Дженнифер Доусон - Победитель получает все Страница 17

Хотя секс на общей кухне, куда кто угодно мог зайти в любой момент, был отнюдь не самой лучшей идеей. Можно даже сказать, что ему повезло. Рассудительный и сдержанный Джеймс умел держать язык за зубами.

Но для верности надо было намекнуть братцу, что не стоит шутить по этому поводу, и заодно слегка проучить его.

– Я знаком с одной женщиной, любительницей кексов, которая при желании может выбить из тебя всю дурь.

Намек попал точно в цель. У Джеймса явно пропало всякое желание шутить и смеяться, он сразу стал очень серьезным.

– Не понимаю, на что ты намекаешь.

Теперь наступила очередь Шейна посмеиваться над Джеймсом.

– Да ни на что. У нас здесь происходит много чего любопытного, поэтому то, что ты увидел, возможно, не самое интересное.

Джеймс с каменным лицом прошел к полке со стаканами:

– Кажется, ты шел спать?

– Ах да, да.

В этой игре победил все-таки он. Шейн, улыбаясь в душе, пошел к себе в спальню.

Спустя четверть часа он вдруг обнаружил, что сидит перед ноутбуком и смотрит на дисплей, ничего не видя и ничего не соображая. Он закрыл крышку ноутбука, положил его на тумбочку возле кровати и выключил свет.

Его возбуждение еще не прошло. Напряжение не спадало. Его не отпускала мысль о Сесили. У Шейна никак не укладывалось в голове, каким образом самая сдержанная и холодная на планете женщина вдруг стала для него самой возбуждающей и самой сексуальной?

А ведь они даже не вступили в сексуальные отношения!

Он провел ладонью по лбу, глазам, лицу. Судя по всему, ему не скоро удастся заснуть, если вообще удастся. Он взял телефон и к своему удивлению увидел, что пришло сообщение… от нее.

Он коснулся пальцем дисплея, и на экране тут же высветился текст.

«Это ошибка. Не стоит об этом больше вспоминать».

Шейн ухмыльнулся в темноте. Уж кто-кто, а она должна была понимать, что он никогда не согласится с этим. О чем же тогда говорило ее сообщение? Да о том, что она писала его в полной растерянности, не понимая, что делает. Прежняя, спокойная и уравновешенная Сесили выбрала бы другую тактику, она сделала бы вид, что не замечает его, и уж точно не стала бы ничего ему писать. Шейн быстро набрал ответ.

«Ты будешь моей. Это всего лишь вопрос времени».

Его плоть была тверда, как гранит, очевидно, полностью согласная со своим хозяином.

Телефон опять запищал. Новое сообщение от Сесили.

«Этому не бывать. Никогда. Это была ОШИБКА».

Шейну сразу припомнилось, с каким интересом она прислушивалась к тому, что он шептал ей на ухо. А именно о том, что он собирался делать с ней. Ее откровенное удивление стало той соломинкой, которая сломала хребет его выдержке, – это был переломный момент, заставивший его потерять голову.

«Это не ошибка. Нам просто помешали, иначе ты уже была бы моей».

Наступила пауза. Сесили не отвечала, Шейн уже потерял надежду, когда телефон опять запищал.

«Пожалуйста, не надо больше говорить об этом».

В его сознании это прозвучало, как просьба, но говорившая как раз об обратном.

Черт, раз она просит, почему бы и нет. Шейн тут же нашел номер ее телефона в списке контактов и нажал клавишу вызова. Едва прозвучал первый гудок, она взяла трубку.

– Ты в своем уме? – прошипела Сесили. – Сейчас ночь, все спят, а ты звонишь мне?

– А когда же еще мне звонить. Самое время. Сейчас я приду к тебе в спальню, – не скрывая своей радости, прошептал он.

– Не смей! – взвилась Сесили. – Прекрати немедленно свои шуточки! Это и так зашло слишком далеко. Я вела себя глупо, прости меня. Не знаю, что на меня нашло, но это больше никогда не повторится.

Отлично, значит, она тоже не спала, как он и думал. В таком случае можно было слегка надавить.

– Ты в этом уверена?

– Более чем!

Голос Сесили звучал твердо и уверенно, но Шейн ей не верил ни капельки. Слишком много в ней было пылкости, не говоря уже о сексуальности; сегодня ночью они были настолько близки, насколько могут быть близки две родственные, страстные натуры.

– Постой, правильно ли я тебя понял: ты больше не хочешь целоваться со мной, не так ли?

– Н-нет. – Она замялась, сразу утратив весь свой напор.

– А так же быть вместе со мной? – Шейн нарочно понизил голос, чтобы придать ему больше интимности.

В трубке послышался шорох, она точно ворочалась в постели, видимо, не в силах успокоиться.

– Нет.

