Вероника Рот - Четыре. История дивергента Страница 17

– Симуляция? – спрашиваю я Амара.

– Меньше знаешь – крепче спишь, – усмехается он. – Прошу!

Я сажусь, откидываясь на спинку и положив руки на подлокотники. Амар приготавливает шприц, тщательно проверяя, что ампула зафиксирована в нужном месте. Он без предупреждения протыкает иглой мою шею и давит на поршень. Я вздрагиваю.

– Посмотрим, какой из четырех твоих страхов будет первым, – говорит он. – Знаешь, они мне уже порядком наскучили. Можешь попытаться и показать мне что-нибудь новенькое.

– Постараюсь, – отвечаю я.

Я погружаюсь в симуляцию. Я сижу на твердой деревянной скамейке за кухонным столом во фракции Альтруизма, передо мной – пустая тарелка. Все шторы на окнах задернуты, единственным источником света является лампа, висящая над столом и мерцающая оранжевым. Я смотрю на темную ткань, которая покрывает мое колено. Почему я в черном, а не в сером?

Когда я поднимаю голову, он – Маркус – стоит напротив меня. На долю секунды он кажется мне таким же, каким я видел его в зале на Церемонии выбора – голубые, как у меня, глаза, рот, скривившийся от недовольства.

– Я в черном, потому что я теперь лихач, – напоминаю я себе.

Тогда почему я очутился рядом с отцом – в доме альтруиста?

Очертания лампочки отражаются в моей пустой тарелке. Должно быть, я в симуляции, думаю я. Затем электричество мигает, и Маркус превращается в того, которого я всегда вижу в пейзаже страха, – он становится перекошенным чудовищем с впадинами вместо глаз и громадным пустым ртом. Он бросается через стол, вытянув обе руки, а вместо ногтей у него – бритвенные лезвия, встроенные прямо в кончики пальцев.

Он бьет меня изо всей силы, я шатаюсь и падаю со скамейки. Я ползу по полу, пытаясь восстановить равновесие, и убегаю в гостиную. Там находится другой Маркус, который тянется ко мне из стены. Я ищу входную дверь, но она заставлена шлакоблоками, я в ловушке. Задыхаясь, бегу по лестнице, но наверху спотыкаюсь и растягиваюсь на деревянном полу в коридоре. Один Маркус изнутри открывает дверь шкафа, второй появляется из спальни родителей, третий скребет кафель в ванной. Я вдавливаюсь в стену. В доме темно. Окон нет.

Вдруг один из Маркусов оказывается прямо передо мной и прижимает меня к стене, крепко обхватив за горло. Другой Маркус царапает когтями мое плечо, вызывая жгучую боль, от которой у меня на глазах наворачиваются слезы. Меня охватывает паника, я не могу пошевелиться. Я глотаю воздух. Я не могу закричать. Меня пронзает новый приступ боли. Я слышу биение своего сердца, отчаянно пинаюсь, но не могу издать ни звука. Маркус по-прежнему держит меня за горло, потом поднимает меня, и пальцы моих ног волочатся по полу. Мои конечности безвольно болтаются, как у тряпичной куклы. Я не способен пошевелить ни единым мускулом.

Он повсюду. Я понимаю, что все это не по-настоящему. Я в симуляции. Ощущения – почти такие же, как в пейзаже страха. Теперь меня окружает гораздо больше Маркусов, они ждут, вытянув руки, и я смотрю на море лезвий. Они хватают меня за ноги, режут меня, и я чувствую горячий след внизу шеи, когда Маркус принимается душить меня еще сильнее.

– Я в симуляции, – вновь напоминаю я себе.

Я пытаюсь вернуть к жизни свои конечности, представляя, что по моим жилам бежит горячая кровь. Я шарю рукой по стене в поисках оружия. Какой-то Маркус поднимается, и его пальцы оказываются перед моими глазами. Я кричу и начинаю молотить руками, когда лезвия вонзаются в мои веки. Я не нахожу оружия, зато нащупываю дверную ручку. Я резко поворачиваю ее и падаю в шкаф. Маркусы остались снаружи. В моем убежище есть широкое окно, в которое я могу вылезти. Пока они ищут меня в темноте, я ударяю стекло плечом, и оно разбивается. Мои легкие заполняет свежий воздух.

Я выпрямляюсь в кресле, судорожно дыша. Я ощупываю горло, плечи, колени, ища раны, которых теперь нет. Я до сих пор чувствую боль от порезов и кровь, выливающуюся из моих вен, но моя кожа не повреждена. Мое дыхание постепенно замедляется, а вместе с ним успокаиваются мои мысли. Амар сидит у компьютера, подключенный к симуляции, и пристально смотрит на меня.

– Что? – тихо спрашиваю я.

– Ты пробыл там пять минут, – говорит он.

– Это много?

– Нет. – Он хмурится. – Совсем немного. На самом деле у тебя – хорошие результаты.

Я осторожно ставлю ноги на пол и обхватываю голову ладонями. Может, я и успел вовремя взять себя в руки во время симуляции, но уродливый образ отца, который пытается выцарапать мне глаза, все еще мелькает в моем сознании. Мой пульс учащается и стучит в висках.

– Сыворотка действует? – уточняю я, стиснув зубы. – Мне из-за нее так страшно?

– Нет, она должна была нейтрализоваться, когда ты вышел из симуляции. Почему ты спрашиваешь?

Я встряхиваю руки, которые пощипывает так, будто они начинают неметь. Я качаю головой. «Это было не по-настоящему, – говорю я себе. – Забудь».

– В зависимости от того, что ты видишь во время симуляции, у тебя может возникать затяжное чувство паники, – объясняет Амар. – Я провожу тебя обратно в спальню.

– Нет, – возражаю я. – Я в полном порядке.

– Вряд ли, парень, – тотчас говорит Амар.

Он поднимается и открывает вторую дверь, расположенную у противоположной стены. Я тащусь за ним по короткому мрачному проходу в каменный коридор, который ведет обратно в спальню перешедших неофитов. Поскольку мы находимся под землей, воздух здесь сырой и влажный. Я слышу только эхо наших шагов и свое собственное дыхание. Мне кажется, что я что-то вижу – какое-то движение слева, и я отскакиваю, прижимаясь к стене. Амар останавливается и кладет руки мне на плечи, вынуждая меня посмотреть ему в глаза.

– Слушай, Четыре, – произносит он. – Тебе нужно с этим разобраться.

Я киваю в ответ. Мое лицо пылает. В глубине души мне становится очень стыдно. Я должен быть бесстрашным. Я не должен бояться Маркусов-чудовищ, крадущихся ко мне в темноте. Я опираюсь на каменную складку и делаю глубокий вдох.

– Могу я у тебя кое-что спросить? – продолжает Амар. – Я вздрагиваю, решив, что он будет выуживать из меня информацию о моих отношениях с отцом. Но я ошибаюсь. – Как ты выбрался из того коридора?

– Открыл дверь, – признаюсь я.

– А дверь все время была позади тебя? В твоем бывшем доме есть такая дверь?

Я качаю головой.

Вечно дружелюбный Амар теперь выглядит крайне серьезно.

– То есть ты создал ее из пустоты?

– Да, – бормочу я. – Симуляции – это проекции разума. Мой разум придумал дверь, чтобы я смог выбраться. Мне нужно было только сконцентрироваться.

– Странно, – отмечает Амар.

– Почему?

– В основном неофиты не могут управлять своими симуляциями. Потому что, в отличие от пейзажа страха, они не понимают, где они находятся. И соответственно они не выходят из симуляции так быстро.