Сергей Синякин - Шпион божьей милостью, или Евангелие от ФСБ Страница 16

Бог пожевал губами.

— Частушки, говоришь, про меня пели?

— Пели, Господи!

— Не помнишь? Люблю, брат, народное творчество.

Гавриил задумался и пропел не лишённым приятности голосом:

Мы в Раю — одна семья:Бог, архангелы и я,Вот бы нас увидел Брэм,обсмеялся б, старый хрен!

— Что-то они не то поют, — задумчиво проворчал Бог. — На митингах они иное горланят.

— На проповедях и Ты, Господи, другой, — возразил архангел.

Бог снова надолго замолчал.

Удивлённый его долгим молчанием, архангел заглянул в одутловатый Лик — не спит ли?

Бог не спал.

— Чудны дела Мои, — задумчиво сказал Он. — Но их дела ещё чуднее. Я тут на днях в Чистилище с душами усопших российских демократов встречался. Интересно, понимаешь. Спрашиваю их: в Меня веруете? Веруем, кричат, веруем, Господи. А давайте, говорю, ко мне философски подойдём. Нет, кричат, не согласны мы к Тебе, Господи, философски подходить. Ладно, говорю, тогда давайте к вам философски подойдём. Как вы себе Вселенную представляете? Бесконечна она, говорят, Господи, и ты, Боже, в центре её. Хорошо, говорю, особых возражений нет. Согласны вы, что слово Моё — закон? Согласны, говорят, конечно — закон! В Библии, мол, так и сказано: вначале было Слово. Слуги Мои, спрашиваю, вершат над вами суд праведный? Тут у них разногласия пошли, до хрипоты они спорили, но со Мной согласились. Так вот, говорю, как вы назовёте общество, в котором правит один человек, законы его исполняются неукоснительно, а следят за соблюдением этих законов верные слуги, а остальные безмолвствуют и повинуются? Смотрю, молчат и ждут слова Моего. Смелее, говорю им, смелее. Называйте вещи своими именами. Они с неохотой такой, вразнобой, но признали — это, Господи, тоталитарное общество, а ты, выходит, — диктатор. Правильно, говорю. Так как же вы, верующие в свободу, идеалом своим считаете тоталитарную систему, а диктатору поклоняетесь и догматически в него веруете? — Бог глухо засмеялся.

— А дальше что? — спросил Гавриил.

— Неинтересно Мне с ними стало, — сказал Бог. — Направил я их всех к Моему рогатому оппоненту. За поклонение ложному кумиру, понимаешь…

— Господи, — сказал архангел. — Да этак можно всех наших праведников туда отправить!

— Всех нельзя, — строго сказал Бог. — Глупо наказывать тех, кто верует не раздумывая. А вот думающие, они, дружок, самый опасный народ. Думающие да сомневающиеся в праведники не годятся. Блудливы они в помыслах своих, от того блуда революции случаются…

Он снова замолчал, глядя в небесную синеву с коромыслом радуги от горизонта к горизонту.

— А насчёт желаний… — Он протянул руку, и на пухлой ладони глянцево засветилось большое красное яблоко. Господь с видимым удовольствием надкусил фрукт и закончил: — А что Сам не смогу, ангелы притащат!

— Трудно Тебе, Господи?

— Скучно. Спел бы ещё частушечку. Только поприличнее, всё-таки Богу поешь!

— Неприличности частушке смак придают, — не согласился архангел. — Без неприличности частушка, что ария из оперы — тоска и серьёзность.

Он подумал немного, припоминая частушки апостолов, и задорно грянул:

Бог постом меня замучал,у Аллаха — гурий тучи.Ежель бабы не найду —в мусульманство перейду!

— Охальники! — проворчал Бог. — Таким ли в Раю жить? Старые заслуги спасают!

20

А теперь представьте себе следующую пропозицию. Серый луг, заросший асфоделеями. Два взмыленных и измученных черта. Впереди дорогу им перерезали колесницы с покойными героями Эллады, слева приближается Цербер, справа пыхтит и плюётся пламенем Тифон. И назад не побежишь, там Флегетон полыхает.

Демонов била дрожь. Полковник Двигун нервничал. Не хотелось полковнику умирать ещё раз, да, видно, судьба выпадала такая. Хмуро и зло он посмотрел вверх.

Не орлёнок из пионерской песни парил в небе, хмурые и злые гарпии сварливо ругались с небес.

— Хитрый ты был демон, Смоляк, — вздохнул Длиннорыл. — Честно говоря, я порою тобой восхищался. Но похоже, что и твоему везению конец пришёл!

Полковник затравленно оглядывался.

Внезапно он схватил демона за шерстистую лапу:

— Крылатые лошади! — ахнул он. — Никак Пегасы?

Длиннорыл взглянул и отвернулся.

— Не суетись! — сказал он. — Примем конец как должное. Ну, горбатые лошади пасутся! Мне о таких знакомый аравийский джинн рассказывал. Верблюдами они называются.

— Сам ты верблюд! — воспрянул духом полковник. — А ну за мной!

Долгое время им не удавалось поймать даже самого хилого Пегаса. Животные разбегались, но не взлетали. Наконец Длиннорыл предложил прикинуться таким же Пегасом. Или, на худой конец, кентавром. Полковник ухватил демона за талию, прижался рогами к его пояснице и принялся бодро помахивать хвостом. Со стороны их странная фигурка скорее напоминала задорного бычка, но тем не менее уловка удалась. Бодрой рысью они вбежали в мирно пасущийся табун. Вам когда-нибудь удавалось стоя дотянуться до луговой травы? Длиннорыл это сумел.

Пощипывая траву, он зорко следил за ближайшим Пегасом, время от времени пытаясь лягнуть бодающего его полковника.

Пегас приближался.

— За гриву его хватай! — шипел полковник.

— Не при рогами, — мычал, скаля клыки, Длиннорыл. — Поясницу пропорешь!

Пегас недоуменно оглядел странное животное. Длиннорыл проворно потянулся к траве, и Пегас равнодушно отвернулся от демонов.

— Давай! — Демоны рванулись к крылатому коню, цепко впиваясь лапами в его роскошную гриву.

— Стоять! — привычно заорал полковник, но тут же поправился: — Тпру! Тпру, волчья сыть!

Он и сам бы не сумел объяснить сейчас, откуда взял это название.

Цербер был уже совсем рядом. Свившись в кольцо, поднялся над травой красноглазый Тифон, довольно потирая хищные лапы.

— А-ах! — застонал полковник, впиваясь клыками в шею Пегаса. Любимец поэтов гневно заржал, поднялся на дыбы и, распахнув два белоснежных крыла, поднялся в воздух.

Взвыл на три голоса Цербер. Злобно зашипел Тифон. Что-то завопили голые атлеты и наездники с колесниц. А крылатый конь уже плавными кругами набирал высоту, унося на своей широкой спине двух измученных демонов.

21

Начальник Тринадцатого управления ФСБ покачал головой.

— Не стоит нам с американцами вязаться, — сказал он. — Сами управимся.

— А вот тут мы вас поправим, Моисей Адамович, — сказал укоризненно Грудятин. — Время конфронтации давно прошло. Сейчас наблюдается тенденция к сотрудничеству спецслужб. Недавно мы открыли свои архивы для ЦРУ, через несколько лет и они нас к своим секретам подпустят. А методу СМЕРШа мы отвергаем, это не наша метода, не демократическая. Это, прямо скажем, наследие сталинского тоталитаризма. — Он встал из-за стола, подошёл к окну и поманил начальника Тринадцатого управления. — Чей памятник на площади стоит?