Анатолий Шалин - Путешествие Тимофея Авоськина за пределы Солнечной Системы Страница 16

- Это почему? Безобразие! - возмутился я. - Все люди равны!

- Помолчи, Тимофей! Не опережай события! Думаю, не так уж безрадостны наши перспективы. Видишь ли, электронный мозг звездолета настроен на прием команд экипажа. Чужакам он не подчиняется. Поэтому они сразу после нападения отключили всю нашу кибернетику и управляют кораблем вручную. Мы все им понадобимся хотя бы для того, чтобы потом деблокировать автоматику, ведь электронное оборудование "Звездного орла" кое-чего стоит. Кстати, перегрузку ощущаешь, тяжесть, головную боль?

- Ощущаю.

- То-то и оно. Корабль маневрирует с двойным ускорением. Управлять в таком режиме звездолетом способен только автомат, причем чужой автомат. Отсюда вывод: среди напавших людей нет.

- К каким еще выводам, Григорий, ты пришел?

- Похоже, за нами давно велась охота.

- С чего ты взял?

- Это элементарно, "Звездный орел" - не тот кораблик, из-за которого стоило идти на риск, готовить нападение, ловушки. Этих космических пиратов, конечно, притягивал наш груз...

- Груз? - Я вспомнил странные вопросы Терзалии о грузах "Звездного орла".

- Да, в этот рейс у нас очень редкий и ценный груз. Мы везем саворбов.

- А это еще что за звери?

- Разве ты не слышал о них? Ох, дремучий же ты, Тима. Сколько было шуму, споров, когда начали создавать первые модели этих кибернетических устройств...

- А... Киберы? Я почти не интересовался на Земле кибернетикой. Древняя наука. Сейчас больше в моде телеэквилибристика, бюрократистика и иррациональная гастрономия.

- У... Ясно. Молчи и слушай! Саворбы - это самовоспроизводящиеся роботы, по сути, каждый саворб - небольшой компактный завод, способный изготавливать из природных материалов любых твердых планет различные кибернетические устройства и продукты - от тяжелых промышленных роботов и самих саворбов до различных технических инструментов, приборов и синтетических колбас. Конечно, для каждого вида продукции нужна своя программа, свой класс саворбов. Очень многое в эксплуатации этих киберов пока зависит от специалистов, которые с ними работают, от их таланта, способностей. Саворбы - самая современная техника, созданная для быстрейшего освоения планет дальнего космоса. Это, практически, индустрия осваиваемой планеты в зародыше, это будущие миллионы обычных роботов и автоматов, машин и заводов. И еще - это чудовищная сила, которая может причинить и огромный вред людям, если попадет в лапы агрессивных и одержимых манией власти существ. Все зависит от программы, которую закладывают в саворб. Ведь можно создавать не только роботов-строителей, но и построить заводы, на которых будут выпускаться роботы-солдаты. Развив технику на какой-нибудь отдаленной, затерянной на краю галактики планете, можно построить сотни и тысячи звездолетов. Потом эти звездолеты можно оборудовать соответствующим образом, вооружить гравитационными и лучевыми пушками - превратить их из мирных транспортных средств в боевые корабли. Теперь осознаешь, что может случиться?

- Да, - вздохнул я. - Кажется, пахнет крупным межгалактическим хулиганством. Ты прав, "Звездный орел" с таким грузом просто лакомый кусочек для каких-нибудь мегафюреров. Правда, до последних событий я, признаться, сомневался в их существовании.

- Ну, старик, ты меня удивляешь, - сказал Григорий. - Формы жизни столь разнообразны. В нашей любимой Вселенной всегда найдется уголок с благоприятными условиями для возникновения и развития какой-нибудь глупости. Так что дремать не приходится.

Мы замолчали.

Я думал о Терзалии, вспоминал подробности беседы с ней и ее рассказ о художнике, погнавшемся за легким заработком. "Выходит, - думал я, - и нам не удалось захлопнуть дверь перед носом серого человека. И этот серый, или это серое, подмял меня, капитана Прохора, Григория... Захватил звездолет... А что проиэойдет с нами завтра, послезавтра? Что будет с нами на той планете, куда нас везут? Выходит, мы проиграли еще до начала игры... "

- Что, приятель, приуныл? - спросил Григорий. - Мы еще побарахтаемся. Пока живы, не все потеряно. Я еще, например, хочу испортить нашим врагам настроение. А как у тебя, Тима, такого желания не появилось?

- Одного желания маловато.

- Это верно, поэтому будем действовать! - Григорий немного помолчал, словно прикидывая, как именно мы будем действовать, и очень непоследовательно уточнил: - Конечно, при таком ускорении не развернешься, активно сопротивляться насилию будем потом, при более благоприятных условиях. А пока будем отлеживаться - копить силы для решающего контрудара. Степан вот правильно делает - отсыпается...

Григорий замолчал.

Я хотел было хоть что-нибудь сказать в ответ на его рассуждения, спросить, о каких благоприятных условиях он мечтает? Будут ли они? Можно ли сопротивляться активно в нашем положении? Или это уже бред надломленного сознания? И тут ужасная мысль пронзила меня. Я вспомнил предостережения Терзалии, вспомнил рассказ Степана о специфике условий на планете Арис и вдруг отчетливо осознал, что все мы попали в чье-то литературное произведение, в чей-то фантастический или приключенческий сюжет! И я, о, ужасное ощущение, почувствовал себя вдруг литературным героем. Героем, который полностью зависит от воли и воображения какого-то неизвестного автора. Все во мне Запротестовало. Нет! Я хочу сам распоряжаться своей судьбой, своими поступками, своими привязанностями! Наконец, своей любовью к Терзалии! Или и эта любовь была кем-то уже запрограммирована, выдумана и привита мне? Не хочу, не желаю, не верю! В конце концов, мы живые люди! Надо бороться, ломать заданный кем-то сюжет! Надо искать свое решение! Хотелось кричать обо всем этом, но я не сказал ни единого слова. Язык мой набух, отяжелел и даже дышать стало трудно. "Вот и поборолись, - лениво подумал я, - самообман один".

В висках билась сгустившаяся кровь. Перед глазами из тьмы стали выплывать один за другим оранжевые, зеленые и голубые круги. И появилось жуткое ощущение своей мизерности, игрушечности, какой-то даже микроскопичности. Тело мое и сознание вдруг сжались до размеров бусины, пылинки, стали меньше во много раз самой маленькой кибернетической мыши из тех, что напали на звездолет, и я почувствовал, что проваливаюсь, сползаю, падаю в черную бесконечную и бездонную пропасть.

Долго ли я падал во тьму? Не знаю. Сознание вернулось вместе с ощущением необычайной легкости и тишины вокруг.

Наверное, я застонал, заметался, словом, как-то дал понять окружающим, что очухался. И откуда-то с другого конца бесконечности, и тьмы донесся далекий голос Григория:

- Студент... Живой? Это у тебя с непривычки... Перегрузочки, они не сахар...