Владимир Малов - Зачет по натуральной истории Страница 16

Все больше недоумевая, Петр и Костя смотрели по сторонам. Никого из школьников не было видно, вестибюль поражал тишиной и чистотой.

В тишине особенно оглушительно зазвенел звонок на урок.

— Прошу в классы, друзья! — торжественно сказал директор педагогам и, немного подумав, добавил: — Да, вот еще что: поздравляю вас с началом нового учебного дня!

Бренк не отрывался от фонокварелескопа.

Учителя, нестройно поблагодарив Степана Алексеевича и тоже его поздравив, потянулись в разные стороны. Никто из них, кроме Лаэрта Анатольевича, внимание которого так и было приковано к фонокварелескопу, не смотрел больше на школьников двадцать третьего века и на Костю с Петром. Лишь почему-то на них обернулась на ходу Верочка. Степан Алексеевич значительно кашлянул, поправил галстук и ушел в сторону своего кабинета.

Бренк опустил фонокварелескоп.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Петр, — все отправлялись на экскурсию, и школа должна быть пустой. Ты видел, чтобы в школу хоть кто-нибудь заходил? — спросил он у Кости.

— Надо пойти и заглянуть в классы, — рассудительно сказал Костя, — не зря же туда пошли учителя. Значит, не все поехали.

Они поднялись на второй этаж. В пустоте коридора гулко отдавались шаги.

Сразу же на одной из дверей Петр и Костя с изумлением обратили внимание на табличку. Еще вчера ее было:

КЛАСС ОТЛИЧНОЙ УСПЕВАЕМОСТИ И ПРИМЕРНОГО ПОВЕДЕНИЯ.

Петр толкнул дверь с такой табличкой и от удивления даже отступил класс был полон учеников, а за столом сидела математичка. Как раз в этот момент Елизавета Петровна задавала кому-то вопрос. Из глубины класса, с какого-то из столов, тут же последовал четкий, правильный ответ.

— Геометрия, — определил Бренк. — Это мы еще не снимали…

Не очень решительно все четверо вошли в класс. Бренк снова поднял фонокварелескоп. Никто в классе не обратил на вошедших ни малейшего внимания.

Елизавета Петровна вызвала к доске сразу трех учеников, задала им три задачи и приступила к устному опросу. На каждый вопрос следовал моментальный ответ, задачи были решены молниеносно.

Восхищенный Златко пробормотал на ухо Петру:

— Вот это да! Даже у нас не всегда так бывает!

Но Петр не отвечал. Он обшаривал взглядом класс и все больше мрачнел, потому что все лица были ему незнакомы. Костя тоже был изрядно удивлен.

А Бренк не отрывался от фонокварелескопа. Похоже, увлекся.

Вопрос следовал за вопросом, ответ за ответом. Наконец Бренк опустил аппарат и потянул Златко за рукав.

— Здесь хватит, — прошептал он удовлетворенно, — пойдем дальше.

— Да, — все больше мрачнея, отозвался вместо Златко Петр, — здесь нам делать больше нечего.

Они вышли в коридор. На их уход тоже никто не обратил никакого внимания. Можно было даже подумать, что каким-то непонятным образом снова вступил в действие ЭКН — эффект кажущегося неприсутствия.

— Ну, — спросил Петр невесело, — что вы еще хотите снять? Что вам вообще надо снять?

Бренк и Златко переглянулись.

— Понимаешь, — задумчиво отозвался Златко, — учеба и быт школьников девяностых годов двадцатого века — это понятие очень многое в себя включает. Сюда входит, скажем, уровень представлений школьников об изучаемых явлениях. Это, понятно, связано с общими современными вам научными представлениями в той или иной дисциплине. Значит, нам надо было снимать самые разные уроки, чтобы зафиксировать ваш уровень представлений. Мы до неполадки с блоком успели снять химию, вот этого «хомо хабилиса»…

Златко помолчал, размышляя.

— В качестве быта, если вы не против, представим, Петр, твой дом, пачки пельменей, пирожки, Александру Михайловну… Будем считать, что быт уже есть. Так что давайте пока просто походим по классам. Еще три-четыре разных занятия, и, видимо, нам этого хватит. Хорошо бы еще снять какие-нибудь увлечения. В футбол в вашем времени уже играют, или его позже придумали?

— Ну ты спросил! — изумился Петр. — Уже который век играют!

В другом классе с такой же аккуратной табличкой все повторилось: снова никто не обратил никакого внимания на вошедших.

Правда, сама обстановка здесь отличалась от той, что царила на уроке геометрии. Шел урок литературы, и преподаватель Петр Ильич, целиком ушедший в себя и словно бы окаменевший, смотрел в стену.

Однако ученики, тоже все как на подбор незнакомые, лихо справлялись и без педагога. Они вели жаркий диспут о том, как постепенно менялся образ лишнего человека в русской литературе. Только что кто-то из учеников высказал предположение, что Евгений Онегин, доведись ему родиться в Древнем Риме, а не в царской России, немедленно примкнул бы к восстанию Спартака. А Григорий Печорин в той же ситуации скорее всего остался бы пассивным холодным наблюдателем, не сочувствующим ни рабам, ни рабовладельцам…

Бренк добросовестно прильнул к фонокварелескопу. Костя был озадачен тем, что видел уже во втором по счету классе и ничего не мог понять; он все время молчал. Златко пробормотал:

— Если б такое слышали Александр Сергеевич и Михаил Юрьевич…

— Дальше пошли, — мрачнея все больше и больше, предложил Петр, — или уже хватит?

— Нет-нет, — сказал Златко, — не хватит. На каждом уроке что-то новое, хотя, откровенно говоря, битву при Грюнвальде гораздо интереснее было бы снимать.

Покосившись на него, Петр хотел было что-то сказать, но сдержался.

Следующим оказался кабинет истории. Собравшиеся здесь незнакомые учащиеся тоже никак не прореагировали на появление иностранных корреспондентов и сопровождающих их лиц. Однако сама Вера Владимировна повела себя иначе.

Несколько секунд она смотрела на всех четверых широко раскрытыми глазами, а потом растерянно обвела взглядом незнакомых учащихся за столами. Затем лицо Верочки разом вспыхнуло, словно осветилось изнутри. Она вскочила из-за стола, выбежала из класса, и ее каблучки застучали по лестнице, ведущей на первый этаж.

Там, рядом с буфетом, был кабинет директора.

И Петр тоже наконец не выдержал.

— Убирай! — сказал он Бренку. — Убирай свой фонокварелескоп и пошли отсюда! Нечего здесь больше снимать! Сеанс окончен!

— Как это окончен? — не понял Златко. — Что случилось?

— Пойдем, пойдем, — стиснув зубы, сказал Петр, — там я тебе все объясню. Не здесь же, при этих вот… отличниках!

Схватив Златко за руку, он вытащил его в коридор. Ничего еще не понимая, за ними последовали и Бренк с Костей.

Петр захлопнул дверь кабинета истории. За ней было тихо: дисциплинированные учащиеся — звонок с урока еще не прозвенел! — оставались на своих местах. Петр выскочил на лестничную площадку, но снизу, с первого этажа, донеслись голоса. Голос Верочки, в котором звучали слезы, произнес: