас друг в друга, не иначе. Мэл улыбнулся, почувствовав даже нечто вроде прилива сил.

Внезапно, в тени исполинской емкости для возгонки разнообразных жидкостей, доставленной, между прочим, с планеты Волофон-3, появились три человека. Какая жалость, Мэлу оставалось расплавить не более дюйма. Капитан прижался спиной к двери и сунул дуло в шкатулку со специями, переключив лазер на функционирование в режиме “разреженного импульса”. Ствол “пушки” так сильно нагрелся, что удерживать оружие в руках было довольно трудно.

Люди подошли поближе и остановились. Они пошептались немного и очень скоро выделили из своей среды парламентера. Тот сделал шаг в направлении Мэла и, почти по военному, приставив ногу, сказал:

— Здешние власти не очень-то обрадуются, если до них дойдет молва о ваших подвигах, капитан. Трудно даже вообразить, как они поведут себя, когда узнают, что вы шляетесь ночью по пакгаузу и прожигаете дырки в дверях. И пожалуйста, не обижайтесь на меня: критика вполне справедливая!

Хаммураби поставил “пушку” на предохранитель и поскорее затолкал ее в карман брюк, на радостях позабыв далее о том, что запросто может обжечь себе гениталии.

— Ты самый лучший старпом на свете, Майджиб Такахару. Но как ты нашел меня?

Вместо ответа Такахару обернулся к своим спутникам и повелительным кивком головы заставил их прочесать склад на предмет обнаружения сколько-нибудь дееспособных вражеских недобитков, могущих продолжить выяснение отношений. Распорядившись таким образом двумя парами лишних глаз и ушей, Майджиб вновь поворотился к Хаммураби.

— Не боитесь, что яйца к стволу прикипят? — спросил старпом с ошеломительной наглостью.

— Как?! Э-э, ты о чем?

— Да о том, капитан, что пистолет у вас докрасна накалился, а вы его в штаны пихаете!

— Фу, грубиян!

— Грубиян не грубиян, а здоровье начальства для меня — превыше всего!

— Да ладно уж! Ты же знаешь, я человек ко всему привычный… Давай, выкладывай, как ты отыскал меня здесь?

— Как? — ухмыльнулся Майджиб, поигрывая новехоньким “Шершнем-4Б”, стрелявшим иглами. — Совсем у вас память девическая. Неужто забыли? Четыре месяца назад на Форане вы сражались сразу с шестью громилами. Все они оказались в тамошнем госпитале: кто с сотрясением мозга, кто со сломанной челюстью, кто с продавленной грудной клеткой, — каждому вы припасли какой-нибудь особый гостинец! Не очень-то по вкусу вы пришлись туземцам, ибо среди этих шестерых оказался самый знаменитый их силач, гордость планеты. И вот тогда вы строго-настрого наказали мне находиться где-нибудь поблизости, когда вам вдруг вздумается выпить… Кстати, скотина магистрат оштрафовал вас тогда на целых…

— Да хватит тебе, — прервал старпома Хаммураби и поморщился. Майджиб был прав. Выпивал капитан редко, да метко, и подобные раритетные попойки надолго увязали в исслякощенной памяти скрипучими, несмазанными кошмарами. Мэл никак не мог взять в толк, почему его подвиги во хмелю с такой быстротой входили в пословицу и делались объектом пристального внимания даже самых маститых фольклористов. Что же касается непосредственно экипажа “Умбры”, то тут непотребнейшего свойства баснословие и вовсе расцвело пышным цветом. Отважные астролетчики нередко коротали долгие вечера на орбите тем, что рассказывали друг другу байки о похождениях достославного капитана Хаммураби. Вот только несколько названий этих баек: “Малькольм Прекраснолодыжный накачивается элем и оскопляет зарвавшихся дралларских парламентариев”, “Хайвхомские князьки Магнус и Нифус сражаются на шпагах за право приложиться к чудотворной фляжке св. Малькольма”, “Взятие погребка и казнь тамешварских ополченцев, противу пития имевших дерзость высказываться”, “Златокудрая Люпа, или Любовь с полтыка”. Были заголовки попроще, вроде “Бунта в обезьяннике” и “Свинтили, сволочи!”. Подобные истории пользовались столь широкой популярностью во всей Галактике, что едва Мэл появлялся на пороге какого-нибудь даже самого затрапезного кабачка, хозяин заведения тотчас бежал звонить в полицию. Ну а прелестная доктор Джапуровак, от щупиков до брюшка напитанная всяческими романтическими бреднями, любовно относилась к деяниям капитана и вешала на них этикетку подлинного героизма. Сам Мэл вспоминал обо всем этом со стыдом.