Андрей Измайлов - Весь из себя ! Страница 16

- Тормозни! Я приехал!

- До гор еще далековато, - сыро предупредил шофер.

- Бывай!

Все окна института были незрячи.

Мареев на всякий случай качнул толстенные пластиковые створки, еще качнул. Заперто. По вестибюлю заметались лунные зайчики, пущенные колебанием.

"Мирная НТР" в полумраке просто-таки устрашала. Ниче! Мареев сейчас кое-кого устрашит почище какой-то там "Мирной НТР"!

Он отступил от фасада, высчитывая нужное окно. Да, вот оно! Сейчас будет известная картина "Не ждали"... Между прочим, очень даже и скорее всего "ждали". И могут, как только он взберется, распахнуть окно и столкнуть вниз - шмяк!

Нет, не смогут. Внутрь открывается.

Мареев отмотал канат, взялся за ледоруб...

Он шел вверх, не скрываясь. Хакая, хекая, громко скребя подошвами. Не спеша, нагнетая. Психологическая атака.

Наконец встал во весь рост на узком карнизе, прилип сплюснутым лицом к стеклу. Плотоядно, кровожадно, людоедно впился в кабинетные сумерки.

Из кабинета, из самого дальнего угла, вжавшись в шкаф, стиснув телефонную трубку, на Мареева смотрел лунно-зеленый Матвей. Сокурсник, однокашник, начальник. Матвей Кириллов. Он был постыдно - до визга устрашен.

Мареев показал ему на шпингалет. Кириллов обморочно замотал головой: нет! Мареев показал, что сейчас как ахнет ледорубом по окну, хуже будет. Кириллов полумертво кивнул и побрел отпирать. Спиральный телефонный шнур поволокся за ним, потом натянулся, натянулся. Шпингалет звякнул.

Мареев впрыгнул в кабинет. Кириллова упруго отбросило назад, в угол и шнур сработал, и... флюиды.

- Положите на место! - сладострастно отомстил судьбе Мареев.

Кириллова стала колотить икота, трубку он выронил.

- Вы знаете, кто я?! - еще отомстил Мареев.

Матвей старался запихнуть икоту вглубь, меленько и часто затрясся. Повисла дрожащая слюна.

- Вы знаете, для чего я здесь?!

Глаза у Матвея - сплошные зрачки. У страха есть порог. За ним - уже сумасшествие. Кириллов был на этом пороге.

Мареев сбавил. Азарт растворился. Стало неловко, неуютно, негоже. Он повернулся спиной. Дедом-Морозом был Мареев! Дедом-Морозом, залетевшим поздравлять двенадцатилетнего верзилу и плетущим про Северный полюс, Снегурочку. А верзиле - уже десять и диплом победителя викторины "Звери, птицы, люди". Неловко, неуютно, негоже. Но вдвойне, втройне, ВТЫСЯЧЕРНЕ если верзила лупает восхищенными ресницами и... верит!

И все же фальшрадость от Деда-Мороза ВМИЛЛИОННЕ переносимей, чем фальшужас от Бэда. Ужас, когда железный Матвей бросает Люську одну дома ("Улетел! Самолетом!" - Марееву ли не знать Люськин голос и уровень ее внеслужебных отношений с Кирилловым). Ужас, когда железный Матвей сидит при потушенных огнях в своем рабочем кабинете, надеясь, что здесь не достанут, и покорно дожидаясь, когда достанут. Ужас, когда ни рубаху нет сил рвануть, если уж пропадать, ни... тюкнуть по темечку, если уж к тебе повернулись спиной.

Тюкни! Тюкни же!

Мареев ждал этого избавления. Лучше получить по темечку от сокурсника, однокашника, начальника, чем наблюдать, как сокурсник, однокашник, начальник, растекается в слюни и сопли.

Сзади ворохнулось. Мареев не выдержал, обернулся, чтобы упредить удар. Кириллов сидел на полу, ноги не выдержали. И на удар Матвея не хватило.

