Василий Соловьев - Триста миллионов лет спустя (сценарий фильма) Страница 16

— Но тем более надо заглянуть под облака, посадить ракету! Посадить в океан Ломоносова, в воду! — говорит Бахарев.

Штурвал. Над ним табличка: «АВТОМАТИЧЕСКАЯ ПОСАДКА».

Руки Градова резко поворачивают штурвал.

Пульт. Гаснут почти все сигнальные глазки, кроме тех, что загорелись под штурвалом. Тревожно жужжит зуммер.

Гаснет центральный экран.

Головы всех поворачиваются к световому табло.

Огонек ракеты все еще ползет вокруг Венеры.

Гудит от напряжения мощная аппаратура ЦСУ.

И, словно ощущая это напряжение, гудят могучие фермы антенн. Сверкая над облаками, они обратили свои решетчатые рефлекторы в чистое синее небо Земли. И радиокоманда, сорвавшаяся с рефлекторов, устремляется вверх, в синий омут неба, в космос.

Огонек ракеты на табло замедляет движение и устремляется к голубому кружку Венеры.

— Началось падение! — докладывает Градов.

Вычерчивая спиральную линию вокруг Венеры, ракета падает на ее поверхность. Вот она скрывается в облачном слое.

Ученые, сидящие в амфитеатре, все, как один, встают.

Кружок Венеры и вся линия трассы вдруг вспыхивают зловещим красным огнем, и… табло гаснет! В нем больше нет нужды!

Умолк зуммер. Тишина.

— Докладывайте! — нервно кричит Забродин.

— Посадка на Венеру… произведена, — говорит Градов. Он встает, вытирает со лба пот и неуверенно шутит: — Приехали…

— Дальше? Что дальше?! — спрашивает Забродин. Бахарев кладет руку ему на плечо, успокаивая, и просит Градова:

— Включите приемники пульта.

Градов поворачивает штурвал. Вспыхивает и мигает одна большая красная лампа. Дребезжит резкий звонок.

— Связи нет! — кричит Забродин.

— Спокойно, Федор, — треплет его по плечу Бахарев, — нашему сигналу лететь две с половиной минуты и столько же назад!

Мажид подносит часы к глазам. Забродин смотрит на часы. Ученые, занявшие места амфитеатра, смотрят на часы. Бегут секундные стрелки.

— Время!

Одновременно все поднимают головы и смотрят на экран. Он по-прежнему темен.

По-прежнему на пульте тревожно мигает лампа и дребезжит неприятно-резкий звонок.

— Вот теперь мы… действительно приехали! — заключает с холодным бешенством Забродин. Стряхнув руку Бахарева, он встает и начинает вымеривать шагами помещение пульта.

— Ракета могла утонуть в океане? — спрашивает президент.

— Нет, — отвечает Градов.

— А если корабль упал на сушу?

— Он взорвался! — отвечает Градов.

— Утонул! Разбился! Взорвался! Или радиоволны не пробивают атмосферы! Какая разница? — говорит Забродин. — Экспедиция закончена! Бесславно закончена!

— Федор Платоныч, — тихо, но властно приказывает Бахарев, — свяжитесь с дублерами и станцией обслуживания.

Забродин бежит к телефону и трясущимися руками берет трубку.

— Москва! — просит он. — Ваши приемники регистрируют какие-нибудь сигналы из космоса? Дайте Владивосток! — требует он через мгновение. — Сигналов из космоса нет? Ваша аппаратура исправна? Так…

Старый профессор стоит посреди группы ученых — прямой, бледный и величественный в своем волнении.

— Планетная обсерватория, у вас связь со спутниками есть? — продолжает Забродин. — Сигналов ракеты они не принимают? Все спокойно?!.

Забродин кладет трубку и кричит в лицо Бахареву:

— Я же предлагал! Я предлагал не сходить с круговой орбиты! Нет сигналов! Нет!..

— И не должно быть, — вдруг говорит Бахарев.

— Что?! — кричит Градов.

— Приказываю: всем, невзирая на ранги, заслуги, возраст и характеры, спать! Спать до шести часов утра.

И, посмеиваясь, Бахарев бодро направляется к выходу.

Даже в глазах президента появляется недоброе выражение. Если Бахарев шутит, то время для этого выбрано явно неудачно…

— Разбился корабль или нет? — раздается в тишине голос Алимкулова.

Бахарев оглядывается.

— Не знаю, голубчик. Знаю только одно: она вертится, Венера-то. Вертится вокруг своей оси!

Старик крутит пальцем в воздухе, показывая, как Венера вертится. И выходит.

В отсеке воцаряется тишина. Ее вдруг нарушает хохот Градова.

— Идиот! Идиот! — он бьет себя кулаком по лбу. — Она вертится! Вертится! А ракета опустилась на той стороне! На той стороне, которая сейчас отвернулась от Земли! И надо ждать до тех пор, пока Венера сама не повернет к нам передатчики ракеты!

Когда эта мысль доходит до всех, в амфитеатре и во всем остальном помещении ЦСУ поднимается всеобщий разряжающий обстановку хохот. Люди бьют друг друга в грудь, по спине, толкают в плечо, смотрят друг другу в глаза и хохочут.

Один Забродин, стиснув челюсти, молчит…

Четкие силуэты вершин на светлеющем небе. Меркнут звезды. Решетчатые чаши гигантских антенн готовы подхватить первый луч Венеры, лишь только планета покажется над горами.

Величественная тишина гор.

— Утренняя красавица — так, кажется, называли Венеру астрономы Востока? — тихо спрашивает президент Забродина.

Молчаливая группа ученых стоит у входа в ЦСУ, ожидая появления Венеры.

— На Востоке у Венеры было и второе название — Вечерняя красавица, — отвечает Забродин. — Вот она! — указывает он вдруг на одну из соседних горных вершин.

Над нею всплывает голубой фонарик Венеры. Ее первый луч колет глаза людей. Его подхватывают решетчатые сети антенн…

Обвалом в тишину Центрального поста врывается плеск воды, вой ветра и раскаты грома. Рев невидимого урагана «раздувает» трепетные сигнальные огоньки приемников ЦСУ. Они весело вспыхивают сразу всем созвездием. Это Венера! Это звуки с Венеры!

Мажид вскакивает, словно собираясь загородить своим телом старого Бахарева от неведомой опасности. Бахарев лежит в отсеке пульта на диване.

Экран ЦСУ светится вспышками четырех молний подряд. Они перекрещивают его голубыми змеями. И тотчас раздаются четыре крепких, с надломом и молодым задором, громовых удара!

Порывами, надвигаясь и отступая, бушует неземной ураган. На экране засветилось грязно-желтое небо. С невероятной, по земным понятиям, быстротой летят по небу длинные космы облаков… Временами кажется, все помещение ЦСУ, с антеннами и горами, вздымается к небу, и тогда взору открывается необозримый океан желтой воды. Он кипит гигантскими волнами с гривами пенистых вершин. В такие моменты стены ЦСУ раздвигаются необъятно, словно стремятся вместить в себя весь этот просторный мир другой планеты!

— Цела ракета! Цела! Цела! — пляшет вокруг Бахарева Мажид.