Он представлял себе совершенно отчетливо, как она лежит в темноте на кровати, уставившись в потолок и думая о том, что едва не произошло между ними. Ее спальня была неподалеку от его спальни, так что тайком прокрасться к ней не представляло для него особого труда. И он, и она сгорали от желания. Всего лишь один поцелуй, в чем он не сомневался, и любовная страсть опять завладеет ими. Как трудно ему ни было, но Шейн решил проявить выдержку и терпение.

– Не хочешь, чтобы я целовал твои груди, нежно покусывая соски?

И заодно перед сном чуть подразнить ее.

Сесили тихо вскрикнула. В трубке послышался невнятный шум, природу которого он не мог определить.

– Не хочу. Я же сказала, это была ошибка.

Никакой уверенности в ее голосе не было, скорее это опять походило на просьбу.

– Печально. Значит, мне не надо больше вспоминать о том, как ты пахнешь, как ты вся дрожишь под моими руками, когда я ласкаю тебя?

– Полагаю, так будет лучше всего. – Теперь ее голос звучал тихо, еле слышно. – Пожалуйста, прекрати.

– Легко сказать. Может быть, я и прекратил бы, если бы был близок с тобой?

От этих слов у него болезненно заныло внутри.

– Не жди. Этого не будет никогда.

Его член придерживался иного мнения. Шейн потрогал его, тот ныл от возбуждения.

– Ты не гладишь себя?

В трубке раздался странный всхлип.

– Вот еще выдумал!

– Да-а?! Что-то я сомневаюсь. Знаешь, о чем я только что подумал?

– Не знаю и знать не хочу.

– Зачем лгать? – Он неторопливо принялся поглаживать член. – Думаю, ты вся сгораешь от желания. Твои бедра невольно сжимаются от возбуждения, ты хочешь меня, а ведь я совсем рядом.

В трубке стало тихо, кроме ее частых прерывистых вздохов ничего не было слышно. В воздухе чувствовалось явное напряжение.

– Ты… ты ошибаешься.

– Нет, не ошибаюсь. – Он рассмеялся.

– Нет, ошибаешься.

– Ладно, ты права, – согласился он, понимая, что своими возражениями лишь раздражает ее.

– Спасибо, – радостно бросила она в ответ. – Теперь, если мы договорились, что это ошибка, может, сменим тему?

– Ни в коем случае, – быстро произнес Шейн.

В трубке раздался ее приглушенный вскрик, обрадовавший Шейна.

– Между прочим, – он начал активно ласкать свой возбужденный член, создавая тем самым характерный звук, который она не могла не услышать, – я тут лежу, поглаживая свой член и думая о том, что буду делать с тобой. Я и впредь буду вести с тобой подобные крайне неприличные разговоры с одной целью – чтобы ты потеряла голову и согласилась выполнять все мои желания.

– Прекрати. – Голос Сесили звучал не требовательно, как ей, вне всякого сомнения, хотелось, а почти умоляюще.

– Ни за что. – Зато в голосе Шейна уверенности было, хоть отбавляй. Одновременно в его воображении возникали десятки, сотни картин, волнующих, соблазнительных и очень сексуальных.

– Какой же ты противный. – Ее мягкий и тягучий голос был переполнен чувственностью.

Шейн рассмеялся:

– Спокойной ночи, Сесили.

На следующее утро Сесили спустилась на кухню, стараясь держаться как можно увереннее.

Шейн не должен был узнать, чем она занималась вчера ночью. У него не было никаких доказательств. Он был прав в своих смелых догадках, но будет лучше, если он никогда не узнает об этом.

Она пыталась побороть в себе проснувшуюся страсть, но это было выше ее сил.

Что было причиной ее слабости? Вернее кто? Уж, конечно, не она. Всему виной был он, он один.

Его голос. То, как он говорил. И то безумие, охватившее их обоих на кухне. А еще его откровенное признание о том, что он делал в своей спальне.

У Сесили не было выхода.

Минут двадцать она пыталась заснуть. Все было напрасно. Натянув до подбородка одеяло, она вспоминала имена американских президентов в той последовательности, в которой они приходили к власти. Однако строгие и мужественные лица Джорджа Вашингтона и Эндрю Джексона не могли остудить жар внутри ее тела.

После того как плачевно провалилась затея с президентами, она сделала попытку рационально объяснить происшедшее с ней. Потом пришла очередь уверений самой себя в том, что Шейн ни о чем не узнает. У него были одни лишь догадки и подозрения, но знать наверняка он никак не мог.

Сесили умела владеть собой и скрывать свои эмоции. В политике без этого умения делать было нечего.

Но как она ни старалась, природа взяла свое. Она перестала сопротивляться подступающему оргазму, не потому что она была такой порочной, а потому что ее возбуждение никак не угасало, кожа горела так, словно ее жгли огнем.