- Откуда?! - безадресно ярясь, заорал Мареев. Вцепился в ворот рубашки, приподнял Кириллова.

- Откуда ты знаешь, кто я?!!! Откуда ты знаешь, для чего я здесь?!!

- Глблг... Блгб... - Матвей захлебнулся, проплевывая сквозь икоту, тыкал пальцем куда-то в сторону.

Мареев отпустил его, шагнул в указанном направлении.

Стол. Рабочий стол начальника. Верхний ящик.

- Здесь?!

- ЛГБГЛГ...

Он гремяще выдвинул ящик. Листок бумаги внутри. И взрезанный конверт. Больше ничего...

АНАНИМКА

"потому что я женщина слабая и боюс. Но скажу потому что не могу молчать и выдерживать. Что была в преступной связи с Мареевым К.А., который обманной внешностью заманил, а типерь не знаю кого родится. Потому что застукала его за сиансом связи, а тогда он сказал: все равно убью, а пока чтобы знала, никакой я не Мареев, а космический субъект и у меня задание. Какое задание он тоже сказал потому что сказал: никому не успеешь продать, раньше убью.

Его звать Бэд. И начальник у него Командор. У него поручение от ево начальника, чтобы проникнуть в институт, втереться в доверие, а потом захватить Тринажер потому что с ним можно всеми управлять. Но незаметно и никто не заметит, что уже все под властью другой, космической.

А Кириллова сказал убить. Потому что он заметит и поймет потому что слишком много знает. И смеялся так, что я боюс, потому что сказал: Кириллов ничего не подозревает потому что у меня внешность его друга Мареева К.А. Но надоело в чужом ходить и осталось Кириллова быстро убить и тогда Тринажер захватить потому что Командор его торопит.

И сказал: потом тебя убью, сука, чтоб не заложила.

Не подписываюс потому что боюс, а волноваться нельзя хотя не знаю что потом родится от космического субъекта, если раньше не убьет, а лучше бы убил."

У Мареева случился общий спазм - в горле, в животе, в руке. Схватило. Бумажка захрустела в судорожном кулаке, теряя вид документа и обретая совсем иной вид. Схватило.

А он-то, Мареев, с Ящиком возился, мудрил. Решал техническую задачку по созданию иной сущности. А никакого Ящика и не надо. Чирк-чирк - и готова иная сущность!

Мареев насекомо шевелил пальцами, вбирая в кулак бумажку. Потом разжал. Комок вдохнул воздуха, бесшумно распустил лепестки. Мареев снова придушил "ананимку". Мыслей не было, так, только... прострелами: Ада! Липа! У-у, б-б... бабье!

- Костик. Ко-о-остик! - протяжно капнул голос Кириллова в пещерной тишине.

Мареев сидел с чучельным блеском в глазах, в чучельной неподвижности, и восприимчивость к внешнему раздражителю тоже чучельная.

Внешний раздражитель, Кириллов, что-то говорил, то ли оправдывался, то ли обвинял. Лил пыльную воду из графина в стакан, подносил Марееву, выхлебывал сам, не допросившись реакции. Опять оправдывался. Обвинял. Убеждал. Разубеждал.

Пусть Мареев не выходит из себя, а войдет в его положение. Все-таки, документ. Ну, дурацкий! И Люська сразу заявила: тут какой-то дурацкий документ. Но ведь документ!

Надо было его сразу - в корзину. Но ведь документ! И зарегистрировать положено, тем более, в документе женщина жалуется. А Мареев сейчас без жены, один. Мало ли каких глупостей сгоряча мог наделать. Вдруг женщина и права? Нет-нет, только в той части, где про сожительство. Кириллов, конечно, ни в какого космического субъекта ни на секунду не поверил! Тем более не поверил, что Мареев может его убить... хм! Ни на секунду! Но ведь документ! И про "захватить Тринажер" - ни на секунду!