Николай Дубов - Колесо Фортуны Страница 17

Проснулась она на рассвете, и, странным образом, страха перед немедленной смертью у нее как-то поубавилось. За окном загорался яркий день, горланили петухи, мычали отгоняемые к околице коровы. Жизнь не кончилась, значит, надо было жить дальше. Лукьяниха, помолясь, размочила кусок хлеба в воде, пожевала, взяла лукошко и снова пошла по грибы. Только теперь она направилась не на правый берег Сокола, где торчали проклятые руины, а по крутому левому берегу пошла вверх по течению.

- И что же? - иронично спросил Толя. - Ты поверила в появление Старого барина?

- Ой, ну нет, конечно! - нетерпеливо отмахнулась Юка. - Я побежала проверить, нет ли там кого-нибудь, кого бабка могла принять за этого барина. Ведь мог быть вполне обыкновенный человек, а ей показалось - вот и все. А там ну - никогошеньки! Хоть бы овца или коза - и то не было... Почему же ей привиделся этот барин?

- Что ж тут непонятного? - с еле заметным превосходством сказал Толя. У старухи ожили воспоминания, она рассказала тебе бредни, которых в свое время наслушалась. При ее невысоком культурном уровне она, конечно, все принимала за чистую монету, во все верила. А теперь сработало самовнушение. Какая-нибудь поляризация света, вот ей и померещился Старый барин, поскольку она все время о нем думала, была, так сказать, зафиксирована... Даже среди образованных находятся люди, которым мерещится всякая чушь. А тут какая-то древняя, выжившая из ума старуха. Ей и не такое может привидеться...

- Никакая она не выжившая!

Юка рассказала обо всем Толе, может быть, потому, что просто не могла удержаться, а может, потому, что надеялась с его помощью что-то выяснить, но, как она и опасалась, Толя начал умничать, показывать, какой он ужасно начитанный и образованный. Это всегда раздражало Юку, и она оборвала разговор. Однако вскоре она убедилась, что Толя был прав.

Увидев Лукьяниху на всегдашнем месте - в тени под навесом возле гончарного круга, Юка немедленно перелезла через плетень. Лукьяниха всегда ласково привечала ее, а тут отнеслась как-то отчужденно, даже неприязненно. Она чистила грибы так, словно никогда этим прежде не занималась или внезапно разучилась. Руки у нее тряслись, она обламывала чуть ли не полшляпки, вкривь и вкось срезала корешки.

- Давайте я вам помогу, бабушка, - предложила Юка.

- Что тут помогать? И собрала-то всего ничего...

- Не нашли грибного места?

- Их и искать не надо. Грибов, как мякины на гумне, да только... - Она, спохватясь, поджала губы и надолго замолчала.

- А вы туда больше не ходили? - осторожно спросила Юка. - К развалинам?

- Почто? Что там делать-то? - рассердилась вдруг Лукьяниха. - Ты про это и не думай больше и не спрашивай. Мало ли что мне сдуру да сослепу примстилось...

Все это одна глупость и выдумки... Старые люди сказки рассказывали, я тебе наплела, а ты потом смешки над старухой устраиваешь.

- Что вы, бабушка Лукьяновна! Я и не думала смеяться.

- Ну, все одно! Было - не было, сказано - забыто.

Ни к чему эти греховные россказни...

- Хорошо, - сказала Юка и поспешила перевести разговор: - А вы когда в Чугуново поедете, можно мне с вами? Я вам корзины нести помогу.

- Ни к чему, милая, ни к чему! - отрезала Лукьяниха. - Кака из тебя помощница? Корзины тяжелые, и мне Бабиченков сынок таскает, у нас давний уговор...

Никакие попытки Юки вернуть прежнюю атмосферу ласкового доброжелательства не помогли. Старуха то ли устала, то ли была нездорова, руки у нее тряслись, и никакого разговора она не хотела поддерживать. Юка слегка обиделась и ушла.

И тотчас ее вовлек круговорот сначала странных, а потом в некотором отношении опасных и печальных происшествий. Юка с Толей собрались идти купаться, когда вдруг появился Сашко и, по всегдашней своей манере, коротко сообщил суть дела:

- Снова кто-то копал.

Юка и Толя ничего не поняли.

- Ну там, в развалинах, - пояснил Сашко, но и это объяснение ничего не объяснило. Пришлось рассказывать все сначала.

Сашко вместе со своим неотлучным адъютантом Хомой и Серком шли мимо развалин к мосту. В это время из пролома вышел американец. В руках у него была лопата и ржавая консервная банка. Увидев ребят, он замахал рукой и закричал:

- Hello, boys! [Эй, ребята! (англ.)]

Ребята остановились. Американец подошел, достал из кармана ярко раскрашенную коробочку и открыл ее - там лежали такие же яркие, похожие на стекляшки, леденцы, - протянул им.

- Take it please! [Берите, пожалуйста! (англ.)] Кон-фетта... Ландрин.

Хома, долго не раздумывая, ухватил сразу три. Сашко помялся и взял штучку. Американец тоже сунул в рот леденец и спросил, показывая консервную банку:

- Any worms here a bouts? [Где здесь черви? (англ.)] Червъяк... Риба ам-ам... - И он очень наглядно изобразил, как рыба хватает червяка, а он потом вытаскивает рыбу удочкой.

Сашко удивленно посмотрел на него. Рубашка американца была слегка присыпана кирпичной пылью и землей.

- Черви там, - махнул он рукой к реке.

- A!.. Thank you [Спасибо (англ.)], - понимающе кивнул американец и напрямик зашагал к берегу.

В ожидании продавщицы возле сельмага стояло несколько человек, и дед Харлампий рассказывал им, как американцу приспичило пить чай из самовара и как вместо чая он лакал водку, а потом лазал ночью в реку.

Слушатели смеялись.

- А мы его сейчас видели, - сказал Сашко. - Ходил в развалинах червей копать.

- Червей? - удивился дед. - Брешет, собачий сын!

Червей там сроду не было.

- Чего ж он тогда искал?

- А это ты у него спроси...

Ганыши - большое село, но все слухи и сведения, или, как теперь принято говорить, вся информация со скоростью лесного пожара достигает самых дальних его пределов. Пустяковый разговор возле сельмага стал известен всем. Это никак не сказалось ни на ходе хозяйственных и всех прочих дел, ни на поведении жителей. Но на лицах некоторых появилась некая остраненность или задумчивость. Впрямую, открыто никто не обсуждал причины странной задумчивости. Разговоры на эту тему если и были, то чрезвычайно краткие и невразумительные. Например:

- Слыхал, чего говорят?

- А, мало ли брешут... Делать нечего, вот и...

Или, например:

- Так шо, выходит, он сюда не зря приехал?

- Кто его знает? Может, и не зря, а может, язык у некоторых без костей...

- Это - факт!

- Ну все-таки...

- Что все-таки?

- Да нет, я просто так...

Ничего не проясняя, разговоры эти только способствовали усилению некой тщательно скрываемой напряженности и того налета задумчивости, который обозначился на первых порах.

Сашка никакая задумчивость не осеняла. Он просто сбегал к развалинам и проверил. Кое-где лопатой были отвернуты небольшие пласты дерна - не глубже, чем на штык лопаты. На стене в одном месте кирпичи были подолбаны, но нельзя было понять, подолбаны они с незапамятных времен или совсем недавно.