Анатолий Шалин - На готовенькое, или Бунт марионеток Страница 16

Выдавив из себя последнюю фразу, Юрий внимательно посмотрел на Фокина, пытаясь определить, какое впечатление произвели его слова, однако хозяин кабинета, по крайней мере внешне, оставался вполне спокойным, неторопливо потягивал кефир из стакана и, как показалось Юрию, вполне доброжелательно, даже с какой-то жалостью посматривал на своего смущенного гостя.

— Да вы не стесняйтесь, Юрий Алексеевич, продолжайте, я слушаю.

И Юрий подробно рассказал об известном ему покушении на двойника Фокина в отеле «Галактика», о восьми смертельных пулевых ранениях, о неожиданном воскресении загадочного двойника, о его невероятной живучести. Изложил обстоятельства встречи с другом детства Степкиным. Объяснил, почему его, как эксперта и как ученого, занимающегося феноменами космической биологии, заинтересовал этот случай невероятной живучести организма человека или псевдочеловека.

Фокин выслушал рассказ очень внимательно и очень спокойно, ни разу не перебил вопросом или какой-либо репликой, однако у самого Юрия почему-то складывалось впечатление, что Андрею Кузьмичу вся эта история с покушением в общих чертах уже известна и только вежливость не позволяет ему откровенно скучать, слушая излияния гостя. Реакция на рассказ тоже оказалась не совсем такой, на какую рассчитывал Юрий. Фокин явно развеселился, что-то в рассказе Юрия его позабавило.

— Так, так… — пробормотал он, весело взглянул на Юрия и, встав из кресла, принялся неторопливо прохаживаться по кабинету. — Значит, восемь смертельных пулевых ран. Нет, все же вы, голубчик, меня сегодня насмешили. Ай-яй-яй! И служба безопасности космофлота, конечно… Значит, говорите, неизвестные террористы, пришельцы… Гм… Вот дурачье… И ведь говорил ему, говорил, не связывайся с Землей… Ведь говорил же… — Казалось, Фокин совсем забыл о присутствии Юрия в кабинете и разговаривает сам с собой. — Что ж, так оно и должно было случиться… Фатум, судьба… Да… именно, именно… Нет, второй раз он уже так глупо не подставится. Теперь его не взять… За что боролись… Нет, это их проблемы… Не надо было дразнить гусей… Мое дело — филантропия…

Фокин вдруг резко остановился перед Юрием и, уставившись в его глаза тяжелым, неимоверно тяжелым, гипнотическим взглядом, силой которого, наверное, можно было сгибать подковы, спросил:

— Там, с ним, в номере отеля была женщина? Отвечайте! Была? Стройная, молодая, красивая, золотистые локоны до плеч… Отвечайте?

И от этого свинцового, давящего взгляда хозяина кабинета, от железных интонаций голоса, еще минуту назад бархатного и столь обходительного, и от самого вопроса Юрия прошиб озноб. Он почувствовал какую-то предательскую слабость в ногах, ничем не оправданный вроде бы страх, и вдруг очень отчетливо осознал, что еще мгновение — и взгляд, чудовищный взгляд Андрея Кузьмича просто испепелит его на месте. Начиналась какая-то мистика, чертовщина, ничем вроде бы не оправданная и не объяснимая на фоне всей этой сверхсовременной техники, компьютерных систем и научных лабораторий. И собрав все свои силы, волю, уже почти раздавленную взглядом Фокина, Юрий прошептал:

— Да не было там никакой женщины, не было. Успокойтесь, Андрей Кузьмич, не было…

И тяжесть исчезла, легкость, почти космическая невесомость и умиротворение появились и в душе, и в теле. Взгляд Фокина вновь стал добрым и ласковым. Андрей Кузьмич виновато потупил глаза и, прошептав:

— Извините, голубчик Юрий Алексеевич, это я так, понервничал… — устало опустился в кресло и закрыл на минуту глаза, весь обмякнув и расслабившись. Затем тихо сказал: — Все проходит, все уже прошло… улыбнулся и, подмигнув Юрию, добавил, — Что ж, спрашивайте, голубчик, спрашивайте, что же вас волнует во всей этой истории. Постараюсь, насколько в моих силах, удовлетворить ваше любопытство.

— Вам, наверное, сегодня трудно, Андрей Кузьмич? Может, встретимся завтра, поговорим в другой раз?

— Другого раза, мой милый, может и не быть, — печально усмехнувшись, произнес Фокин. — Вам сегодня предоставлена уникальная возможность узнать обо всем, так сказать, из первых рук, так используйте же момент удачи и мое болтливое настроение.

— Хорошо, Андрей Кузьмич, воспользуюсь вашей любезностью, — сказал Юрий. — Меня, как вы уже поняли, интересуют, главным образом, три вопроса. Что происходит на Адрии? Как эти события и случай в отеле «Галактика» связаны с вами? И последний вопрос. Из встреч с сотрудниками Адрианского центра мне показалось, поймите меня правильно, возможно, это мое ошибочное впечатление… Так вот, мне показалось, что перед упоминанием даже одной вашей фамилии кое-кто на Адрии испытывает некое сложное чувство, этакую смесь восторга, восхищения и… страха. Да, именно страха… Разве у работающих здесь людей есть на это чувство какие-то весомые основания, Андрей Кузьмич?

Фокин хмыкнул и улыбнулся:

— Начну с последнего вопроса. Страх… Гм. Вы ведь, голубчик, еще несколько минут назад, простите, сами почти смертельно испугались меня. Не надо отрицать, я вижу, вы человек вообще-то смелый, у других порою такой смелости не хватает. А теперь о главном, разве все эти люди, с которыми вы встречались здесь, на Адрии, не объясняли вам сложившуюся обстановку?

— Объяснять, конечно, объясняли, — пожал плечами Юрий, — но, во-первых, версии высказывались самые разные, а во-вторых, возможно, это опять мое ошибочное впечатление, я почему-то уверен, что они сами не понимают, что происходит на планете. Во всяком случае, далеко не обо всех идущих на Адрии процессах энают отчетливо.

— Однако об очень многих, как вы изволили выразиться, процессах они догадываются, — возразил Фокин. — Если вы, голубчик, слушали сотрудников центра достаточно внимательно, то тоже кое о чем должны догадываться.

— Да, — согласился Юрий. — Естественно, определенные выводы для себя из всего увиденного я сделал.

— В самом начале нашей беседы вы заявили, что пришли поговорить со мной откровенно. Видимо, вы рассчитываете на кое-какие откровения и с моей стороны. Так вот, если не хотите разочароваться в результатах нашей встречи, не надо ходить вокруг и около. Постарайтесь правдиво и без ужимок сформулировать все ваши догадки и подозрения. Словом, выкладывайте все, что вы думаете обо мне. И не тряситесь от страха. Если это вас беспокоит, я не диктатор и не зверь!

— Хорошо, Андрей Кузьмич, вероятно, вы правы. Не знаю, зачем вам это нужно, однако выскажу свои догадки предельно искренне, — сказал Юрий и улыбнулся. — Тем, более что, как я заметил, утаить от вас что-либо не представляется возможным. Вы ведь читаете чужие мысли.