Мюррей Лейнстер - Устройство и его дубль Страница 16

— Быть может, именно это зеркало положило начало легенде, — заметил Коглен.

— В фонаре садится батарейка, — послышался из темноты голос Галиля.

— Нам нужно освещение получше и побольше инструментов. Сомневаюсь, чтобы до утра мы еще что-то смогли сделать.

Он вел себя совершенно буднично, но внутри его сковало какое-то странное оцепенение. Большой палец немного пощипывало. Ранка слегка воспалилась от пыли и сажи, попавшей в нее, когда Галиль брал у него свежий отпечаток. В конечном счете он порезал палец, изучая дубль устройства, из-за того что в будущем он оставит в книге надпись, которую прочитают вчера и которая станет причиной находки дубля устро…

Все вокруг зашевелились, собираясь уходить. Он услышал раздраженный голос Мэннерда:

— У меня просто в голове не укладывается! Это какая-то нелепица!

— Несомненно, — отозвался Галиль, — поэтому мы должны быть крайне осторожны. У моих предков-мусульман бытовала поговорка: судьба каждого человека написана у него на лбу. Надеюсь, мистер Мэннерд, ваша судьба не написана на листе пергамента, который я только что вам показал.

— Но что вообще происходит? — спросил Мэннерд. — Кто за этим стоит? Что за всем этим кроется?

Галиль вздохнул — как будто пожал плечами.

Они спустились по лестнице. Темная, узкая, извилистая улочка казалась зловещей. Галиль открыл дверцу полицейской машины. Шутливо, как будто отказываясь от притязаний на всякую логику, он сказал Мэннерду:

— К сожалению, мистер Коглен в своей записке выразился — вернее, еще не выразился — довольно неопределенно. Он написал лишь, — турок повторил последнюю строчку надписи: — «Позаботьтесь о Мэннерде. Его хотят убить».

— Это звучит вполне определенно! — с горечью возразил Мэннерд.

Он с Лори и Когленом разместился на заднем сиденье машины. Лейтенант Галиль уселся на переднее, рядом с водителем. Мотор взревел, и машина тронулась с места.

— Ваше послание, когда вы напишете его, мистер Коглен, — сказал турок, обернувшись через плечо, пока машина катила к повороту извилистой улочки, — будет намеренно неясным. Такое впечатление, что вы сочтете, будто четкое послание не даст случиться тому, что, по вашему мнению, непременно должно произойти. То есть вы напишете это затем, чтобы осуществить ту последовательность событий, которая уже имела место и будет длиться до тех пор, пока вы не напишете его…

Он вдруг отрывисто бросил водителю что-то по-турецки. Тот ударил по тормозам. Машина с визгом остановилась.

— Секундочку, — вежливо сказал Галиль.

Он вылез из машины и принялся разглядывать что-то в свете фар. Потом осторожно прикоснулся к находке. Он сделал машине знак сдать назад и пронзительно засвистел. Из дома, от которого они только что отъехали, высыпали полицейские. Галиль коротко отдавал им приказы на турецком. Света фонариков им, похоже, оказалось недостаточно, и они принялись чиркать спичками. Через некоторое время Галиль и еще один полицейский аккуратно подняли находку и с величайшей осторожностью отнесли на обочину, где и прислонили ее к стене. Потом Галиль присел на корточки и еще раз осмотрел ее в свете спичек.

После этого он поднялся и отряхнул руки. Вернулся к машине и вновь уселся в нее. Он что-то сказал водителю по-турецки, и машина снова отправилась в путь, но уже медленнее. К следующему повороту она подъехала на черепашьей скорости.

— Что это было? — решительно спросил Мэннерд. Лейтенант Галиль заколебался.

— Боюсь, это было очередное покушение на вашу жизнь, — извиняющимся тоном сказал он. — Бомба. Мои люди не видели, как ее закладывали, улица слишком извилистая.

Мгновение в машине было слышно лишь дыхание пассажиров. Они выехали на улицу пошире и прибавили скорости. Потом Галиль продолжил:

— Как я уже говорил, мистер Мэннерд, когда мистер Коглен будет писать послание, которое мы показали ему вчера, он захочет, чтобы все произошло в точности так, как произошло. Поэтому в его записке не будет ничего точного. Он не упомянет ни выстрелов, ни бомб, ни времени, ни места покушений. Из этого я делаю заключение, что вы благополучно доживете до конца дела. И прилагаю все усилия, чтобы так оно и случилось.

Коглен наконец обрел дар речи.

— Но вы не можете рисковать человеческими жизнями на таком безумном основании!

— Я предпринимаю все мыслимые меры предосторожности, — устало сказал Галиль. — В том числе прошу вас на ночь остаться в отеле «Петра», где вас вместе с мистером Мэннердом и мисс Лори будут охранять мои люди.

— Если ей что-то угрожает, я определенно остаюсь! — буркнул Коглен.

Машина выехала на еще более широкую улицу. Стало людно. Здесь, в современном районе, освещение было электрическим. Здесь были и кинотеатры, и автомобили, и люди в полностью европейском платье, а не в одеяниях, сочетающих западные и восточные традиции, какие встречаются в более бедных кварталах. Впереди показался переливающийся огнями отель «Петра».

Полицейская машина остановилась перед самым входом. Галиль вышел и небрежно огляделся по сторонам. Слонявшийся поблизости зевака подал ему неприметный знак. Галиль кивнул. Зевака нога за ногу зашагал прочь. Галиль открыл заднюю дверцу машины.

— Вам придется еще немного потерпеть мое общество, — сказал он учтиво. — Я буду на страже, пока дело не подойдет к развязке.

Они вошли в вестибюль и направились к лифту, лишь слегка приободренные многолюдностью и ярким освещением.

— А где Дюваль? — внезапно спохватился Коглен. — Он тоже замешан в этом деле.

— Он остался на улице Хусейна, — коротко пояснил Галиль. — Бедняга! Он обручен с логикой и влюблен в прошлое. Его так и тянет совершить преступление в состоянии аффекта. Но я оставил своих людей присмотреть за ним.

Они всей гурьбой втиснулись в лифт. Он поднялся наверх. В холле перед номером Мэннерда какой-то человек полировал деревянные панели. Он выглядел в точности как служащий отеля, но кивнул Галилю.

— Один из моих, — сказал турок. — Пока что все спокойно. Другие охранники тоже поблизости.

Они вошли в номер. Вид у Мэннерда был откровенно мрачный.

— Я закажу чего-нибудь поесть, — заявил он Галилю. — Уже почти десять, а ужин мы пропустили. Но надо наконец разобраться со всеми этими загадками. Я хочу поговорить начистоту. Если кто-то действительно заложил на той улице бомбу, и если у устройств бывают дубли…

Он пребывал в таком состоянии духа, когда последовательное мышление дается с трудом. Слишком все это необъяснимо, слишком многое не вяжется друг с другом. Начиная от рассказа Коглена о книге с невероятным посланием — которое Мэннерд теперь увидел воочию — до не укладывающегося в голове выстрела, выбившего у него из руки чашку с непостижимым образом отравленным кофе. Не говоря уж о физическом феномене появления льда без морозильного устройства и серебристой пелене, оказавшейся совершенно нематериальной.